Наталья Самсонова - Игрейн. Леди с надеждой

— Доброе утро, Игрейн. Крепость стоит на ушах, сплетни противоречат одна другой.

— Доброе, Сирилл. Расскажешь?

— Я не вслушивалась, — смутилась девчонка. — Вроде как вы злодейски закололи милорда Амлаута, но целитель Альбод его спас.

— Это свойственно людям, искать в других то, что есть в них самих.

— Эруан Третий выдержка из наставления юным, — эхом отзывается Сирилл и краснеет.

— Может быть, — пожимаю плечами я. — Читала давно и откуда эта фраза я не помню.

Поморщившись выпиваю масло, оно ласковой волной проходит по моему горлу, смягчая измученные ткани. Вот только на ближайшие пол часа во рту поселиться неприятный привкус.

— А меня расспросить не хотят? — спрашиваю Сирилл.

— Ты леди, — спокойно пожимает плечами Сирилл. — Даже если ты его убила, выплатишь дань крови семье и все. Милорд не станет допрашивать тебя.

— И чем ты меня будешь развлекать?

— Хорошо расслышанными сплетнями, — жизнерадостно улыбнулась леди библиотекарь. — Я ни разу этим не занималась с тех пор, как ты перестала приходить. Мне казалось, ты меня бросила, — она помолчала и продолжила, таинственно понизив голос, — я слышала, как милорд Терцис и дор Харт обсуждали благородных дам и дворовых девок. Мол, дворовой подол на голову завернул и того ее, а если она не согласна, по морде съездит и не в обиде. А даму в щеку поцелуешь, а она уж и в обморок свалилась, потом ведро претензий, слез, а ты и не помнишь, целовал ее или только собирался. И смешно, и обидно.

— Милорд Терцис так и поступает, я как-то видела, как он едва увернулся от коромысла, коим его пыталась приложить оскорбленная молодка, — смеюсь я, вспоминая как забавно выглядел грозный боец.

— Но ведь так нельзя, — задумчиво произносит Сирилл.

— Каждый сам для себя определяет границы «нельзя», — я улыбаюсь. — Так говорят мудрые люди. А я тебе скажу, за нас границы определили родители. Будь ты младой селянской девой, носилась бы в простом платье, раздавала бойцам оплеухи и отдавалась на сеновале самому настойчивому и изобретательному. Потому что можно, потому что ребенок-маг в семье важнее мужа. Но ты родилась в благородной семье, где нет выбора между смертью и бесчестьем — этот выбор сделали предки на много поколения до тебя. Леди травят себя, бросаются с высоких башен и разбиваются насмерть, потому что это правильно, в их понимании. Потому что иначе осудят.

— Ты говоришь ужасные вещи, как и раньше.

— Больше не буду, — я поднимаю руку и чуть удобнее устраиваюсь под одеялом. Нет желания вылезать из тепла в мерзлую комнату. Специально или нет, но в этих покоях невероятно холодно.

— Ты ни разу не сдержала слова, — морщит нос Сирилл.

Требовательный стук в дверь и я понимаю, что вылезать и принимать достойный вид все же придется.

— Можешь сделать вид, что спишь, — смеется Сирилл, прикрывая ладошкой губы.

Я отмахиваюсь от нее, вскакиваю с кровати, наскоро привожу в порядок постель, закутываюсь в плотный расшитый бисером халат.

— Я открою, — Сирилл легко поднимается и дергает закрытую дверь. — Ой, забыла, что мы заперты. Можете войти!

Сначала в дверь прошла яркая зелень куста — среди мелких, темно зеленых листочков прятались крохотные, синие цветочки.

— Кайриб, какая прелесть, — Сирилл взмахнула руками, — а здесь даже вазы нет!

Из-за разлапистого букета появилось довольное лицо Герада, позади которого шла Сабия с вазой.

— Все у нас есть, — проворчал боец, и я улыбнулась, сын и отец почти как одно лицо. — Приятного дня, миледи.

— Окажите мне честь, Герад, перейдя на неформальное общение, — отзываюсь я, принимая из рук парня колкие ветви. — Благодарю, они невероятны! А запах какой сладкий, Герад!

— Друид кричал как оглашенный, — поделилась Сабия, — первый кайриб завсегда Бригитте дарят, а милорд пошел да срубил кустик под корень. Вжих!

— Но все равно пришлось делиться, — Герад потер шею, так, словно вспомнил, как ему по этой шее прилетело от друида.

Парень уселся на сундук, Сабия пристроилась на полу, а Сирилл я пересадила на свою постель — библиотекарь совсем застеснялась такой большой компании. Таким образом, единственный стул достался вазе с кайрибом.

— Сейчас принесут завтрак на всех, я позволил себе распорядиться вашим утренним временем, Игрейн, — немного неловко произнес Герад.

— Вот и прекрасно, — ненадолго замолкаю и все-таки рискую продолжить, — есть какие-то новости? Мне не дали даже оправдаться, сразу заперли.

— Милорд будет свободен после обеда, — пожимает плечами служанка, а Герад отчаянно мотает головой.

— Что вы, Игрейн, вас никто ни в чем не подозревает! Чтобы убить человека, нужна и сила и навык, — снисходительно поясняет боец, а я прикусываю губу. — Но даже если предположить, что вы могли бы это сделать, ваша служанка и знахарка ясно объяснили, где вы были и как поздно вернулись. А тело пролежало в ваших покоях почти три часа — это Альбод определил.

— Тогда почему я здесь?

Герад невероятно серьезно и даже тоскливо на меня посмотрел, но отвечать не стал. И меня пронзило пониманием — кто-то ударил по самому дорогому. Безопасность в Ковене поставлена во главу угла, но некто убивает слугу боевых магов. Убивает в самом сердце крепости — господском доме. И есть лишь два, одинаково страшных варианта — либо крепость не так неприступна, как кажется, либо убил кто-то из своих. А столь удобная для повешения собак чужачка весь вечер и часть ночи веселилась в деревне. Впору расстроиться.

Простая Сабия заполняет паузу в разговоре, рассказывая про свару леди Терцис и Инсы, Герад фыркает, и я вопросительно на него смотрю.

— Ей нигде не работается, — боец пожимает плечами. — В винный погреб наведывается отец, до того в зерновом хранилище мыши зерно поели. Куда бы мать Инсу не поставила, она нигде не справляется. Так и не лезла бы, и без нее руки найдутся.

— Но она все лезет, помогает, а леди потом за ней все переделывают, — Сабия кивает.

В двери стучат, Герад открывает и помогает слугам занести небольшой столик, следом трое служанок заносят подносы. Я словно окунаюсь в детство, иногда с отцом мы завтракали точно так же, сидя с ногами на кровати и не пользуясь столовыми приборами. Под смущенный смех и шутки заглянувшей к нам мамы, мы салютовали ей надкушенными булочками. И она, забыв, что является дочерью правителя, падала на мою постель и отнимала у мужа уже надкушенный пирожок. Аргументируя тем, что он мужчина и должен кормить свою семью. Такие утра в нашей семье были редкость и ценились мною особенно сильно.

От воспоминаний испортился аппетит. Дожевав суховатый сыр и запив его разбавленным вином, я спряталась за переставленным букетом кайриба. Сирилл неприкрыто разглядывала Герада, тот смущался и отвечал взрывом малопристойных шуток, Сабия заливалась смехом, а Сирилл укоризненно качала головой.