Марьяна Сурикова - Академия жизни

Я скинула сорочку, распустила тесемки на нижнем белье, откинула его прочь и вновь закружилась в звуках только мне слышимой хрустальной музыки, подставляя тело нежным лучам.

Мне казалось, я вечность танцевала на залитой лунным светом крыше среди тихой уснувшей природы, овеваемая ласковыми касаниями теплого ветра. Когда я ощутила усталость, луна уже прошла часть своего пути по небосклону и теперь светила мне с другой стороны.

Остановившись, я последний раз окинула взглядом волшебный вид вокруг, а потом нетвердой поступью направилась к открытому люку. Спустив ногу в проем, ступила на узкую ступеньку. Холод камня обжигал разгоряченное тело, а стены покачивались из стороны в сторону. Держась за них обеими руками, я спускалась вниз, пока не вышла на втором этаже. Коридор был пуст, и я спокойно дошла до самой комнаты.

Внутри по-прежнему царил учиненный нами беспорядок, подруги громко сопели на кроватях, одурманенные винными парами, луна заглядывала в окно, все так же приветливо мне улыбаясь. Бледные лучи скользили по комнате, забирались на мою постель.

Я подошла, откинула покрывало, легла на живот, все еще чувствуя жар во всем теле, закрыла глаза и прислушалась к своим ощущениям. Мне казалось, что серебристые лучи гладят кожу, овевая приятной прохладой. Я только вздохнула от удовольствия, чувствуя нежные прикосновения, которые становились все настойчивей. Голова кружилась, мысли водили хоровод, путались, а вокруг возникали неясные видения.

Я подняла голову с подушки, всмотрелась в призрачный свет и различила, как из тонких нитей сплетается чей-то силуэт. Одно мгновение, равное вдоху, и я вижу на кровати мужчину. Он сидит рядом абсолютно обнаженный и нежно гладит мою спину, выводит на ней рисунки ласковыми касаниями пальцев.

Кажется, это совершенно неприличное видение, потому что мужчина склоняется вниз и касается кожи губами. В полумраке сложно разглядеть его лицо, но я упорно вглядываюсь в незнакомые черты. В голове мелькает мысль, что не стоило пить столько брачного вина. Протягиваю руку, чтобы коснуться незнакомца, но она проходит сквозь его тело, зато его прикосновения я по-прежнему ощущаю невероятно отчетливо.

В ответ мужчина осторожно переворачивает меня на спину и склоняется к шее, чтобы покрыть поцелуями тонкую кожу, коснуться голубой пульсирующей жилки. Я сознаю, что это все сон, но нужно проснуться, слишком непристойно видеть подобное молодой незамужней девушке, а незнакомец явно не собирается останавливаться на поцелуях. Щеки начинают пылать, когда его губы спускаются к груди.

Я пытаюсь вырваться из оков сна и не могу, меня утягивает назад с еще большей силой, подобно тому, как тянут в глубину зыбучие пески, неумолимо, беспощадно. Пытаюсь самой себе не позволить раствориться в чувственном удовольствии, которое испытывает мое тело, понимая, как это неприлично. «Тише», — шепчут его губы, проводя сверху вниз по бархатистой коже груди. Его шепота не слышно, но голос звучит в моей голове, соблазняющий дурманящий голос, который заставляет все мысли о приличиях улетучиться и раствориться в неизвестности.

Я наконец покоряюсь, позволяя желанию одержать верх, выгибаюсь навстречу, и первый вздох слетает с дрожащих искусанных до боли губ в последней и тщетной попытке привести себя в чувство. Кожа теперь горит под его ладонями, а губы накрывает сладкий тягучий поцелуй, который готов испить меня до дна, подчинить и пленить мою душу.

Желание навсегда остаться в его объятиях оплетает разум тонкой сетью — не хочу просыпаться и приходить в себя, хочу задержаться в этих грезах и чувствовать смелые ласки, нежные касания, будоражащие кровь поцелуи. Я раскрываюсь навстречу, подаюсь вперед, пытаюсь обнять его за плечи, но руки вновь хватают лишь воздух.

Он начинает медленно двигаться, а я уже не сдерживаю громкие стоны, извиваюсь от удовольствия на прохладных простынях, вижу, как блестят на его груди капельки пота, борюсь с невероятным желанием сцеловать их губами, каким-то краем сознания понимая, что он не настоящий, что подобное наслаждение невозможно испытать в объятиях реального мужчины. Ведь принадлежать мужчине — это терпеливо и покорно отдавать ему свое тело, пока он не насытится. А сейчас все совершенно иначе.

Мысли мешаются в голове: непонимание того, почему нет боли, а только чистое блаженство, незнание того, кто этот незнакомец и почему я вижу его во сне, ощущение, что вино сыграло мерзкую шутку, вылившись воплощением запрещенных желаний в самом откровенном из когда-либо виденных снов. Все это теряется на грани сознания, когда я вздрагиваю и сгораю в ярком пламени нестерпимого восторга.

Выгибаюсь вновь, с жадностью втягивая прохладный воздух, раскрываю глаза, чтобы опять поймать его полный страсти взгляд, и вижу лишь пустоту вокруг. Все та же полутемная освещенная лунными лучами комната, спящие на других кроватях соседки, которых не разбудили даже мои стоны, если я и правда стонала наяву. Тело все еще вздрагивает от сладких спазмов, нет желания шевелиться, и так хочется продлить это запретное невообразимое удовольствие, что я переворачиваюсь на живот, закрываю глаза, мечтая о повторении чудесного сна.

Попытавшись открыть глаза, я невольно поморщилась. Голова раскалывалась, свет слепил даже сквозь закрытые веки.

— О-о-о, как мне плохо! — раздался стон Мелинды.

— Не стони, Мэ-э-эл, мне еще хуже, — послышался хриплый голос Элинны.

Ох, поспорила бы сейчас, кому из нас хуже. Я себя чувствовала едва живой. Тело было словно ватное.

В открытое окно ворвался теплый ветерок, отчего по обнаженной коже побежали мурашки. Я нащупала рукой сбоку покрывало и кое-как натянула сверху. Мысли путались, я никак не могла очнуться и начать ясно соображать. Какие-то обрывки из странного сна крутились в голове.

— Ле-э-этка, почему нам плохо?

— Мм, — промычала я, пытаясь произнести хоть одно нормальное слово, но горло хрипело так сильно, словно я всю ночь пела песни.

— Ты купила к свадьбе некачественное вино, — продолжала наседать Элинна.

— Н-н-нет, — кое-как выдавила я из себя, — утром нужно… вторую бутылку…

— Мэ-э-эл, доползи до стола, неси вторую бутылку.

— О-о-ох, я сейчас. Там обе на полу, обе пустые.

Тут я вспомнила, что сама допила вторую бутылку, когда подруги уже уснули, а вслед за этим яркой вспышкой в мозг ворвались и другие воспоминания. Жаркая волна поднялась в груди, дыхание участилось, а ладони резко вспотели. Я скользнула пальцами по обнаженной коже и покраснела, будто отрез антийского шелка. [8] Антийский шелк — один из самых качественных материалов, используемых для пошива и отделки богатых нарядов. Отличается ярко-красным, почти кровавым оттенком. Я и правда ходила на крышу, да еще и оставила там белье и сорочку.