Артем Петров - Демон (СИ)

Каждому требовалось справиться с этим давлением. Даже сильным. Кто-то умудрялся использовать внутренние резервы, как Хэммет и Виктор. Кто-то отстранялся от происходящего, как Катерина и Салим.

Солдат всегда знал, что отличается от них в большинстве аспектов. И подсознательно считал себя наиболее достойным попасть в рай, несмотря на все грехи.

— Я думаю, не нам решать, хорошо это или плохо, — тихо ответил Уильям.

— Вы не правы, — покачал головой эльф. — Когда Бог вызовет нас на свой суд, что скажет тот, кто убил чужому по приказу тысячи людей?

— Правду…

— Правда в этот раз не спасет. Даже истинная вера в необходимость преступления не спасет от тяжести возложенного на душу греха.

— Где же тогда выход? — поинтересовал солдат. — Послать к черту все принципы? — от этой грубости священник чуть поморщился, но собеседник никогда за подобное не извинился, приходилось к этому привыкать. — Сказать, что даже поступая правильно, я не прав?

Отец Витторио задумался, но потом добродушно усмехнулся:

— Вы хотите жить проще, Уильям. Это хорошое желание. Потому что естественное для многих людей. И порой так жить правильно. Но мир не делится на черное и белое. Как и Бог не всегда добр. Равно как и не всегда карает за преступления, если человек истинно раскаялся.

Теперь настала очередь бывшего крестоносца всерьез задуматься над этими словами. И ответ, как обычно не приходил.

Его мучили сомнения. Мучили постоянно. Но солдат не мог поделиться этим с кем-либо. Но именно сейчас сделал первую робкую попытку.

— У меня есть сомнения. Постоянно. И они все больше укрепляются не в ту сторону, в которую мне бы хотелось. Именно поэтому я не хочу доказательств. И по-своему прав. Но если я окажусь не правым на божественном суде, то мне не будет прощения. Что мне делать? Переступить через себя? И, возможно, уничтожить то немногое, что осталось?

Священник посерьезнел. Пусть он и выглядел озадаченным, но Уильяму показалось, что он если не полностью, то хотя бы частично догадывается о том, что говорил. И это еще сильнее насторожило.

— Только вы можете выбрать свой путь.

— Но зачем тогда молиться Богу, если он не указывает его? — настаивал солдат, продолжая задаваться непростые вопросы.

Но отец Витторио, казалось, слышал их слишком часто.

— Если знаков нет, значит, мы в них не нуждаемся. И должны сами в таком случае принять решение. Да, это звучит как совершенно пустое извинение. Но мы не вправе требовать от Него чего-то.

— Я понимаю… — запнувшись, бывший крестоносец запнулся. — Я… больше всего на свете я боялся попасть в ад. Потому то демоны, эти твари — идеальное доказательство его существования. Наш орден был построен не на песке или в болоте. Каждый из создателей знал, что ад существует, и что человеческие грехи низводят души умерших туда. А я совершил слишком много дурного, чтобы избежать этой участи… и у меня есть один-единственный шанс на искупление.

— Кто вам это сказал? — озадаченно спросил священник.

И тут бывший крестоносец запнулся, поняв, что сболтнул лишнего.

— Я сам…

— В таком случае, не судите себя так строго. Главное найти мир в своей душе. И раскаиваться в своих грехах.

— Вы раскаиваетесь? — опустив голову, неожиданно поинтересовался Уильяма.

— Нет, — без лишних предисловий ответил эльф. — Поэтому моя участь будет незавидна, когда настанет мой черед. Гордыня во мне слишком сильна. Но для вас, возможно, еще не все потеряно. Просто вы запутались. К сожалению, это место не подходящее, чтобы распутать весь клубок, что крепко завязался в вашей душе.

Тут собеседники осеклись, увидев, что к ним, ковыляя на выструганной деревянной ноге, опираясь плечом на доску, шел профессор.

— Прошу прощения, что прерываю вашу исповедь, — заранее извинился Хэммет.

Он дышал тяжело, было видно, что ходьба на деревяшке с трудом ему дается. Но в остальном никаких последствий. Вся замкнутость прошла вчера вечером. Словно до этого Михаил лишь тщательно планировал, как будет жить дальше, а после жизнь стала гораздо проще. Уильям завидовал этому умению соратника приспосабливаться…

— Мы уже закончили, — ответил бывший крестоносец. — Вы садитесь, не мучайте себя.

— Благодарю… — профессор с заметным облегчением опустился на пепел, ничуть не боясь испортить пиджак.

За своим внешним видом в этом месте практически никто не следил. У большинства мужчина имелись бороды или хотя бы трехдневная щетина. Только римляне, как того требовал их внутренний свод правил, всегда были гладко выбриты.

— Вам повезло, у вас хорошо свертывается кровь, — заметил солдат. — Мы заметили это еще в Симбирске… я видел, как солдатам ампутировали конечности. И последствия…

— Единственное последствие… я все еще ее чувствую, — тихо сказал Хэммет. — Не слишком приятные ощущения.

Виктор сказал, что это нормальное явление. Скорее всего, с ним придется прожить всю оставшуюся жизнь. Но как подобное может волновать, когда они заперты армией мертвецов, а единственный выход строится с трудом.

Теперь не нужно было далеко идти, чтобы попасть на баррикаду. От шальных пуль забравшихся на нее противников погибали защитники и внутри защищенного периода. Все были готовы забаррикадироваться в пещерах в любой момент, как только оборона будет прорвана.

А то, что это случится, можно не сомневаться. Люди изматывались все сильнее, норма еды в день становилась все меньше из-за исчезающих запасов. Патронов было мало, начали пользоваться даже кремниевым огнестрельным оружием, что имелось в запасах. Кое-что удавалось добыть у мертвецов, когда армия врага отступала. Но то было роскошью в каньоне, где при этом имелся поворот вдалеке. Здесь же ловкачей, что искали экипировку среди останков, начали попросту отстреливать издалека.

— Вы хотели о чем-то поговорить? — прервал молчание отец Витторио, выводя Хэммета из глубоких раздумий.

— Да. Это касается наших… друзей…

— Римлян… — сразу догадался священник, чем удивил Уильяма, ибо тот подумал, что речь идет об остальных из их маленького отряда.

— Именно, — профессор еще раз аккуратно огляделся, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. — Я не думаю, что нам позволят так просто уйти.

— Какое им дело — уйдем мы или нет? — хмыкнул бывший крестоносец. — Мне они не нравятся, но сомневаюсь, что…

— Они держат при себе остатки динамита. Не для битвы. И не для того, чтобы взорвать себя, если мертвецы начнут совсем прижимать, — быстро обрисовал ситуацию профессор.

Священник хотел было возразить, что это скорее напоминает паранойю. И во многом догадки. Но потом вспомнил, что Михаил на такие ситуации никогда не шутил. И слова остальных это лишь подтверждали.