Анатолий Махавкин - Леди Зима (СИ)

— Надо бы остановиться и передохнуть, — лицо Шании приобрело зеленоватый оттенок, — Такая духота!

— На шхуне можешь отлежать все бока, — любезно разрешил Собболи, внутренне крайне сочувствуя спутнице, но виду так и не показал, — А сейчас — нет. Разрази меня гром, если я задержусь в этой смрадной псарне хотя бы до полудня.

Однако остановку они всё же сделали. Когда тропинка показала очередной поворот, путники обнаружили неподвижного Хастола рядом с изваянием крылатого демона. Парень внимательно рассматривал купол Магистразы и задумчиво почёсывал кончик носа. Черстоли повернулся к парочке и поинтересовался у капитана:

— Как вы думаете, возможно нам стоит наведаться к этой загадочной постройке? — юноша покрутил кистью в воздухе, словно подбирал подходящие слова, — В качестве экскурсии, что ли. Возможно судьба окажется благосклонна и мы сумеем отыскать древние книги. Думаю, вы не откажетесь пополнить свою коллекцию парой редких экземпляров.

— Иварод говорил, что постройка наполнена смертоносными ловушками, — заметила Шания, которой остановка явно пошла на пользу, — Стоят ли даже самые ценные книги человеческой жизни?

Джонрако, который несколько опешил, услыхав предложение парня, теперь прищурился, разглядывая Хастола. Капитан до сих пор не мог понять, привиделись ли ему события прошлой ночи или он в самом деле бродил по тёмному лесу и наблюдал за словесной дуэлью в жуткой Магистразе. Так что, идея Черстоли — ловкий трюк, попытка сбить нечаянного свидетеля с толку? Ничего не решив, Собболи отрицательно покачал головой.

— Что-то у меня нет ни малейшего желания заниматься подобной ерундой, — проворчал моряк и хрипло хмыкнул, — Слишком свежи чёртовы воспоминания, как мы, с Далином, точно два хряка, перерывали землю в поисках мифического ожерелья. Не испытываю ни малейшего желания повторять тот фокус. Два раза с одного трапа я не падаю, разрази меня гром!

— Ну, нет — так нет, — спокойно согласился Хастол и тут же устремился вперёд, — Тогда нет ни малейшей причины задерживаться на этом островке.

Шания открыла рот, от удивления и хлопала ресницами, глядя то вслед парню, то на Джонрако, который пытался развязать затянувшийся узел на кисете.

— Что-то я не пойму, — сказала девушка, в конце концов, — Сначала он рвётся на этот остров, хоть и не объясняет причин. Теперь торопится уехать, но ведь мы ничего здесь не сделали, если не считать вчерашней попойки! Такое ощущение, будто мне рассказали какой-то анекдот, забыв про финальную фразу. Вам-то понятно, капитан?

— Может быть, может быть, — пробормотал Джонрако, крепко сжимая зубами трубку и выпустил струйку дыма, — Возможно я расскажу всю соль этой истории, но чуть позже. Если сам разберусь в ней. Но, чтобы я сдох, если мы не поторопимся, посудина проторчит тут до полудня.

Отбросив на время все сомнения и вопросы, Собболи решительно пошёл вперёд, увлекая Шанию за собой. Магистраза, жуткое строение, полное древних тайн и смертельных ловушек, осталось за спиной, исчезнув среди пышной растительности, тронутой рукой подступающей осени. Признаки зрелости года ощущались во всём: и в жухнущей траве и в пёстром ковре из листьев, устилающих землю и в порывах ветра, ещё недавно тёплого, а теперь — несущего холодок.

На берегу творилось нечто невообразимое. Огромная свора, напоминающая пёстрый ковёр великана, забывшего свою вещь после купания, не ушла ночевать вглубь острова, а осталась у приставшего корабля. Каждого пришедшего пса терзало одно невыносимое желание: проникнуть на борт и разжиться хоть чем-нибудь, что можно сожрать, напялить на себя или поставить на кон в игре.

Большинство собак, измученных бесплодными ночными вылазками, спали беспокойным сном, который сопровождался поскуливанием, тихим подвыванием и подёргиванием конечностями. Под деревьями продолжали бодрствовать самые терпеливые из проходимцев, которые играли в свои странные игры, не забывая лениво посматривать в сторону вахты; не думают ли матросы покинуть пост.

Но часовые, которых боцман не забывал менять, на протяжении всей ночи, не торопились покидать пост, внимательно вглядываясь в собачий лагерь на пристани. Увидев капитана, вынырнувшего из лесных глубин, один матрос тут же издал радостный возглас, а остальные поддержали товарища. Как заметил Джонрако, палатки, установленные с вечера, уже исчезли, стало быть, вся команда вернулась на борт и готовит корабль к отходу.

Хастол, тем временем, крайне осторожно пробирался к трапу, терпеливо переступая через храпящие тушки, даже во сне пытающиеся вцепиться в человеческую ногу. Намеревались ли они просто укусить, либо пытались проникнуть в карман — оставалось загадкой.

— Сейчас я оттопчу чьи-то уши, — резюмировал капитан, обозревая собачий ковёр, в напрасной попытке отыскать брод, — Ну и хрен с этими волосатыми придурками, чтоб им облысеть! Я их сюда не приглашал. Пошли.

— Я даже не знаю, — неуверенно пробормотала Шания, пытаясь поднять юбку, — Получится у меня или нет…

— Разрази меня гром! — Джонрако подхватил взвизгнувшую девушку и невзирая на слабое сопротивление пошёл вперёд, — Стану я ещё ждать! Сиди тихо, а не то сброшу вниз.

— Как вы можете так поступать! — возмущалась пунцовая, от смущения, Шания, — Да ещё и на глазах у всей команды! Что они подумают?

— Это — их дело, — отрезал Собболи, — Главное, чтобы потом держали языки за зубами.

Шагал моряк вовсе не так осторожно, как предшественник, поэтому многие псы пробуждались от того, что сапоги капитана наступали им на хвосты и (как и было обещано) на уши. Однако попытки возмутиться тут же прерывались мощным рёвом морехода, в котором звучало обещание ещё и отпустить пинка каждому болтливому ловцу блох, если тот ещё раз откроет пасть. Начавшийся гвалт очень быстро пробудил даже тех, кто спал, придавленный телами соседей.

— Чтоб я молнию проглотил! — рычал Джонрако, преодолевая последние препоны и поддавая сапогом под лохматый зад какого-то нахала, пытавшегося цапнуть ногу девушки, — Поклацай мне! Сейчас вообще велю выкатить пушки и шандарахнуть по берегу! Посмотрю, как вам весело станет с подпаленными шкурками.

— Вы же не серьёзно, капитан? — испуганно шепнула Шания в ухо морехода, — Они ведь не заслужили такого.

— Да шучу я, шучу, — проворчал моряк и скорчил жуткую физиономию, в ответ на пространное замечание четвероногого болтуна о неуклюжих двуногих с тупыми мордами, — На себя посмотри, урод шерстистый! Вот же распроклятые засранцы!

В конце концов мытарства путников завершились и они выбрались на открытое место, охраняемое вахтенными матросами, прутья в руках которых недвусмысленно намекали на последствия нарушения невидимой границы. Джонрако продолжал шагать вперёд, удерживая Шанию на руках, точно позабыл про свой деликатный груз. Матросы, следившие за приближающимся начальником, бросали на него, наполовину — завистливые, наполовину — одобрительные взгляды.