Ксенольетта Мечтательная - Танец строптивых

— Я так скучал, Ориса, — прошептал огненный принц, — Я засыпал с мыслями о тебе и просыпался, думая о тебе.

Я молчала, все еще пребывая в потрясении от подарка, а теперь еще и от собственных чувств. Очередная правота Райана. Мне не было приятно после признания принца. Стыд, горечь, разочарование в себе. Я не могла ответить взаимностью, я вспоминала о Кобеане редко, я скучала по общению, но не конкретно по нему.

— Ты поможешь мне с расстановкой вещей? — с улыбкой на лице, не дождавшись от меня никакого ответа, спросил принц.

Я кивнула. Кобеан поочередно подошел к окнам, которых в угловой комнате было целых два, чтобы впустить утренний свет и развеять привычный ему полумрак.

— Расскажи мне о практике, — прошу, стараясь перевести тему и разрядить обстановку.

— Ты так и не отступишься от этой глупой затеи? — задает вопрос, подходя к одной из коробок и начиная ее разбирать.

— Мне хотелось бы посмотреть на Мертвый лес своими глазами, — отвечаю, тоже выбирая себе коробку.

— Значит у меня есть надежды, получить согласие на свое предложение руки и сердца, после того, как насытишь свое любопытство?

— Куда мне это поставить? — спрашиваю, вытаскивая красивую статуэтку птицы, возможно орла или ястреба, умело вырезанную из дерева.

— Куда угодно. Я доверяю твоим предпочтениям, — уже более легкая улыбка, лишенная горечи и тоски, — Полок тут немного, но я решил ничего не менять после предыдущих хозяев комнаты. Тут и так вполне комфортно.

— Повезло твоим соседям, — тихо проговорила, — Так что на счет Мертвого леса?

— Это трудное испытание, Ори, — вытаскивает стопку с аккуратно сложенной одеждой и перемещает ее в шкаф, — Не было дня без столкновения с тварями. К концу практики уже их не страшишься. Боязнь и паника охватывает только в мыслях, что не сможешь покинуть лес. Изматываешься физически, истощаешься морально, шутки в компаниях не спасают и уже не подбадривают. Стабильные караулы, постоянный зуд от укусов москитов, Зара в конце практики уже даже от себя не могла отогнать кровососов. Проблемы с едой, питьем…

Я расставляла вещи изысканные и простые, красивые и просто полезные под рассказ о трудностях практики. Наверняка Кобеан не стал утаивать ничего, чтобы таким образом породить во мне сомнения в правильности выбора. Когда через пару часов комната преобразилась, обретая мальчишеский уют, я стояла, опираясь о подоконник спиной и наблюдая, как Кобеан справляется с последними вещами.

— Ори, ты избегаешь вопрос о замужестве, — начал неприятную тему принц и я не стала отпираться от нее.

— Я не готова, — тихо и просто ответила, надеясь, что Кобеан в силу своей доброты ко мне этим и удовлетворится.

— Иди сюда, — протягивает мне руку, и я принимаю ее.

Он ложится на кровать и тянет меня за собой. Если раньше подобная близость вызывала во мне страсть и жар, то теперь было неуютно и как-то неправильно. Мы располагаемся на боку, глядя друг на друга.

— Я всегда старался убедиться, что девушки влюблены в меня, прежде чем подпускать их и самому влюбляться в них. Кажется, в этот раз я совершил ошибку, — его пальцы очерчивали овал моего лица.

— Кобеан, мне жаль, — заливаясь краской стыда проговариваю.

— Ничего. Я сам виноват. Если ты позволишь, то я попробую добиться твоей любви, — большой палец проходит по моей нижней губе, немного надавливая.

Кобеан меняет положения, нависая надо мной и тем самым вынуждая лечь на спину. Поцелуй был, как по обыкновению, огненный, горячий. Я упираюсь в его грудь, когда понимаю, что мое возбуждение не несет никакого чувственного подтекста, только реакция организма на ласку. Парень закрывает глаза и тяжело выдыхает. Несколько секунд и он лежит на спине, расположив мою голову у себя на плече.

