Инна Живетьева - Орлиная гора

Сам Темка уже с четверть часа недвижно сидел, вперив взгляд в лампу. Принес, поставил на стол маленький сундучок, но так и не открыл его. Отблески света горят на медной оковке, на торчащем из замочной скважины ключе. Сундучок – мамин подарок, сделанный то ли в честь примирения, то ли как неловкий шаг к нему. Вроде бы и сгладилась ссора, но нет-нет да проскользнет отчужденность. Темка не может, как раньше, подойти к маме со своими тревогами. А в глазах княгини, где-то в глубине зрачков, невидимый почти никому, поселился страх. Темные ресницы и белые веки – хрупкая преграда. Иногда кажется: вырвется! И тогда мама бросится к Темке, обхватит и закричит: «Не отдам! Не пущу-у-у!» Но княгиня – дочь воина, жена воина и мать наследника, а потому подарила сыну сундучок, в котором так удобно хранить серебряные эполеты и аксельбанты, тонкую иглу и серебряные же нити, вышитый на сукне герб, дабы, если понадобится, пришить на мундир.

Мелодично отзвенел замок на поворот ключа. Княжич откинул крышку и сдвинул в сторону эполеты; открылось темное дерево. Осторожно, стараясь не стукнуть громко, Темка опустил на дно Митькин нож.

Раз в год, когда присягают королю сыновья знатных родов, устраивается бал. Матери выводят дочерей в свет, придирчиво оглядывают юношей в новеньких мундирах. Отцы вспоминают, как сами стояли перед королем. Пышная старинная музыка сменяется легкими вальсами, потом приходит очередь сложных менуэтов – по традиции сыновья приглашают матерей. Свечи в зале не гаснут до самого утра. Рассвет молодые воины встречают по-разному: кто в оранжерее за душистым кустом сжимает ладонь своей избранницы, кто ждет восход на широкой восточной лестнице. Говорят, если прикоснуться к белой колонне в тот момент, когда ее окрасит в розовое, то можно загадать желание – и оно сбудется. Сколько золотых лент тут просили! Побед в боях. Подвигов. Золотых родов всего пять, и давно никому не протягивали меч с лентой на оголовье, но все равно каждый год кто-нибудь из княжичей кладет ладонь на холодный камень и твердит про себя: «Пусть я буду достоин этой чести».

Но это все потом, после. А сначала в Малом тронном зале встанут перед королем пятнадцати-шестнадцатилетние. Затихнут гости. Прослезятся матери. Кокетливо взмахнут веерами девушки. Принцесса опустится на ступеньки трона. Займет место справа коннетабль.

Так было.

Но сегодня Малый тронный зал почти пуст. И Темка стоит в строю не третьим, а первым. Вторым должен был быть Маркий Крох, но он уже носит бело-пурпурный мундир; правда, без геральдического золота. Первым – Эмитрий Дин. И у него теперь другие аксельбанты – белые, как у всех знатных мятежников. Шакал бы побрал князя Дина! Вот и получается, что рядом только Фалький Ледней. Остальные княжичи и баронеты присягали в первые дни мятежа, а Ледней задержался по дороге в столицу.

Пуст и Большой тронный зал. Музыканты не настраивают инструменты, не осматривает придирчиво слуг с подносами распорядитель. Не время для балов.

Княжич нашел взглядом маму. Жалко будет оставлять ее сейчас. Но такова судьба воина.

– Артемий Торн из рода серебряного Оленя!

Княжич торопливо шагнул вперед:

– Мой король!

Взлетел голос под купол зала. Рука легла на оголовье родового меча. Отчеркнула присяга то, что было. Развела побратимов по разные стороны.

…Вот он и солдат короля.

Как ждал Темка этот день! Не раз и не два представлял в деталях. И как все вышло на самом деле… От обиды комок набух в горле. Фу ты, шакал паршивый! На кого обижаться-то? На судьбу, на Создателя? Виноватых нет, но все равно щекочут подступившие слезы. Хорошо, что уже закрывает Совет князь Кирилл.

– Мне нужно к коннетаблю, – соврал Темка маме.

Но пошел не следом за старым князем, а выбрал другую дорогу – на восточную лестницу. Пусть давно рассвело и Темка уже не верит в загаданные желания, но хотелось коснуться белой колонны. Постоять хоть пару минут в тишине, успокоиться. Забыть паскудную ухмылку Марика, когда тот не увидел Митькиного ножа. Специально, гад, дожидался – посмотреть. Кулаки зачесались дать ему в рожу, чтобы кровью захлебнулся и не смел лыбиться.

Невыплеснутая злость заставила ускорить шаг, и по восточной лестнице Темка почти взбежал. С размаху обхватил колонну, прижался. Вот дерьмо шакалье, ну что за слезы дурацкие подкатывают? Обидели деточку, на балу не пришлось побывать. Тьфу! А если Марику морду нельзя пока набить – так учись бить словами.

Ресницы все-таки намокли, Темка слизнул с губы соленую каплю. Создатель, ну почему все не так, как должно было быть? Вроде бы полной чашей отмерил бед еще там, в Черных песках. Ан нет, то было только начало. Олень-покровитель, а ты за что разгневался на своего княжича? Нет ответа.

И Митьки рядом – нет, и отец далеко. Но князя Торна Темка скоро увидит, а как выпадет с побратимом встретиться? Не приведи Создатель – в бою. И пощади от плена: ни Темку мятежники не помилуют, ни король милости врагам не обещает.

Темка вытер щеку о плечо. Все, действительно пора бы найти коннетабля, получить распоряжения по случаю отъезда.

Княжич спускался неторопливо, похлопывая ладонью по перилам. Военному, конечно, так идти непростительно, во всяком случае, по Темкиному мнению. И когда он услышал шаги, то торопливо выпрямился, одернул мундир. Кто-то поднимался навстречу, вот-вот выйдет из-за поворота, с заставленной высокими вазонами площадки. Хорошо, что не застукали, когда он обнимался с колонной, вот было бы позорище! Темка ускорил шаг, стараясь побыстрее проскочить мимо.

– Княжич Артемий!

Горячая волна толкнула в грудь: на лестнице стояла Анхелина.

– Принцесса, – он склонил в приветствии голову.

– Я хочу поздравить вас.

Стремительный шаг – и Анхелина поднялась на одну ступеньку с Темкой.

– Простите, принцесса, – смутился княжич. Это он должен был спуститься, а застыл как столб каменный.

– Проводите меня, Артемий, – ладонь опустилась на его локоть.

Слова, что он торопится к коннетаблю, Темка был готов проглотить вместе с языком.

– Скоро отъезд. Мне так жаль. Все еще хуже, чем когда Эмитрий отправился в этот Южный Зуб. Я тогда посчитала, два года пройдут быстро. А вышло вон как… Я спросила отца, что будет, когда мятеж закончится. А он… он говорит – закон для всех. И если Митя выбрал свой путь, то ему и отвечать. А я не верю. Слышите, я не верю!

Принцесса остановилась, топнула ножкой.

– Я тоже! …Простите, я перебил вас.

– Ничего, – Анхелина потянула его за локоть. – Я была уверена, что вы так скажете. Я не знаю, как все случилось, но вот чувствую, видит Ларр, что не мог Эмитрий так просто предать короля. Я буду молиться за него. И за вас, княжич Артемий.