Юлия Славачевская - Люблю. Целую. Ненавижу. Кэмерон

— Что это такое? — нахмурилась я, не понимая.

— Когда ты встречаешь свою истинную любовь, дочка, — поцеловал меня в лоб Аран, — то встаешь перед выбором: либо любовь, либо способности. И такой выбор дается один раз. Его нельзя отложить или отодвинуть. Или ты будешь любить, или останешься со своим даром. Ты ведь уже почувствовала это?

— Да, — медленно сказала я, раздумывая. — В случае с Кэмероном мои возможности часто давали сбой. Я думала — это от нервного напряжения или стресса…

— Это подходил твой выбор, дитя, — прижал меня к себе отец. — У меня осталось мало времени. Скоро я должен буду присоединиться к своей расе и раствориться во Вселенной. Но ты всегда помни, моя ненаглядная девочка… — Он поцеловал меня в лоб. — Я люблю тебя больше жизни. Ты продолжение меня и всех, кто был мне дорог. Сделай свой правильный выбор и возвращайся к человеку, который сейчас плачет над твоим телом. — Он выпустил меня из своих надежных объятий, начиная тускнеть. — И помни, что все мы будем жить в твоих детях… Не дай сделать глупость любимому мужчине, позволь своим детям появиться на свет…

— Папа! — рванулась я к нему. — Папа, не уходи! Я не смогу без твоей любви! Папа!!!

— Сможешь, дитя, — донеслось до меня перед тем, как он исчез. — Ибо в твоей жизни уже давно живет другая любовь, которая даст тебе силы и поддержку. Не отвергай ее…

— Папа! — плакала я, протягивая руки к тому месту, где он был.

— Сделала ли ты выбор, последний потомок каргозов? — спросил меня безликий голос.

— Сделала! — выпрямилась я, вытирая щеки. — Я выбираю любовь и Кэмерона.

— Выбор сделан! — сообщил мне голос. — Возвращайся туда, где тебя ждут!

И темнота вокруг меня начала светлеть…

Я была на лужайке около дома. Но не в своем теле, а рядом, сверху, везде одновременно. Я видела многое…

Видела, как, стоя на коленях около мертвого мужа, покачивалась из стороны в сторону взъерошенная Кэролайн, раз за разом повторяя:

— Как ты мог! Как же ты мог?! Как ты посмел!!!

Наблюдала, как прибежавшая запыхавшаяся Синди бросилась на Коди, стоявшего с ошарашенным лицом, прижимаясь к нему всем телом и шепча:

— Только еще раз попробуй! Только один раз, и я сама тебя прибью! Как я без тебя, братишка?..

Смотрела, как один из полицейских, Брайан Симпсон, нагнулся над обезумевшим Кэмероном, держащим мое тело в объятиях, со словами:

— Шериф, парамедики приехали. Отдайте им тело…

— Не смей! — вскинул на него сумасшедшие глаза Маноло. С таким взглядом идут убивать. — Не смей так говорить о ней! — еще крепче прижимая обмякшее тело к себе. — Она жива! Слышишь! Жива!

Поежившись, Брайан не стал доказывать очевидное. Промычав:

— Ну, я пойду помогу леди, — сбежал от греха подальше, отправился успокаивать мою рыдающую соседку.

— Шериф, — подошли два медика с каталкой. Один проверил пульс и посветил фонариком, разглядывая зрачки, второй проверил дыхание. Парни переглянулись. — Наши соболезнования, но ваша девушка умерла… — Они потянулись за черным мешком на длинной молнии. — Дали указание: — Отойдите.

— НЕТ! — отшатнулся от них мужчина, лихорадочно вглядываясь в лицо любимой. — Так не может быть. Она обещала не уходить… Она обещала… — И внезапно успокоился. — Дайте мне пару минут с ней наедине, а потом можете забирать.

