Людмила Ример - Ветер с Юга. Книга 1. Часть вторая

– Вот живёшь ты, Щербатый, живёшь, а совсем не меняешься! Ты бы язык свой длинный-то попридержал! Я сопровождаю господ по личному приказу лангракса! И не твоего вовсе ума дело, кто они и куда едут.

Мгновенно перестав смеяться, Щербатый цепко оглядел всех членов отряда. От него не укрылись богатые одежды Хайрела, драгоценности женщин, а при взгляде на лошадей в прищуренных глазах явственно заметалась жадность. Но вид пятерых вооружённых мужчин, неласково разглядывавших хозяев, быстренько придушил мелькнувшую в его голове шальную мысль.

– Ха, любишь же ты, Медведь, сказочки рассказывать! Какие такие дела могут быть у нежных и сочных дамочек в нашей-то дыре? Неужели решили сами алмазики для своих колечек из горы повыковыривать? – Щербатый ловко сплюнул. – Да таким мужики чево хошь приволокут, успевай только ножки раздвигать!

Побледневший Хайрел схватился за меч, чтобы немедленно разобраться с наглецом, но Медведь резко вскинул вверх левую руку:

– Хватит трепаться! Ты меня знаешь, Щербатый! Не люблю я таких разговоров! И терплю их от тебя только потому, что отец твой когда-то спас жизнь моему отцу. Но смотри, и моему безграничному терпению может прийти конец…

Мужик насупился и уже открыл рот, чтобы выдать очередную порцию своих умозаключений о женской половине человечества вообще и о присутствующих здесь бабах в частности, но, встретившись с тяжёлым взглядом Медведя, криво ухмыльнулся и милостиво разрешил:

– Ладно, чево уж там! Ехайте себе куда надо! Мы люди тихие и мирные, мухи не обидим. Во, и дружки мои это подтвердят! Ланграксу пламенный привет!

И, провожаемый смешками и придирчивыми взглядами отъехавших в сторонку мужчин, отряд двинулся дальше. Хайрел просто кипел от негодования, и только брошенный на него суровый взгляд Медведя удержал молодого человека от нападения на обидчиков. Отъехав настолько, чтобы их уже не могли услышать, Медведь повернулся к Хайрелу и жёстко выговорил:

– Пора вам отвыкать от дворцовых привычек, господин хороший! Здесь глухие места и страшные люди. А эти – ещё самые безобидные. Но даже их не стоило дразнить выставленным напоказ богатством. И красотой. – Последние слова были явно адресованы Лее, чьи щёки ярко пылали от возмущения. – И если вы хотите добраться живыми до берега Устаки, не советую при каждом слове хвататься за меч. Было бы из-за чего…

Едва только долина осталась позади, как дорога резко пошла вверх, и Лее стало не до обдумывания неприятных слов разбойника, прикинувшегося их проводником (да по его роже видно, что он разбойник!). Лошади упрямились, оступались на узкой каменистой тропе, и всадникам частенько приходилось спешиваться, чтобы перевести их через опасный участок.

Когда тяжёлый подъём закончился и они вышли на большую и ровную площадку, все были вымотаны донельзя. Медведь зажёг вытащенный из сумки смолистый факел и первым двинулся к пещере. Он несколько мгновений постоял у входа, к чему-то прислушиваясь, и смело шагнул внутрь. Через полчаса там уже ярко горел огонь, распространяя вокруг блаженное тепло. Снаружи быстро сгущались сумерки, и горный воздух, остывая, щедро отдавал скалам припасённое за день тепло. Весна уже давно вступила в свои права, балуя долины по-летнему жаркими днями, но здесь, в горах, ночи были ещё очень холодными.

Этой пещерой частенько пользовались для ночлега, и компания с комфортом расположилась вокруг выложенного из камней очага. Лошадей привязали у входа к огромному бревну, невесть как и кем притащенному сюда. Выпив по небольшой чаше вина, все с удовольствием набросились на сытную похлебку из вяленого мяса и овощей, которую Лабус приправил для вкуса разными пряными травами. Когда допивали душистый чай, глаза у девушек уже слипались.

Дежурить первым вызвался Бирюк. Он уселся у самого входа и замер, положив на колени обнажённый меч. Последние неяркие лучи солнца покинули вершины хребта, и всё вокруг быстро погрузилось в темноту. Недолгая тишина сменилась новыми звуками – криками ночных птиц, слабыми шорохами и уханьем филина где-то вдалеке.

Бирюк прислушался – со дна ущелья донёсся волчий вой. Ему ответил другой, и вот уже вся стая возвещала миру, что готова к охоте. Лошади встрепенулись и испуганно заржали. Бирюк встал, подошёл к коновязи и тихонько успокаивающе заговорил с ними. Вой вскоре затих, и больше ничего не нарушало спокойствия обитателей пещеры.

Лея проснулась внезапно. Она сама не смогла понять, что её разбудило, но какой-то необъяснимый ужас, от которого сдавило горло и бешено заколотилось сердце, вдруг вырвал её из сладких объятий сна. Девушка приподняла голову и вгляделась в темноту.

Вокруг всё было спокойно. Костёр давно догорел, возле него, завернувшись в свои плащи, лежали трое мужчин. У стены слева тихонько похрапывал Лабус, спавший рядом с Хайрелом. Вход в пещеру выделялся едва светлеющим пятном, на фоне которого она заметила сидевшего у стены дозорного.

Млава во сне что-то невнятно пробурчала. Лея глубоко вздохнула, и уже собралась повернуться на другой бок, чтобы продолжить прерванный сон, но вдруг краем глаза уловила, как в пещеру молнией метнулось что-то большое и бросилось на спину ближайшей лошади.

Лошадь дико взвизгнула и начала бешено брыкаться, стараясь сбросить со спины непрошеного наездника. Её соседки шарахнулись в сторону, пытаясь порвать держащие их поводья. В поднявшемся невообразимом шуме девушка увидела, как с громким криком кинулся к лошадям дозорный, как вскочили, хватаясь за мечи, мужчины и как чёрная тень сорвалась с лошадиной спины, в последний раз полоснув несчастную по шее хищно блеснувшими огромными когтями.

Дозорный Берсам, дико крича и размахивая мечом, вылетел из пещеры следом за метнувшимся зверем, несмотря на яростный окрик Медведя:

– Стой! Назад!

Сам Медведь, в два прыжка очутившийся рядом с бешено рвущимися с привязей лошадями, старался успокоить испуганных животных. Бирюк и Хайрел бросились ему на подмогу, а Ситус дрожащими руками лихорадочно пытался поджечь факел.

Внезапно снаружи раздался злобный вой хищника, а следом крик ужаса, вырвавшийся из горла встретившегося с ним человека. Медведь дико зарычал и кинулся из пещеры в начинающую сереть темноту. За ним выскочили и остальные мужчины.

Дикая кошка стояла у самого начала тропы. Её глаза горели дьявольским огнём, в открытой пасти белели оскаленные клыки. Она яростно шипела, ни за что на свете не желая распроститься со своей добычей, в которую она намертво вцепилась своими жуткими когтями.

Берсам лежал на спине, безвольно откинув руку с уже бесполезным мечом. Его открытые глаза бессмысленно уставились в бездонное небо с гаснущими звёздами, а чуть ниже кадыка на его шее зияла страшная рваная рана, из которой толчками всё ещё вытекала кровь. Он сумел нанести хищнице всего один удар, скользнувший по её шкуре и почти не причинивший ей вреда, когда затаившаяся пандора бросилась на него из-за камня и вцепилась в горло.