Иван Лисович - Сага о Падшем Ангеле. Дилогия (СИ)

Лена отрицательно помотала головой. Она посмотрелась в большое зеркало, стоящее напротив нее. Повернулась вокруг себя, глядя на свои длинные до пояса волосы. Затем поправила мини-юбку и расстегнула на белой рубашке, снизу завязанной узлом, верхнюю пуговицу так, что слегка приоткрылась вполне себе достойная грудь. Феррот наблюдал за ней, не отводя глаз.

— Нет, — наконец пояснила девушка, наматывая на палец свои длинные локоны, и присаживаясь рядом на диван, — просто я не доверяю ей. Эта стерва хочет войти в самое близкое окружение Афраэль.

— Боишься, что займет твое место? — мужчина кинул на Лену оценивающий взгляд, и, судя по всему, остался доволен.

— Скорее боюсь, что в нашей команде станет на одну пенсионерку меньше.

— Пенсионерку? — удивился Феррот.

— Забудь, — махнула рукой девушка. — В любом случае Ирфе до моего статуса в жизни не подняться. Ведь ворит Афраэль все-таки я, а не эта старуха. Так что сил у меня будет поболее нее.

— Ну, это не проблема. Да ты и сама знаешь. Если матери тени что-то не понравится, она просто напросто уберет этого человека, который ей насолил, невзирая на какой-то там статус. Хотя, сдается мне, что есть один человек с кем Афраэль, скорее всего, предпочтет считаться.

— Да ну? И кто же этот человек, если не секрет?

— Вообще-то секрет, но для тебя я сделаю исключение. Как-то пару недель назад, когда я еще копал информацию в монастыре, я зашел однажды в этот особняк. Мне нужны были кое-какие материалы. Я подошел к ее двери и уже хотел постучать, но услышал голоса. По своей привычке, я начал прислушиваться, чтобы уловить, о чем идет разговор.

— Ты что подслушивал? Хм… И что же там говорили? — заинтересовалась Лена.

— Неважно «что», важно «кто» говорил, — сказал Феррот.

— Хорошо, и «кто» же?

Феррот одной рукой приобнял девушку сзади, а другую положил на ногу чуть выше колена. Лена сидела с таким выражением лица, будто ничего не замечая.

— Афраэль и Сильфа. Вот только тон у последней был такой, что я бы на ее месте поостерегся так говорить. Конечно, понимаю, что они сестры, но все равно это уже перебор. Сильфа кричала на Афраэль, говорила, что та что-то делает неправильно.

Феррот довольно замолчал, продолжая рукой подниматься все выше и выше по ноге девушки.

— И это все? — спросила та.

— Да. Это все.

Лена не стала больше ничего спрашивать, обдумывая услышанное.

— А, пожалуй, твоя информация заслуживает внимания, — наконец сказала она, рассуждая вслух. — С Афраэль никто не имеет права разговаривать подобным образом. Значит что-то тут нечисто. Ты не должен никому рассказывать об этом. По крайней мере, пока мы не выясним, в чем дело. Они что-то скрывают, что-то важное, если не посвятили в это даже нас.

Феррот покивал головой, соглашаясь, и подвинулся еще ближе к девушке, прижавшись к ней вплотную.

— Знаешь, что самое интересное? — спросила она, когда наглая рука уже начала задирать юбку, оголяя стройные ноги.

— Нет, — ответил мужчина, не обращая уже почти никакого внимания на разговор.

— То, что если сейчас ты не уберешь свою руку, то будешь первым, кого я пришью из твоей орденской шайки.

— Так я же уже на вашей стороне, — сказал Феррот, но руку все-таки убрал, не решаясь испытывать нервы девушки.

— Да мне плевать.

Лена встала и с вызовом посмотрела в глаза своему собеседнику. Тот не отвел взгляда, а, наоборот, нахально уставился на самую аппетитную часть тела, выглядывающую из-за рубахи. Лена брезгливо фыркнула и вышла из гостиной, предоставив Феррота наедине с самим собой. Все, что она хотела узнать, она узнала. Теперь бывший тамплиер ей был не нужен.

— Ну ничего, еще приползешь! — зло прошипел он себе под нос и снова принялся за трапезу.

Когда с едой было покончено, Феррот встал и прошелся по гостиной. Роскошный интерьер XVIII века был весь покрыт паутиной. Мужчина подошел к комоду и взял с него старую фотографию в рамке. Он стер ладонью многолетний слой пыли и стал рассматривать лица. На черно-белом снимке была запечатлена семья, которая сидела на большом диване в этой же гостиной и приветливо улыбалась. Мужчина с женщиной, стоящие сзади, скорее всего, были владельцами усадьбы. А трое детей, мальчик и две девочки, их сыном и дочерьми. Феррот заметил, что обстановка в гостиной с того дня, почти что не изменилась, если только не считать висящую тут и там паутину. Мужчина поставил картину обратно на комод и снова присел обратно, закинув ноги на стол, за которым пару минут назад обедал.

Еще с детства Феррот мечтал о славе. В своем кругу друзей, ребенком, считал себя на ступень выше всех остальных. В школе, куда его отдали родители, был одним из самых первых в учебе. Но парень хотел большего. И по завершению обучения подался в монастырь Солла обучаться искусству войны, вопреки желанию родителей, которые хотели, чтобы тот стал чиновником в ратуше, считая эту профессию более подходящей для его мозгов. И вот на протяжении последних двух лет он боролся против демонов. Но вряд ли это можно было назвать борьбой, если последние полгода Феррот только и делал, что доносил о планах ордена ведьмам, тем самым стараясь обустроить себе тепленькое местечко в их окружении.

— Я в тебе разочарованна, мой дорогой друг, — раздалось сзади.

Находясь в таком окружении из одних только женщин, можно нетрудно перепутать голоса, если не видишь, с кем разговариваешь. Но этот мелодичный голос он узнал сразу. Убрав ноги со стола и соскочив с дивана, Феррот припал на одно колено и потупил взгляд, ибо перед ним стояла ни кто иная, как Афраэль — мать и главная повелительница теней. Мужчина был не настолько глуп, чтобы обращаться с ней так, как только что минуту назад обращался с Леной. Он продолжил сидеть с опущенной головой, ожидая, когда женщина заговорит с ним.

— Как же ты меня разочаровал, — повторила она, уже более властно и подошла ближе, палачом нависнув над Ферротом. — Не стоило меня расстраивать. Ты же знаешь, как я не люблю, когда меня подводят? Я что совсем не могу ни на кого положиться? Отвечай!

Последнее слово было произнесено так, что кровь в жилах бывшего орденца на мгновение застыла, а затем ринулась с огромной скоростью, подгоняемая бешено бьющимся сердцем.

— Я сожалею, — тихо проговорил тот.

— Сожалею? И это все, что ты можешь сказать? Если бы я знала, что вы, растяпы, все так повернете, то поступила бы иначе. Тебе совсем надоело жить? — спросила ведьма.

— Н-нет, — ответил тот, теряя почву под ногами.

— Конечно, нет. Ведь никто не хочет умирать. И несмотря на твою никчемность, ты еще можешь быть мне полезен. Но это не комплимент, — бросила в бочку меда ложку дегтя Афраэль. — Скорее, небольшой аргумент в твою защиту. Может, ты хочешь предоставить мне еще один?