Парамедики повернулись спинами, уважая его право и давая возможность попрощаться, заодно прикрыли страдающего Маноло от посторонних любопытствующих взглядов. Парни в зеленой униформе тихо переговаривались между собой, заинтересованно обсуждая происходящее.

Именно поэтому никто не увидел, как смуглая сильная рука потянулась к лежащему рядом пистолету и крепко сжала рукоятку, медленно поднося оружие к виску.

— Если ты там, родная, — стоя на коленях, смотрел на распростертое тело Кэмерон со светлой улыбкой, — то дождись меня, пожалуйста, я сейчас…

Ну нет!!! Я не могла этого допустить. Не после стольких мучений. Это просто невозможно, насколько этот мужчина любит устраивать сложности из мелочей. Ну погуляла бы я немного, но все равно бы вернулась к нему! Я всегда к нему возвращалась, даже если не уходила.

И нырнула в свое тело, спеша предотвратить страшное событие…

Выгнулась дугой грудная клетка, пересохшие губы пытались сделать первый вздох, отдающийся везде пронзительной болью. Вырвался то ли стон, то ли хрип…

— Джейни! — уронил пистолет ошарашенный Кэмерон, поддерживая меня. Секунда ошеломления — и он дико заорал, испытывая необыкновенную радость: — Быстро сюда! Она жива! Я же говорил!

Рухнувшая на землю тележка парамедиков, топот ног и шквал удивленных вскриков. Надеюсь, током меня эти болваны не будут бить? Я категорически не согласна!

— Не дождешься, — успела сказать я, пока сознание не упало в благословенную черноту, спасая меня от нахлынувшей острой боли.

Веки словно налиты свинцом. Металл электродов холодит кожу.

Пи-ик, пи-ик! — Писк хорошо знакомых еще по палате Кэмерона приборов.

Пи-ик, пи-ик! — Ой, нет! Я так уже просыпалась раньше, только не могу сразу вспомнить подробности.

В ноздри ворвались резкие запахи лекарств и антисептика. Грудь страшно болела, голова словно ватная. Под закрытыми веками яркие красные всполохи. Я в больнице?

— Ты только выживи, не умирай, — словно в горячке твердил Кэмерон, держа меня за руку и подавляя рвущиеся из груди всхлипы. Теплые соленые капли падали мне на лицо. — Умоляю тебя, — голосовой пароксизм. — Заклинаю. Только выживи. Позволь мне сказать, как я тебя люблю. — Совсем тихо: — Я… без тебя не смогу…

Что-то болезненно лопнуло внутри, будто отзвук поврежденной струны.

— Это я знаю. — Смахнув слезы украдкой, я наконец открыла глаза. Улыбка на моем лице стала торжествующей. — И не надейся, что я этого не слышала! Теперь не отвертишься!

— Ди, — бросился он на колени около кровати, на которой я лежала, вся опутанная проводами. Крик — нет, это даже не крик — рев счастья: — Господи, Ди!

— Я еще пока не «господи», — слабо улыбнулась я, испытывая глубокое чувство удовлетворения.

— Ди, ты что творишь? — Снова крик. Да что ж такое?!

Оказывается, случайно коснувшись носа, я задела один из проводов и развезла побежавшую кровь, буквально несколько капелек.

Кэмерон судорожно схватил салфетки, лежащие сверху на тумбочке, практически под рукой, и ринулся меня спасать, словно это опасная боевая рана, угрожающая моему существованию.

— Не господи… Да и вряд ли им стану… — Отмахиваясь от настойчивой заботы, я прошептала: — И мне интересно, когда же до тебя дошло, что ты меня любишь?

Хватит глупости молоть, сначала самое важное!

— Я знал это с того момента, как впервые увидел тебя, — бережно приложил мою ладонь к своей заросшей щетиной щеке Кэм. — Ты была такая худенькая, почти прозрачная, с такими яркими голубыми глазами… так восторженно на меня смотрела, что я ощутил себя способным подарить тебе целый мир…