Стивен Эриксон - Дом Цепей (litres)

— Вот как. Ну, тогда, — сказал Высший маг, — вам двоим придётся управиться с ним, м-м, по-светски. Справитесь?

Державший длинный нож отбросил оружие за спину и кивнул.

— Мы наблюдали. Он знает связки… и умеет драться. Один из нас мог бы не выстоять против него. Но оба?

Калам был вынужден согласиться с этим заявлением. Он отступил и спрятал клинок в ножны:

— Вот тут он, наверно, прав.

Второй рукой Калам вытащил жёлудь и бросил на пол. Тот ударился о землю и покатился вперёд. Все трое мужчин отступили. Безобидный предмет остановился.

Один из Перстов фыркнул. Пнул жёлудь, отбрасывая в сторону.

Затем двое убийц сдвинулись, обнажая ножи.

Калам поднял обе руки, вывернул запястья и резко согнул.

Оба Перста охнули и отшатнулись назад, пронзённые стрелами.

— Очень неосторожно, — пробормотал Калам.

Камист закричал, высвобождая Путь.

Волна колдовства, ударившая по Высшему магу сбоку, застала его врасплох. Смертельная магия сгустилась вокруг него опаляющей сетью чёрного огня.

Крик стал отчаянным. Камист Релой рухнул, но волшебство продолжало клубиться над его обожжённым изломанным телом.

Из угла, где чуть раньше Перст пнул жёлудь, появилась фигура и склонилась над Камистом Релоем.

— Больше всего нас тревожит предательство, — сказал он умирающему магу. — Мы не оставляем его без ответа. Так было всегда. Так будет.

Калам отыскал свой второй длинный нож, не спуская глаз с полога задней стены шатра.

— Этот готов, — сказал он, затем помолчал и ухмыльнулся: — Рад тебя видеть, Бен.

Быстрый Бен глянул на него и кивнул.

Калам отметил, что маг выглядит постаревшим. Утомлённым. Шрамы остались не на коже, но на сердце. Подозреваю, когда дело будет сделано, ничего хорошего он мне не расскажет.

— А ты, — спросил он чародея, — как-то связан с диверсией?

— Нет. Как и Худ, хотя седой пройдоха уже здесь. Это всё Рараку.

— Камист сказал то же самое, но я не понимаю вас обоих.

— Позже объясню, друг, — сказал Быстрый Бен, поднимаясь, и повернулся к заднему выходу. — Думаю, с ним эта ведьма, Хэнарас. Прикрытая крепкими заклятьями Камиста Релоя.

Калам приблизился к дверному проёму.

— Оставь это мне, — прорычал он, обнажая нож из отатарала.

Следующая комната была небольшой, почти всё пространство занимал стол с картами, на котором лежало тело Хэнарас. Кровь всё ещё стекала со стола вниз.

Калам глянул на Быстрого Бена и поднял брови.

Маг покачал головой.

Убийца осторожно приблизился и заметил что-то, сверкающее серебром на груди женщины.

Жемчужина.

— Похоже, путь чист, — шепнул Калам.

Ещё один удар взрезал стену напротив.

Кончиками ножей Калам открыл проход.

Огромное кресло на высоком помосте, занимавшем бо́льшую часть комнаты. На нём восседал Корболо Дом.

Его голубая кожа была мертвенно серой, а руки на резных подлокотниках кресла заметно дрожали. Когда напанец заговорил, его голос был высоким, тонким и звенящим от страха:

— Я отправил гонца к адъюнкту. С предложением. Я готов бросить своих «Живодёров» против Ша’ик и её племён.

Калам хмыкнул:

— Если думаешь, что мы принесли её ответ, ты ошибаешься, Корболо.

Глаза напанца уставились на Быстрого Бена.

— Мы считали, что ты или погиб с остальными «мостожогами», или все ещё в Генабакисе.

Чародей пожал плечами:

— Тайшренн выслал меня вперёд. Он привёл флот с помощью чародейских ветров. Дуджек Однорукий и его легионы на прошлой неделе высадились в Эрлитане…

— То, что осталось от его легионов, ты хотел сказать…

— И того вполне хватит, чтобы усилить армию адъюнкта.

Калам уставился на обоих. «Мостожоги»… погибли? Скворец? Войско Однорукого — нижние боги, что же там случилось?

— Мы можем всё исправить, — сказал Корболо Дом, наклоняясь вперёд. — Все Семь Городов вернутся в Империю. Ша’ик в цепях приведут к Императрице…

— А ты и твои солдаты будете прощены? — спросил Быстрый Бен. — Корболо Дом, ты и вправду потерял рассудок…

— Тогда умри! — завизжал напанец, бросаясь вперёд и норовя ухватить за горло чародея.

Калам шагнул вперёд и тыльной стороной ножа ударил Корболо Дома по черепу.

Напанец пошатнулся.

Второй удар сломал ему нос и отбросил так, что предатель растянулся на полу.

Быстрый Бен смотрел на него сверху вниз.

— Скрути его, Калам. Судя по тишине снаружи, диверсии конец. Я найду нам выход.

Калам принялся связывать руки бесчувственного напанца.

— Куда мы его?

— Есть идея.

Убийца взглянул на друга:

— Бен? «Мостожоги»? Скворец?

Жесткие тёмные глаза смягчились:

— Мертвы. Кроме Хватки и ещё нескольких. Долгая история, обещаю, расскажу всё… позже.

Калам уставился на Корболо Дома.

— Хочется резать глотки, — прохрипел он.

— Не ему. Не сейчас.

Не время для эмоций, Калам Мехар. Не время для всего. Бен прав. Всему своё время. Своё время…

Ох, Скворец…

Всему… своё время. Этой ночью и грядущим днём Бидиталу была нужна Ша’ик. И богиня Вихря. И не исключено, если всё пройдёт хорошо, будет возможность поторговаться. Когда ярость богини остынет, смягчённая красотой победы, — которую мы ещё можем одержать.

Но теперь я знаю, что сделал Фебрил. Знаю, что Корболо Дом и Камист Релой планируют на рассвете.

Их ещё можно остановить. Ножи можно обернуть против предателей.

Он торопливо заковылял в сторону дворца Ша’ик. Призраки бесшумно двигались вокруг Бидитала, но тени защищали своего хозяина. Далёкие крики, взрывы и вспышки колдовства доносились со стороны лагеря «Живодёров». О, так, значит, Коготь смог забраться так далеко? С одной стороны, это хорошо, с другой… проблемно. Что ж, по крайней мере, он займёт Камиста на некоторое время.

И хотя над ним всё ещё нависала угроза в лице скитающихся по округе убийц, с каждым шагом к убежищу Ша’ик она становилась всё меньше.

И всё же пустующие улицы вселяли в сердце тревогу.

Его взору предстал огромный дворец, и Бидитал с облегчением увидел пятна света от окружавших шатры факелов.

Мне есть чем ответить на гамбит напанца — я открою богине глаза на уготовленную ей опасность. Затем выслежу этого неуклюжего бхок’арала Фебрила и буду смотреть, как с него медленно сдирают кожу. Даже богине — да-да, даже богине придётся считаться со мной. И с моей силой. Теперь, когда я окружен своими новыми питомцами…

Рука, резко вырвавшаяся из тьмы, сжала горло Бидитала. Его резко оторвали от земли и с размаху швырнули обратно. Он задыхался. Ослеп.

На защиту хозяина отовсюду слетались теневые слуги.

В ушах стоял шум — свист, с которым пролетает что-то огромное, прорубая себе путь, — один замах, один миг — и призраков и след простыл.