Валентин Егоров - Граф Орлофф (СИ)

— Сегодня госпожа фортуна твое и мое государство свела в одно сообщество. И мы, и вы имеете одни и те же цели! И мы, и вы становимся великими европейскими государствами! Московия и Пруссия сегодня, благодаря войне со шведами, получили большое признание и новые территории в Европе. Оба наших государства хотят это признание, целостность своих территорий сохранить, а также сохранить и приобретенные ими во время Северной войны новые территории. Поэтому и вам, и нам требуется небольшая политическая поддержка со стороны старых великих государств Европы, со стороны Великобритании или Франции. Но ни одно из этих великих государств не хочет иметь себе новых сильных конкурентов, они хотят править и решать европейские проблемы по своему собственному усмотрению и в интересах собственных стран. Так, что видишь, юнец, что мы с тобой в данный момент работаем в одном направлении, склонить Францию к сотрудничеству с нашими странами.

Я заметил, что Антуан де Монморанси уже давно прислушивается к словам пруссака, но сделал вид, что этого не заметил. Но барон фон Руге, видимо, имел пару глаз и на своем затылке, он обратил внимание на то, что его друг лягушатник нас начал подслушивать. Пруссак снова и опять-таки правым глазом мне подмигнул, продолжил высказывать свою мысль, но несколько в иной тональности:

— Со временем эти государства, Великобритания и Франция, сами будут искать нашего содействия для решения того или иного значимого европейского вопроса или проблемы. А сейчас они требуют или большие деньги, или территориальные уступки за свою даже малую политическую поддержку. Что касается Великобритании, то эта морская держава сейчас на экономическом подъеме. А вот, что касается Франции, то она находится на дне экономического кризиса из-за провала королевской политики. Когда король Луи XIV отдаст господу богу душу, то…

— Он очень скоро умрет! — Очень тихо и, словно из-за перенапряжения нерв, произношу я.

В кабинете наступила полнейшая тишина. Не было слышно даже человеческого дыхания или писка комара, настолько неожиданными для обоих разведчиков, и французского, и прусского, оказались эти мои слова. Но эти оба джентльмена уже немало лет проработали на свою разведку и занимали в ней высокие посты, поэтому им не потребовалось много времени, чтобы поинтересоваться.

Практически в полный унисон, они оба произнесли одно только вопросительное слово:

— Когда?

— Во вторник первого сентября одна тысяча семьсот пятнадцатого года!

После этого ответа мне не стали задавать каких-либо вопросов, оба джентльмена вдруг заторопились, оказывается, у них было много и другой работы. Антуан де Монморанси даже со мной не попрощался, он, словно пуля из фузеи, вылетел из своего кабинета, забыв, вслед за собой прикрыть дверь. Барон фон Руге тоже торопился, но он все же успел кивнуть мне напоследок головой и коротко бросить:

— Большое спасибо, Алексею Васильевичу!

Интересно, откуда он мог узнать о том, что, сообщая реальную дату смерти французского короля, я выполнял личное указание своего босса. Сам он в это время занимался выполнением какого-то очередного грязного государева поручения в одной из стран Европы. Поэтому Макарову было нужно отвлечь внимание противной стороны, но, не смотря на мою просьбу, так и не сказал, какая из стран, Пруссия или Франция, была этой противной стороной в его задании. Во время мысленного сеанса связи он только сказал мне в ответ:

— Заткнись, лейб-гвардии секунд-майор! Не твоего ума это дело! Меньше знаешь, крепче спать будешь, если Яна, разумеется, тебе этого дозволит?!

Меня били несколько человек, били профессионально, крепко и очень больно. Видимо, недруги хорошо знали о моих скрытых способностях, поэтому они первым делом с ног до головы облили меня водой, и тогда магия на время забыла о моем существовании. Я сначала и не понял, что попал в хорошо организованную засаду. Вы же сами понимаете, что эта вседозволенность, когда хочу и одним щелчком пальца все сворочу, такое самомнение до добра не доведет!

Вот и со мной это, наконец-то, произошло!

После встречи с агентом я не стал дожидаться своего кортежа сопровождения, а носильщиков наемного шартреза попросил отнести меня по домашнему адресу, на улицу Фран-Фужер в квартале Марэ. Черт меня подери, в тот момент я был дурак дураком, ведь, должен был бы сразу же обратить внимание на то, что ни наемных фаэтонов, ни шартрезов в Париже в те времена еще не существовали. А я сам полез в этот шартрез, мне было неохота шагать по этим грязным улицам. В шартрезе развалился на мягком диванчике, размышляя о своей птичке Николь.

Она вчера вечером перед самым сном принесла мне бутылку шампанского, которого я не заказывал, и начала так вопросительно смотреть в мои глаза, что я, разумеется, этого взгляда не выдержал и завалил эту девчонку на кровать. Начал ее целовать — расцеловывать, а эта дурочка то ли от страха, а то ли от удовольствия закрыла свои глазища, своими острыми зубками этот мой язычок начала покусывать. Моя голова совсем пошла кругом, а руки сами собой раскрывают лиф ее бедненького платьица, и я вижу невероятную картину. Два розовых бутона с коричневыми пятнами, подрагивающими от учащенного девичьего дыхания. С громаднейшим трудом я оторвался от сладких девичьих губ и перенес поцелуи на эту нежнейшую нежность. Одним словом, сделай я вчера еще каких-то полшага, и уже был бы под каблучком своей красавицы француженки.

А я ж, дурак, от избытка счастья взвыл нечеловеческим голосом, вскочил на ноги и шайку с холоднющей водой, появившуюся прямо из воздуха, и опрокинул ее на свою бедную голову.

Много холодной воды досталось и Николь!

Мы оба оказались под каскадом одуряющее холодной воды, что позволило нам приостановить свое исступление любовью и прийти в нормальное состояние. Я успел еще испугаться за свою девчонку, которая от этого водопада холодной воды могла бы заболеть и даже умереть. Начал щелкать всеми пальцами и правой, и левой руки, чтобы магическим образом согреть Николь, но вот тогда-то ничего у меня не получалось с магией. Так я и узнал о том, что моя магия бездействует, когда я залит водой с головы до ног. Пришлось мне воспользоваться старым, проверенным способом для душевно и физического согрева девиц, начал снова обнимать Николь, ее целовать и ласкать.

В тот момент в соседней комнате, в своей гостиной, я услышал острожное покашливание, а затем мысленный зов мосье Слюсара коснулась моего сознания. Он, видите ли, развлекая мадам де Ментенон, от моего имени пригласил ее посетить мой парижский особняк. Сейчас они оба находились в гостиной и ожидали появления хозяев особняка, которые должны были их немного повеселить и сыграть в триктрак. А я же с Николь оказался в ловушке, чтобы покинуть спальню, где я только что развлекался и согревал девчонку, мы должны были вместе выйти из спальни пройти гостиную, где сейчас расположились мои гости.