Наталья Тишь - Лунные дети (СИ)

— Тоже заметила? — Кэл откинулся назад и, прежде чем ответил, в несколько глотков выпил полный стакан сока. — Можно жить дальше… Ритуал. Этот Колм объяснил, что характер ранений идентичен с небольшими отклонениями — кое-где резали не сильно аккуратно и зацепили другие мышцы, но в целом все пятнадцать человек убиты абсолютно одинаковым способом. То есть, как говорил Тайг, удалены сердца и яремная вырезка. Плюс — обезображены лица, но это скорее для того, чтобы убитых не смогли опознать.

Я покосилась на горячее мясное рагу с куриными сердечками и пока отодвинула его. Тема разговора перебивала весь аппетит.

— И что с того? Может, им понравился такой способ?

— Ну да, и поэтому они решили заморочиться и у каждой жертвы вырезать сердце и яремную вырезку. Пятнадцать человек убить — раз плюнуть, и времени у них было достаточно, — Кэл покачал головой, словно удивляясь собственным словам. — Я думаю, Колм прав в чем-то, но что за ритуал, и в чем его смысл, не понимаю.

— А местный сыск сказал что-нибудь дельное?

В ответ раздался настолько тяжелый и разочарованный вздох, что объяснений не требовалось. Северноальсийский сыск активностью никогда не отличался, да и работало там полторы калеки — мужчины за сорок лет, грузные и тяжелые на подъем. Интересно, изменилось что за десять… одиннадцать лет?

— Ладно, — Кэл потер лоб. — Снова ясно, что ничего не ясно, что с жертвами, что со свидетелями. Можно возвращаться в Гестоль. Алва уже должна отправить запрос по поводу камней Следящих. Как раз и выясним, есть ли что-то интересное.

Я с сожалением покосилась на остывающее рагу и решительно пододвинула тарелку обратно.

— Сейчас, только доем. Все-таки местное рагу с гестольским не сравниться.

Кэл только открыл рот, чтобы ответить, но его перебил невероятно восхищенный девчоночий голосок:

— Так вы взаправдашний сыщик?

Мы изумленно уставились на появившуюся буквально из ниоткуда темноволосую девочку лет двенадцати-тринадцати в цветастом опрятном сарафане. Она пританцовывала на месте, не в силах стоять спокойно, отчего короткие жидкие косички били ее по плечам.

— Да, — выдавил Кэл, не ожидавший вопроса. — Как ты догадалась?

Я зажала себе рот, чтобы не расхохотаться: больно умильно выглядел ошарашенный Кэл. А девочка откинула челку назад и широко улыбнулась, демонстрируя желтоватые зубы.

— А я слышала, как вы обсуждали убийство! Так жаль, что меня не было, но эта вредина Молли сказала, что я маленькая! Так бы я все-все рассказала вам, господин сыщик! А в сыске только маги?

— Уэни, не мешай им.

От неожиданности я прикусила палец и медленно подняла взгляд. Подошедшая невысокая женщина доброжелательно и чуть виновато улыбалась.

— Простите мою дочь, — сказала она, глядя на меня, и поправила сползшую ручку сумки. — Она еще та говорунья.

— Ма-а-ам, ну не сейчас, — проныла, смутившись и тут же вытянувшись во фрунт, Уэни. Потом промямлила значительно тише: — Извините, господин сыщик.

— Ничего, — отмахнулся Кэл. — Все нормально. Хочешь стать сыщиком?

Ответ Уэни я не расслышала, не сводя взгляда с ее матери. Та по-прежнему улыбалась, теперь немного растерянно, иногда бросала взгляд в сторону и тоже что-то говорила, но мне казалось, что она не издала ни звука. Шум притупился, нет, я словно оглохла, не в силах поверить своим глазам. Мир сузился до человека, стоящего передо мной, и все проблемы, все смерти — все, о чем я волновалась, не просто отошло на второй план, но стерлось из бытия.

Я… ждала, чего-то ждала. Чего? Наверное, проблеска узнавания, недоумения, в крайнем случае — холодной отстраненности. Ну же! Отреагируй! Смотри на меня, смотри! Вот я — перед тобой, как на ладони. Почему ты не смотришь на меня, не видишь меня?

Но все было напрасно. Она только повернулась и погладила кого-то рядом. Ах, да, Уэни… Счастливая, радостная Уэни, мечтавшая стать сыщиком. Какие глупости! Я смотрела, как женщина улыбается своей девочке, и жутко завидовала, что больше со мной такого не будет. Никогда.

Потому что не узнали. И не узнают.

Меня для нее больше не существует. Оказывается, все так просто…

Спустя пару минут они ушли. Женщина чуть склонила голову передо мной в знак прощания, и они с Уэни вышли из кафе. Девочка еще обернулась около двери, помахала нам, улыбаясь во весь рот. Затем звякнул колокольчик, и сфера тишины лопнула, заполняя меня разговорами посетителей и привычными повседневными звуками. Мир, исчезнувший на недолгие мгновения, снова занял свое привычное, указанное Небом место.

Я усмехнулась, откидываясь на спинку стула, и прикрыла глаза. Случайная встреча неожиданно опустошила меня сильнее, чем любая битва с нечистью. Я настолько изменилась? Настолько стала другой? Гестоль настолько повлиял на меня — поменял меня, что родная мать не в силах узнать выросшую дочь?

Небо, неужели я сейчас жаждала быть узнанной?

Так сильно хотела, чтобы Ивенн увидела меня, увидела той, какой я стала, уйдя из дома? Чтобы она поняла: я оказалась достаточно сильной, чтобы выжить. Возможно, чтобы… Я спрятала лицо в ладонях, стараясь сдержать зародившийся где-то в груди истеричный смех. Нет-нет, не место, не время.

— Элиш? Эй, Элиш! — обеспокоенный голос Кэла донесся до меня словно сквозь плотную вату. — Элиш, что…

— Мне хотелось, чтобы она меня узнала, — все-таки полувсхлипнула я глухо, не отнимая рук от лица. — Небо, Кэл… я хотела, чтобы она увидела меня сейчас! Узнала меня, вспомнила!

— Пойдем в гостиницу, — суетливо велел он, помогая мне встать. — И ты объяснишь, что случилось.

Но что я могла сказать? Как мне плохо? Как бесова встреча разбила одну из внутренних стен, за которыми прятались такие мелочные, совершенно детские чувства? Ха-ха! Маменькин сынок, драгоценный ребенок, понял бы меня Кэл? Понял ли он — каково это, когда тебя предает самый близкий человек, который с детства носился со мной как с писаной торбой, а я тогда считала это чем-то само собой разумеющимся даже после рождения Рэма и Уэни?

Снова звякнул колокольчик: мы вышли на улицу. Я запрокинула голову к небу, стремительно заполняющемуся черными тучами, и нервно улыбнулась. Меня трясло от пережитого всплеска эмоций, от боли скрючившейся внутри меня самой, той, что осталась ребенком. Вдох и выдох. Сейчас нужно успокоиться. Плотина, помнишь? Предел еще не достигнут.

— Элиш?

— Все уже в порядке, — сипло откликнулась я, сглатывая подкативший к горлу комок. — Прости, считай, что это была минутная слабость.

— Не верю, — отрезал он и увлек меня под козырек ближайшего магазина, чтобы укрыться от начинающегося дождя. К счастью, вернуться в кафе ему в голову не пришло. — Кто тебя должен был узнать?