Евгения Федорова - Чувство времени (СИ)

Наконец, спустя вечность, мне удалось начать дышать, и первый же выдох вырвал из меня стон:

— О, Высшие…

— Жить будет, — цинично заявил Мархар.

Вот тебе и Высшие! Мне помогли устроиться на дне лодки, весла ударили в воду.

— Пить… — выдохнул я.

— Ну, дорогой мой, терпи, здесь ничего нет.

Меня опять затошнило, горло саднило, внутри жгло.

— Замечательно, — сипло сообщил я. — Мой многогранный опыт показывает, что воскресать куда мучительнее, чем умирать.

— Субъективное мнение, — отрезал фантом.

— Что случилось то?

— Ты утонул.

— Это я понял, — простонал я. — Что-то еще?

— Эрвинка вытащила тебя совершенно мертвого! Шаоша все сделала сама. Мы положили тебя на дно лодки, и я пытался что-то сделать, но из твоего рта только сочилась вода, и губы были холодными…

— Ты целовал меня? — возмутился я, но Мархар хохотнул скорее нервно, чем радуясь моей шутке.

— Невинные поцелуи, Демиан, чтобы ты начал дышать.

— Каков подлец, — голос мой сипел и срывался, на большее меня не хватило.

— А потом эта Шаоша оттолкнула меня, она сильна как медведица!

— Ох, мне кажется, надо мной надругались…

— Она врезала тебе в грудину, и ты задышал.

— Не могу поверить, что ты не знал, как это делается, — растерянное бессилие фантома меня удивило, и я снова напомнил себе, что возможно, он уже утерял многие свои части и с ними многие знания.

— Я не помню, — Мархар отвел глаза.

— Да ты не вешай нос, Мастер бы помог, — я повернулся и кивнул сидящей рядом со мной эрвинке. Женщина дышала часто и глубоко, пытаясь восстановить растраченное дыхание. На мою очевидную благодарность она ни чем не ответила, не пошевелилась и не показала, что поняла.

— Эй, спроси ее, — не выдержал я.

— Нет, — резко отозвался фантом. — Ничего она не нашла, хотя дно видела. Я успел ее расспросить, пока ты харкал морской водой. По ее словам там под нами холмы, очень глубоко и холодно, скалистые отроги.

— Мархар, — мягко оборвал я фантома, — спроси, когда она снова сможет погрузиться.

— О чем ты?

— Посмотри, как дышит ныряльщица. Она была под водой очень долго, я за это время трижды всплывал и все равно чуть не утонул. Теперь ей нельзя нырять, и она отлично знает, сколько потребуется времени, чтобы восстановиться.

— А ты сам нашел что-то? — я почувствовал взметнувшееся в Мархаре напряжение.

Я лишь кивнул, не желая обнадеживать друга, но тот подался вперед, чуть не придавив меня, и жадно спросил:

— Что?!

— Следы, — осторожно ответил я. — Отодвинься, Мархар, дай дышать. Всего лишь следы, возможно, место, где лежат его обглоданные подводными обитателями кости.

Мархар отшатнулся и быстро заговорил с эрвинкой. Она выслушала его спокойно, потом покачала головой.

— Мужчины не доплывут, — передал он ее слова. — А она поплывет лишь когда сможет. У них нет счета времени. Успокоится сердце, успокоится дыхание, пройдет усталость, прояснится голова — она нырнет. Если нас снесет, ты снова сможешь найти место?

— Смогу, — заверил его я. Лодка мягко толкнулась в борт Эстоллы.

— Какой позор, — проворчал Мастер, когда меня, захлестнув петлей, втянули наверх будто бочку с грузом. — Если кто-то из здесь присутствующих сболтнет лишнего про немощного мага, я сойду с ума!

— Да мы уже и не такое видели, — насмешливо сообщил Кавалар, намекая, судя по всему, на былые утренние последствия моих попоек.

— Язык отрежу, — пообещал Мастер. Кавалар довольно осклабился.

Шаоша, игнорируя лестницу, легко взобралась по канату и, растолкав моряков, сама подняла меня на ноги. Ее ладони были крепкими и сильными.

— Спущусь в каюту и воспользуюсь твоей бумагой, чтобы объясниться с эрвинкой, — вяло сказал я Мархару.

— Интересный способ, — протянул Мастер, который всегда отличался отменным слухом.

— Рисунки, это все что нужно. Если мы не поймем друг друга, я позову Мархара.

— Так чем тебе не угодил переводчик?

В этот момент телохранитель Шаоши что-то резко спросил, но женщина лишь отрицательно покачала головой, а на меня глянула вроде бы предостерегающе.

— Ладно, — не желая развивать эту тему, согласился Мархар, — бери в ларе все, что тебе надо, если считаешь, что так проще объяснить, где искать потерянное сердце. Ларис, Войе, глаз с моря не сводить!

Приказ был очень двусмысленным, пока эрвины находились на палубе, все моряки приглядывали за ними, боясь, что те могут захватить корабль. А надо было еще смотреть за морской гладью.

— Пойдем, — я потянул женщину за собой, и она помогла мне спуститься в темное нутро корабля по крутому трапу. Эрвинка провела меня в каюту и усадила на койку, после чего отступила к выходу. Ее красная туника прилипла к телу, обозначив тренированные изгибы немного плоского тела.

— Мы с тобой порисуем немного, — сказал я, чтобы скрыть неловкость, и, потянувшись, с кряхтением откинул крышку ларя, чтобы достать бумагу, когда твердый, грудной голос спросил:

— Рисуем?

Я уставился на нее немного глупо, потом решил, что она просто повторила за мной понравившееся слово.

— Чтобы понять друг друга, — на всякий случай пояснил я и получил исчерпывающий ответ:

— А я понимаю.

— Знаешь язык материка? — зачем-то спросил я, все еще не веря. Пододвинул к себе кружку, налил воды и под ее утвердительное «знаю» сделал осторожный глоток.

— Правильно, по чуть-чуть, морская вода злая, разъедает изнутри, — похвалила Шаоша. Я заметил, что слова она произносит без интонации, будто механически. И лицо ее тоже ничего не выражало.

— Почему ты не сказала раньше?

— Это удобно.

Без сомнения. Я внезапно понял, что во всем мы вели себя неосмотрительно. Мархар сказал, что я принадлежу кораблю, но уже спустя несколько часов, проведенных на борту, эрвины смогли бы отделить моряков от пассажиров. Я уверен, это отлично видно со стороны. Мне ничего не приказывали, и я очень мало походил на вещь, а это значит, что аборигены уже давно заподозрили нас в обмане. Тогда мне непонятно, почему она вообще заговорила со мной, зачем помогла, вытащив из воды.

— Шаоша, зачем ты взялась помогать мне? — спросил я, помедлив.

— Это вызов. Это пророчество.

Я не стал ничего уточнять, боясь обидеть женщину, и снова глотнул из кружки, пытаясь смыть солоноватую слизь, выходящую с кашлем.

— Зачем хотел рисовать? — уточнила Шаоша, наблюдая за мной.

— Откуда все же ты знаешь наш язык?

— А ты не понимаешь, — мне показалось, она едва заметно улыбнулась. — Пленники. Они могут говорить, хотя ходить с перебитыми ногами не могут. Учат тех, кто хочет.

— На Лале есть пленники?

— Конечно, — согласилась Шаоша как с чем-то само собой разумеющимся. — Это удобно. Ну, скажи, зачем хотел рисовать?