Pinhead - Визит из невыразимого

— Ладно, ладно, как скажешь. Мы можем полетать тут вокруг.

— Нет. Давай возвратимся обратно в отель, мне нужна спокойная обстановка.

— Надеюсь, ты не собираешься снова копаться в этих мерзких текстах?

— Ты опять начинаешь вести себя со мной, как с малым ребенком?! И, кстати, где твоя метла?

— Спрятал в кустах. Пойдем.

Он оставил Гермиону в номере, а сам слетал в Дансфорд, зашел в «Королевский дуб» и передал в Аврорат записку с точными координатами обнаруженного тела и кое-какой информацией для своего начальника. Долиш к этому моменту должен уже был рвать и метать из-за его продолжительного отсутствия. Информация об устранении угрозы должна была подействовать на начальника умиротворяюще. Пару минут он размышлял, сидя за столиком в кафе, стоит ли ему написать что-то и своей жене, но потом решил, что завтра утром всё равно уже будет дома, какой был смысл лишний раз ее дергать. Она бы подумала, что он оправдывается.

Дождь так и не собрался снова, хотя и солнце не проглядывало сквозь плотные облака, и сейчас, в середине дня, установилась жуткая духота; вкупе с высокой влажностью тучи создали настоящий парник. Гермиона пооткрывала все окна, но толку от этого почти не было, ветер совсем затих, и она ходила из угла в угол по номеру в халате, с пачкой пергаментов в руках, перебирая их, и ими же обмахивалась.

— Почему тут нет кондиционера? — спросила она сразу же, как только он вернулся.

— Ну-у, — он только взглянул на ее фигуру и сразу же стал изучать потолок.

Утреннее деловое настроение улетучилось напрочь, как будто его и не было. Теперь он испытывал облегчение. Самая главная опасность исчезла, поэтому он ничего не мог поделать с ощущением приятной расслабленности, которая бродила внутри, подобно змее с бархатной шкурой.

Он зашел в ванную, разделся, встал под душ и нарочно сделал воду почти холодной, так, чтобы едва можно было терпеть, не вздрагивая и не подпрыгивая на месте. Наверное, ему стоило отправиться домой прямо сегодня. Он чувствовал, как снова в него начинает проникать это безудержное, иррациональное влечение к своей подруге, и еще одна ночь с ней в одном номере только сильнее разожгла бы его. Но, несмотря на то, что непосредственная угроза умерла вместе со смертью Руквуда, он не хотел оставлять ее одну. Здесь. В местах, где по ее же словам так сильна была древняя магия. Впрочем, ему осталось просто дотерпеть до следующего утра.

Он вышел из ванной в одних трусах-боксерах и расстегнутой рубашке, потому что духота начала утомлять уже и его тоже, и рухнул на диван, напяливая очки, которые всё равно немедленно запотели, хоть он и оставлял их в гостиной. Он протер их краешком рубашки, надел вновь и уставился на свою подругу, которая сидела за столом напротив него, и продолжала обмахиваться листочками, изучая свою записную книжку. Две больших круглых пуговицы на халате были расстегнуты сверху, одна снизу, чтобы позволить свободно закинуть ногу на ногу. Он закрыл глаза, но от этого некуда было деваться. Она была и там, внутри… Ее пальцы… Расстегивающие три оставшиеся пуговицы. Ее пальцы! Ее чертовы пальцы!

— Мне кажется, Гарри, Руквуд далеко не сразу пришел к тому, где искать недостающие ему фрагменты. Вот послушай…

Она встала и принялась расхаживать туда-сюда перед ним, стремительно перелистывая листочки в своей записной книжке. Туда-сюда, туда-сюда — маятник из восьмидесяти с лишним фунтов живой плоти, на который его собственная плоть реагировала мгновенно и однозначным образом.

— Смотри: сперва он использует свои знания невыразимца, потом Волдеморта, потом…

Ее ноги. Мелькающие круглые коленки, белая кожа бедер в разрезе халата. Тоненькая рука поднята, широкий рукав съехал вниз, кисть резко поворачивается с листком в руках. Лист пергамента летает около лица. Взмах — локоны каштановых волос разлетаются от дуновения с левой стороны лица. Взмах — с правой стороны. Голова наклонена чуть в сторону, шея…

— …и когда он это понял, он начал искать остальные. Понимаешь?

Она что-то говорит. Ее губы… два чудесных розовых лепестка, как и те, другие… которые… там! О боже, боже! «Сними уже халат! Сними халат! Сними этот проклятый халат!»

— У тебя мечтательное выражение, Гарри.

— А?! — он как будто вылетел из озера лавы. — Угу. Кажется, я опять что-то прослушал.

— Опять задумался о Джинни?

Он хотел кивнуть, но не смог и отрицательно замотал головой.

— Да-а… так. Ни о чем.

— С таким-то лицом и ни о чем? Это должно было быть что-то приятное, — она ехидно улыбнулась.

— Нет, всякая… ерунда. То есть…

— Ну, замечательно, Гарри, я тут распинаюсь, а он мечтает о какой-то там ерунде, — она подошла вплотную и поглядела на него сверху вниз с притворной строгостью.

Он постарался отвести глаза.

— Ага, я вижу, ты выглядишь виноватым. Если ты мечтал о Джинни, то тебе незачем…

— Я мечтал не о Джинни! — выпалил он излишне резко и тут же смутился.

— Нет? — растерялась она. — Тогда о ком?

— Почему обязательно о ком? Просто…

— Ну же, Гарри, — она озорно взглянула на него, — колись, о чем таком ты постоянно мечтаешь, что даже пропускаешь мимо ушей важную информацию?

«Сними его! Просто расстегни эти грёбаные три пуговицы!»

Ее взгляд встретился с его глазами и задержался на несколько секунд. А потом она начала меняться в лице.

«Она же невыразимец! Для нее прочитать твои мысли — раз плюнуть».

Ее рот слегка приоткрылся, превратившись в маленькую букву «о», глаза расширились и смотрели сейчас совершенно по-детски, ошеломленно, кровь сперва отлила от лица, так, что побелели щеки, а потом, по мере того, как она осознавала, что увидела, прилила вновь, и ее лицо начало потихоньку становиться пунцовым. Она отвела глаза и отступила на шаг, опустив голову, машинальным движением сдвигая отвороты халата. В этот момент он подумал, что ему пришел конец. У него не было никаких оправданий. Ни одного. Не было и не могло быть. Что бы она сейчас ни сказала ему, какие бы упреки не обрушила, он должен был просто молча принять и согласиться. У него не было права даже попросить прощения.

— Гарри, я не хотела, — выдавила она из себя, положив руку на грудь, — прости, это вышло машинально. Я… боже, но у тебя это было настолько на поверхности! Я едва взглянула и там… — она покачала головой. — Я и представить не могла…

— Прости…

— Нет, это ты меня прости! Я виновата, бегаю тут перед тобой как… как…

— Нет, это я должен был быть сдержанней…

— …Ты же мужчина, неудивительно, что ты реагируешь…

— …Я не имел права думать о тебе так…

— …Наверное, я всё время тебя провоцировала…

— …Мне так жаль, что оскорбил тебя таким образом…

— …Я никогда не думала, что могу заинтересовать тебя в этом смысле…