— Ты уже успела полюбить его? — ровный тон, будто Кобеан спокоен.

Я сразу понимаю, что речь о Риасе. Но воспоминание о блондине вызывают не любовь, а зубной скрежет. Как его вообще кто-то может полюбить?

— Не говори глупостей, Кобеан. Риас он…

— Помнишь, наш разговор в беседке зимой, — возвращает меня к воспоминаниям принц, — Я тогда признался, что Риас всегда был мне неприятен.

— Что-то припоминаю.

— Мне было пять лет, когда отец посетил Нестаргон. Тогда были долгие споры и обсуждения договоров, соглашений на тему пошлин за использование путей Дарголии. Меня он взял с собой, не ожидая, что Людвиг Нестаргонский будет столько тянуть с решениями. Поэтому, я вынуждено находился в королевских дворцовых стенах Хардона, около месяца, — принц монотонно вел свой рассказ.

Мои веки постепенно наливались свинцом. Сказывался недосып при тяжелых ежедневных нагрузках.

— Там я познакомился с Тиретисом и Риасом. Они ведь на два года старше меня, но ладить и проводить время вместе нам это не помешало. Тиретис уже тогда был стойким, уверенным в себе, весь в Людвига. А вот Риас был слабым, часто болел и редко пребывал в веселом настроении, постоянно прячась за спиной своего властного друга. Я так и запомнил их, когда уезжал. Защитник и слабак, — легкий поцелуй в макушку моей головы немного стряхнул с меня путы сна.

— Сейчас Риас не походит под твое описание, — вяло поддержала беседу.

— Да. Повторно мы встретились, когда мне было шестнадцать. Я уже принимал участие в советах и во всех вопросах, связанных с управлением страны. Объем торговли увеличился и работать по старой схеме с фиксированными тарифами было уже не выгодно, мы требовали процент из оборота. Не подумай, что мы жадный народ. У нас ведь тоже увеличились расходы на содержание дорог, служащих на границе, да и еще куча всего. Речь сейчас все равно не об этом. Если тогда я с трудом узнал Тиретиса, то вот Риас изменился до неузнаваемости. Лучше бы это был слабак из прошлого, чем тот, кем является сейчас. Он не считается с достоинством и честью, не прощает просто так ошибки других. Пытается всех уличить в жестокости и лицемерии, когда сам не гнушается подобного.

— Угу, — тихо вздыхаю я, прежде чем глаза закрылись. Теперь я слушала принца, стараясь не заснуть, но уже не способна была разлепить глаза.

— Ты не понимаешь, Ори, — воспринимает по-своему мое «угу» принц, — Я боюсь, что он разлучит нас с тобой. Ты не представляешь, как сильно я люблю тебя, — Кобеан поворачивается набок, тормоша мой сон и уже обнимает меня двумя руками.

Я не против. Так даже уютнее спать. Его подбородок правда немного давит на макушку головы, но не сильно.

— Мы с тобой даже не поймем, что причиной стал он, если сам не захочет себя выдать. В тот же визит мне удалось выяснить, что с ним произошло. Слуги и очевидцы сами стремились рассказать обо всем, шепотом и страшась, что Риас где-то рядом и может услышать их. Тогда же я многое узнал об одержимых демонами. Риас с шестнадцати лет был одержим целых полтора года, а это больше максимального срока. Более того, слабому парню не повезло, потому что им завладел не демон, а демоница. Свирепая, жестокая, своенравная. Сначала его держали в темницах. Рассказывали, что Тиретис все свое свободное время проводил рядом с тюрьмой, как умалишенный общался с Риасом, напрочь игнорируя демоницу. Когда ей надоело такое к себе отношение, она поостыла и завела другую игру. Пыталась обманами проложить путь к свободе, но ничего не выходило, пока однажды в теле Риаса не очнулся сам Риас. Его выпустили, он прожил эти дни на свободе, а когда пришло время для нового срока заключения, то Риас попросил Тиретиса не выпускать его. Демоница жаждала убийств.