Евгения Витушко - Душа дракона

Голос оборотня в моей голове, дрогнув, вдруг оборвался. Постояв еще минуту неподвижно, альфа-волк внезапно запрокинул голову, устремляя глаза в черное беззвездное небо - и над ночными холмами в воздухе разнесся долгий, тоскливый, разрывающий сердце вой. Миг - и его подхватили сотни других голосов по всей долине, постепенно сливаясь в один долгий, очень долгий, исполненный боли и тоски погребальный плач...

Этот ужасающий подземный толчок стал самым сильным и самым разрушительным за всю ночь, как выяснилось спустя час или полтора - когда, вздрогнув еще несколько раз, земная твердь неожиданно успокоилась. Землетрясение, разрушившее и перевернувшее вверх дном за несколько часов всю даргианскую долину, наконец, прекратилось - так же внезапно, как и началось. Вскоре горизонт на востоке мягко подернулся бледно-сероватой дымкой, постепенно светлеющей и растекающейся все шире и шире по небосклону. Над долиной забрезжил рассвет нового дня, оставляя недавний кошмар во власти уходящей ночи... Однако все те, кто сумел пережить эту долгую ночь, навсегда запомнят ее как одну из самых страшных и горьких в истории Сорбронна.

Утро застало нас на склоне холма недалеко от границы поселения. Мы стояли, крепко взявшись за руки и прижавшись друг к другу, словно в последней попытке удержать в своих объятиях самое дорогое, что имели - я и Сев, леди Нарриэн и тар Лавинн, Лиаренна и Эйнан... Конечно, кроме нас здесь было еще много народу - по моим приблизительным подсчетам, за ночь на этом холме нашла убежище примерно пятая часть всего населения городка, окружающего Эль-Дааррон, то есть около двух сотен человек, взрослых и детей. Тем не менее тишина, царившая вокруг, создавала впечатление, будто поблизости не наберется и десятка живых душ. Казалось, все произошедшее обессилило людей настолько, что лишило их дара речи. Мягкие лучи рассветного солнца скользили по усталым осунувшимся лицам сорброннцев, легкими мазками нанося на их бледные щеки искусственный румянец. Было похоже, что ночной кошмар, унесший с собой сотни невинных жизней, все еще продолжает удерживать души выживших в плену ужаса, не давая им вырваться на волю из своих цепких когтей. Мы тоже молчали, не в силах выразить словами те чувства, что переполняли сейчас наши сердца.

К тому времени, как кромка солнечного диска, наконец, оторвалась от горизонта, стало окончательно ясно, что землетрясение действительно закончилось. Все еще не в силах до конца поверить в то, что худшее позади, дарги медленно оживали один за другим, выходя из ступора, и неуверенно начинали спускаться со склонов холма к поселению, возвращаясь к своим домам... вернее, к тому, что от них осталось.

Маленький городок, раскинувшийся вокруг альфа-дома, был почти полностью разрушен. Глядя на руины некогда милых и аккуратных домиков вдоль засыпанных обломками улиц, я с грустью думала о том, какое зрелище ждет нас всех по возвращении в Эль-Дааррон. Даже для меня, прожившей в Сорбронне всего полгода, видеть его разрушение было очень тяжело. Что же стоило говорить о тех, кто провел здесь всю свою жизнь?..

В ярких лучах поднимающегося над долиной солнца площадь перед Эль-Даарроном напоминала усыпанный щебнем пустырь. Мы все столпились на ее краю, молчаливо и печально оглядывая останки недавнего великолепия. Узорные плиты, еще вчера покрывавшие гладкую поверхность площади красивым сложным орнаментом, ныне разноцветными обломками топорщились в небо под самыми нелепыми углами. Мраморная лестница, прежде ведущая к вершине Арбиса, превратилась в беспорядочное месиво каменных обломков, местами целиком обрушившихся, а местами удержавшихся на склоне горы и, казалось, грозящих вот-вот свалиться на чью-нибудь несчастную голову. То, что еще вчера было аккуратными и уютными домиками, окружающими площадь, стало развалинами в сверкающей россыпи стеклянных осколков, взирающими на мир пустыми глазницами окон и обнажающими перед любым случайным зрителем свое разбитое и разрушенное нутро... И лишь сам Эль-Дааррон, зияющий в небо широкой изломанной трещиной вдоль всего корпуса, возвышался над всем этим запустением, словно какой-то легендарный воин в рассеченном надвое доспехе - раненый, но не сломленный. Глядя на это незыблемое спокойствие - странную ауру непоколебимой силы, по-прежнему источаемой древним сооружением - в сердце невольно зарождалась надежда, что, возможно, для нас еще не все потеряно.

Похоже, подобное чувство возникло не у меня одной.

- Я знал, что он выстоит... - тихо проговорил Сев рядом со мной, с едва заметной улыбкой щурясь на отражающиеся в окнах альфа-дома рассветные лучи. - Боги свидетели - даже на краю гибели Сорбронн не так-то легко сломить!..

Это было правдой. Не знаю, каким удивительным образом, но расколотому надвое Эль-Дааррону удалось сберечь в целости и сохранности больше половины оконных стекол, и это придавало ему почти привычный жилой вид. После всего, что мы успели увидеть за прошедшую ночь, это казалось нам настоящим маленьким чудом.

- Вы правы, юноша, - неожиданно раздался в тишине скрипучий голос Памяти, незаметно подошедшего и остановившегося рядом с нами. - Готов поклясться, что этот дворец послужит еще не одному поколению сорброннских альфа-лордов! Было бы глупо списывать его со счетов всего лишь из-за одной маленькой трещинки...

Древний триединый скупо усмехнулся, заставляя резкие морщины на своем лице стать еще резче, и, не обращая внимания на наши удивленные взгляды, вдруг уверенно направился к Эль-Дааррону прямо через разоренную площадь. Чуть поколебавшись, мы - остальные триединые - молча переглянулись и двинулись следом за ним. Дойдя до альфа-дома, Память замедлил шаг, мельком оглянулся на нас через плечо и одобрительно кивнул. Судя по всему, он с самого начала рассчитывал на то, что мы за ним последуем. Медленно пройдя вдоль стены, триединый остановился на самом краю разлома и повернулся лицом к трещине, рассекающей стену сверху донизу, внимательно рассматривая ее.

- Итак, мои юные друзья... - неторопливо проговорил он, по-прежнему не сводя взора с прорехи в стене, в которую при желании можно было спокойно засунуть три кулака в ряд. - Сейчас я покажу вам один очень старый, но очень полезный фокус. Он, как и я, родился еще в те далекие времена, когда вещи было принято чинить, а не менять на новые при первой же случившейся неприятности...

С этими словами Память развел руки и положил ладони на стену по обе стороны от разлома. Потом закрыл глаза, медленно глубоко вдохнул - и на выдохе неожиданно низко и гортанно затянул:

- Ааааоооооуууууумммм!

Что?.. Судя по ошарашенным лицам зрителей, такого поворота не ожидал никто - в этом я была явно не одинока. И не удивительно. Рассчитывая стать свидетелями чего-то необычного, никто и не предполагал услышать вдруг что-либо столь избитое и банальное, а главное - малоэффективное, как эта древняя мантра. У одних моих товарищей во взгляде читалось откровенное недоумение, у других - недоверие и даже сомнение, мол, а все ли в порядке с головой у старого триединого?.. И только Эйнан - я украдкой оглянулась на стоящего позади меня рэтриара - со свойственной ему рассудительностью и спокойствием, продолжал внимательно наблюдать за Памятью с неослабевающим интересом.