Алекс Кош - Богатыри не мы. Новеллы (сборник)

Зоки степенно кашлянул.

– Мы исконных дел не бросаем. Торгуем по старинке. Но барыш барышом, а воевать надо. Вот, теперь моя посудина, – кивнул он на судно. – Пушечку имею, буду брать веницев на абордаж. С югославскими товарищами договор имеем – друг за друга стоять, помогать, по-гайдуцки добычу дуванить.

– Вот и я о том же, – душевно взяв Григора под руку, Раде повел его к морю, где причалила очередная лодка с грузом и людьми. – К нам перешел от усташей один пилот – хорват, но честный малый. Доктор-юрист, Сорбонну окончил, представь!.. Думаем свои ВВС создать. Как ты на это смотришь? Нам авиация нужна как воздух. Сам знаешь, один Авет пяти «цапель» стоит.

– О, захвалил. Мне к вам перелетать некстати. Еще красную звезду на фюзеляже нарисуете.

– Ни-ни! Ты страшен, какой есть. Но гляди – найдем укромную увалу, соберем техников, будет тебе вторая база и ремонтный цех.

Уговаривать серб не разучился, но и Григор за два года не размяк.

– Подумаю, но мое гнездо надежнее. Э, а Зоки-то целый взвод десантирует! Не рано ли Стрич отбивать? Гарнизон велик…

Раде потер подбородок, оценивая длину щетины.

– Тут политика. Союзники заранее к плацдарму примеряются. Сена подстилают, чтобы мягче сесть. Вон те, двое, для надзора присланы. Жди, сейчас к тебе двинут.

– Зачем я им?

– Как – зачем?.. Офицер на вольном выпасе – это нелепость. Ему нужен генерал, чтоб он задачу знал. Поэтому лети к нам. У нас воли больше.

– …и партийная дисциплина. Хм. – Григор со смутной тревогой ощутил, что друзья и благодетели тянут его свободу каждый к себе, как одеяло. Как было просто до сих пор! Вот я, вот родина, и между нами никого. А теперь?.. Он бросил взгляд на тех двоих, что выделялись среди сенков:

– Из какого курятника эти орлы приезжие?

– Первого, красавчика, не знаю. Похоже, с Мальты. Второй, долговязый – английский капитан коммандос, он к нам на парашюте спрыгнул, с тонной взрывчатки в придачу. Полезный человек.

Простецкая одежда моряка красавчику не шла, коробилась на нем, словно чужая кожа. Судя по стати, манерам и породе, больше всего ему к лицу были лейб-мундир, фрак, самое меньшее – костюм от кутюрье в стиле принца Уэльского. Тут не только Сорбонна, но и Оксфорд, или Кембридж. С врожденным достоинством он оглядел Григора, как бы на глаз снимая мерку для гроба. Этот чернявый малый в застиранном летном комбезе, с настороженными серыми глазами – тот самый?..

– Я уполномочен Его Королевским Высочеством вручить вам Рыцарский крест Святого Михаила Архангела, именуемый Сатаноборец. Вы исповедались и причащались в нынешнем году?

– Да, – растерянно вымолвил Григор, ожидавший чего-нибудь вроде: «Отныне я ваш непосредственный начальник».

– Преклоните правое колено. В ознаменование боевых заслуг перед Великим Герцогством… – как по писаному заговорил посланец государя. Сенки и контрабандисты, столпившись вблизи, затаили дыхание. Не каждый день в Морее жалуют крестом Мики-Сатаноборца!

– …отныне вы и дети ваши в будущих поколениях обладаете достоинством велича, сиречь кавалера, пока правит светлейший род Делафор и его преемники. Аминь!

Вставая под нестройные и громогласные приветствия, несколько ошалевший Григор все же не сдержал улыбки. Велич, вот как!.. Не выше ли будет титул малыша Драго по матери – вилич?

– Обстановка, конечно, походная, но в военное время иной не предвидится… Кавалер Данцевич, позвольте запечатлеть вас. На фоне биплана. – Закончив средневековый обряд, посланец герцога достал вполне современную «лейку».

Человека с Сатаноборцем на груди по плечам не хлопают. Зато правая ладонь скоро заныла. Ручищи у мужчин с проливов – о-го-го! Последним, завершив перекладку тротила в рюкзаки, поздравил его с наградой англичанин – светловолосый, длиннорукий, ногастый. Очень сдержанный, как подобает настоящему убийце.

– Как ми будэм говорит, Sir?

– Parlez-vous français?

– Oh, yes!

Дальше пошло легче. Коммандос угощал настоящими «Данхилл». Тонко и вежливо, но глубоко вникал в местную диспозицию. Возможности для сброса военных грузов на материке, на островах? Противодействие итальянских самолетов?

– Признаться, многие сомневались, что вы сумели атаковать виллу Муссолини. Но позднейшие сведения из Рима оказались очень точны… Наши пилоты вам завидуют. Ждут часа, когда смогут повторить ваш рейд. Вообще на Мальте – в определенных кругах, – о вас ходят легенды.

– Неужели?

– Да. Например, будто на острове, который виден лишь на Рождество и Пасху, вы нашли родник, который вместо воды струится золотом, потоками монет.

– Все обстоит иначе. Хотите узнать правду?

– Конечно! Я весь внимание.

– Давным-давно один венецианский купец прослышал о красавице, равных которой нет на свете. Он хотел завоевать ее сердце, посылал ей великолепные дары, но красавица не соблаговолила даже показаться ему на глаза.

– Настоящая леди!

– Именно. Исчерпав все средства обольщения, вениц пошел на крайность. Ночью у заветного камня он произнес клятву – пообещал устлать цехинами путь такой длины, какой она скажет, чтобы красотка прошла по нему перед глазами своего поклонника, а он смог бы насладиться лицезрением ее.

– И только?

– Большего он не желал. Тогда красавица уступила его мольбам, но наложила заклятие – без ее соизволения ни человек, ни зверь, ни птица на золото не посягнет. И встреча состоялась.

– Что же дальше?

– Вениц выделил содержание семье, прочее роздал нищим и вступил в орден Мики на острове Крун. По смерти он завещал сжечь себя и развеять пепел там, где ходит красавица. Под его надгробием нет останков, а надпись на камне такая: «Anima ad Deum, mortali corpore in terra, cor ad meum corculum». Это значит «Душу – Богу, бренное тело – земле, сердце – возлюбленной». У нас его называют Благой Вениц. А еще говорят, что мы их ненавидим!.. – Григор рассмеялся.

– Поразительно!.. А как же дорожка из золота? Неужели до сих пор не тронута? Вот уж в самом деле – сказка…

Вместо ответа Григор запустил руку в карман комбеза и протянул англичанину десяток золотых:

– В подарок. На память о Морее. Мне пора.

Тот так и остался стоять, глядя на цехины в ладони.

Позже, в августе, отснятая на Стриче фотопленка сложными путями была доставлена на Мальту и проявлена. После этого фотограф удостоился высочайшей головомойки.

– Любезный, – холодно выговаривал Илиан III камер-секретарю, – вам было поручено отснять героя. И где же он?

– Ума не приложу… – бормотал тот, перебирая снимки. – Я сделал несколько кадров… Он был прекрасно различим в видоискателе… Не понимаю, как это могло случиться.

На фотобумаге там, где должен был красоваться Григор Данцевич в полный рост, виден был только потрепанный гидроплан Ro.44, водная гладь и заросший берег увалы.