Ксенольетта Мечтательная - Танец строптивых

Я подскочила на кровати, озираясь. Что это было? Сердце испуганной птицей забилось в груди, и я часто задышала. Показалось? Бух! Бух! Нет. Звук из коридора. Выглядываю через окно на улицу, а там солнце успело подняться не очень высоко. Покачав головой и посетовав на утренних нарушителей спокойствия, легла снова. Не смотря на жару, накрываюсь одеялом. Вжик!

— Ррр, — вырывается у меня, и я накрываю голову подушкой, крепко прижимая ту рукой.

Прошло время. Персик вновь в моих руках. Я подношу его к губам, приоткрываю рот. Бух! Бух! Бух!

Ну, знаете! Потирая глаза и усердно прогоняя зевоту, пытаюсь встать. Ноги запутались в одеяле, и я с грохотом, словно мешок с песком, повалилась на пол. Выпутываюсь, чертыхаюсь, поднимаюсь, уверенно шагаю. От гнева забываю накинуть халат. Злостно сжимая кулаки, подхожу к двери. Дергаю ту со всей силы, чтобы обомлеть.

Дверь напротив нашей комнаты с Линди открыта. Усатый плотник, не замечая меня, продолжает возиться с замочной скважиной, устанавливая знакомый замок. В комнате, подпирая подбородок рукой, Линди мило беседует с Тиретисом за чашечкой утреннего чая. Перевожу взгляд в сторону. В коридоре опираясь на дверной косяк плечом и отхлебывая чай из моей кружки, стоит Риас и не сводит с меня оценивающего, голодного взгляда. Из чьей кружки?! Моя кружка! Быстро подхожу, чтобы вырвать из чужих лап свое родное имущество. Но пленница поднимается высоко, чтобы дотянуться надо или прыгать, или на Риаса налечь всем телом. Ухмыляется гаденыш!

— Вы! Ты со своим принцем! Знаешь, где вы у меня сидите?! — прошипела я.

— Доброе утро, милая, — наградил меня нежной и ласковой улыбкой блондин, — Разве так встречают новых соседей? Бери пример с Линди, тебе есть чему у нее поучиться.

— Отдай. Мою. Кружку! — почти по слогам произнесла.

— Вредная, неблагодарная, лохматая к тому же, — стал перечислять Риас, — Ты, кстати поцелуй мне должна. Не успела позабыть? Думаю, Кобеан запомнил на всю жизнь, — веселый смешок, — Кстати, а он видел, как ты соблазнительна в этом пеньюарчике? Может пока тут работы ведутся, ты покажешь мне остальную часть своего гардероба? — похотливый взгляд и облизанная нижняя губа были мне наградой.

Хорошо, что хоть не мою губу облизал! Очень хотелось осадить блондина, поставить его на место. Я бы ударила его, как следует, но плотник уже периодически оглядывался, тоже не теряя возможности полюбоваться моими ногами. Риас просто не оставил мне выбора. Пощечина была ему ответом. Все следы улыбки были стерты с его лица, и он смотрел в пол. Блондин медленно поднял на меня взгляд. Взгляд потемневших голубых глаз. Его зрачки то и дело увеличивались и сужались, он глубоко вздохнул, медленно спуская руку с кружкой. Я как-то неуверенно ее отобрала, стараясь не прикасаться к парню, обхватила двумя руками и прижала к груди. Не свожу с него внимательного взгляда и пячусь к своей двери. Риас осуждающе покачал головой и сделал порывистые шаги вперед, но я была быстрее, успев развернуться, заскочить внутрь своей комнаты, облиться остывшим чаем и захлопнуть дверь перед его носом, задвигая хлюпкую щеколду. Неотрывно следя за дверью, убедилась. Он не ломится в комнату за отмщением, можно облегченно вздохнуть. Тоже мне. Обиделся и разозлился.

Заснуть, понятное дело, мне уже не удалось. Свою кружку из вредности не мыла. Раз Линди ее взяла, то пусть в порядок и приводит. Умылась, оделась уже в экипировку для практики. Как сказал Хасир: «приличия приличиями», но мы и умереть там можем. Все должно прижиться и ко всему должны привыкнуть. На улице жарко, сегодня берусь за работу над новым артефактом, поэтому собираю высокий хвост. Проходя мимо зеркала, довольно осматриваю получившийся костюм.

Темные сапоги из отличной кожи редкого в нашем мире существа каара. Черные облегающие брюки из тянущейся ткани, содержали несколько карманов. Ремень из той же кожи, что и сапоги. Моя старая тонкая рубашка черного цвета, без карманов, сидит очень плотно, но ткань эластична и не мешает движениям. Сверху надет не жакет, а безрукавка. Портной прознав о наших намерениях, рискнул проявить инициативу и показать, за что считается лучшим. Безрукавка была из прочного, тонкого материала, оснащенный небольшими ремешками впереди, из той же редкой кожи, вместо застежек. И один ремешок был чуть выше поясницы, служил регулировкой для затяжки. Два глубоких, но таких же тонких капюшона из разных цветов завершали творение. Моя неизменная, короткая, кожаная куртка садилась поверх всего наряда. Именно наряда, ведь мастер своего дела, решил отличиться, тем самым используя шанс для саморекламы. Костюмы каждого из нас имели еле заметные узоры в некоторых местах, что были личным товарным знаком господина Науди. Также отдельные элементы имели темно-зеленый цвет, но это ни разу не мешало для практики. Оставшись довольной обновкой, я направилась к двери.

Прежде чем выйти полностью, я приоткрыла дверь и высунула голову. Дверь напротив была наглухо закрыта. Спешно покинула общежитие и привычно устремилась в столовую.

Сегодня в столовой было шумно. Вернулась не только команда Тиретиса, но и команда с четвертого курса. Та самая, которая сражалась против василиска. На радость, даже мне, хоть я и не была знакома с ребятами, но они вернулись живыми, здоровыми и полным составом. Асель сидела в компании маленькой девушки, которая за завтраком была без посоха. Красавица Асель небрежно водила ложечкой по поверхности чая и что-то говорила собеседнице. Грозного алтировца я не наблюдала. Сладкая парочка расположилась под освещенным солнцем столом. Риас опять не сводил с меня взгляда, видимо, изучая мою экипировку. Тиретис, лишь окинул скучным взглядом, и вновь продолжил беседу с другом. Моя четверка, без Линди, сидела за нашим столом и что-то негромко обсуждали, перебивая друг друга. Мне опять стало обидно, что они даже не заметили моего появления, зато кухарка Лива порадовала.

— Детонька! — всплеснула женщина руками, оповещая на всю столовую, что вот она, милая девушка пришла, наконец-то, ее дождалась.

— Утро доброе, тетушка Лива! — тоже не стала скромничать и еще на подходе ее поприветствовала.

А вот пусть все завидуют, что меня тут любят и обо мне заботятся, ждут и лелеют. Румяная, светлоглазая и светловолосая женщина, лучезарно улыбнулась мне.

— Ты сегодня так рано, — захлопотала она, расставляя на поднос мой обычный завтрак, — Я же даже булочек испечь не успела!

— Не страшно, тетушка Лива! — успокаиваю милую женщину, в душе проклиная блондина.

— Как же это?! Ну ничего, пока твой друг газету дочитает, а он за нее еще пока не брался, булочки как раз разрумянятся.

— Спасибо, — щедро улыбнулась я, принимая из ее рук поднос.