Ирина Михайлюк - Заповеди Леси

Кладбища всегда пугали. Возможно, от того, что люди, похороненные там, являлись мне. Возможно, от того, что я знала, что когда-нибудь тоже там окажусь. Это лишь вопрос времени.

Прощание всегда даётся тяжело. Я пообещала, что не буду плакать. Я должна была быть сильной. Но, несмотря на все мои внутренние убеждения, слёзы покатились по щекам. Солёные, тёплые капли оставляли следы на коже и в сердце.

Я оглядела лица собравшихся. Мало кого из них я знала, мало, кто из них хорошо знал мою мать. Но они всё равно пришли, не знаю с какой целью, но ду-маю, моей матери это не было бы важно. Она была бы рада знать, что о ней пом-нят даже после её смерти.

Здесь были люди с её работы, даже некоторые жители деревни приехали вместе с нами.

Я уткнулась взглядом в компанию парней. Это были незваные и нежелан-ные гости.

Ярослав вряд ли хорошо знал мою мать. Он пришел сюда не ради неё, он пришёл сюда за мной. Нам нужно было поговорить.

Пока старшие разговаривали и не обращали на меня никакого внимания, я отошла в сторону.

Я бродила среди могил, читая имена незнакомых мне людей, зная, что Ярослав следует за мной.

Я остановилась рядом с могилой ребёнка, ему было всего лишь три года. С фотографии на меня глядело улыбающиеся лицо малыша. Как могла умереть та-кая крошка? Этот ребенок даже и жить ещё не начал толком! Родители устано-вили на его могиле ангела, и я подумала, что это правильно. Теперь у этого ре-бенка есть защита, теперь он не один.

Ярослав остановился рядом со мной, он ждал, что я начну разговор, но я молчала. Тогда он спросил:

— Как ты? — не этого я ожидала от него. Наверное, он слишком сильно вжился в роль старшего брата.

Я оцепенела от страха, когда он обнял меня. Сколько всего было в этом жесте: и утешение, и поддержка, и нежность. Так ко мне должен был относиться Рома, так он ко мне и относился раньше.

Мы стояли, как мне казалось вечность, но на самом деле несколько минут, пока другой знакомый голос не окликнул нас.

Ярослав резко отпустил меня, так ничего и не сказав. Но я знала, что ни-чего ещё не кончено, что он лишь дал мне передышку. Мой брат скрылся в тени деревьев. Он словно растаял. Быть может, он и сам был тенью?

Эрик подбежал ко мне, и я оказалась в крепком кольце его рук. Это были совсем другие объятия. И они были более желанны.

— Ну, как ты? — он аккуратно стирал слёзы с моих щёк.

— Как будто в аду побывала.

— Всё будет хорошо. Ты сильная, ты справишься, — я прижалась лицом к его плечу, и слёзы потоком потекли из моих глаз. Я плакала, тем самым отпуская всё то, что накопилось внутри: всю боль, все иллюзии и любовь.

— Нам пора возвращаться, уже все собираются.

Мы взялись за руки и направились к остальным.

Мне нужно было ещё немного времени, чтобы попрощаться с матерью. На этот раз навсегда. Я не могла просто так уйти.

Эрик не бросил меня. Когда я подошла к свежевырытой могиле, его рука стала моей опорой.

Я ничего не произнесла вслух, но мысленно я проговорила слова благодар-ности и любви, которые шли из самого сердца. В мире нет ничего важнее таких слов. Я не дала ни одного обещания, потому что не была уверена, что смогу их исполнить.

Мы с Эриком направились к машине. Он уверенно вёл меня вперёд, зная, что если отпустит мою руку, то я непременно упаду. Мне, казалось, что кладбище высосало из меня все силы. Я была опустошена, и физически, и морально.

— Убери от неё свои руки, — я никогда не думала, что Рома может говорить таким тоном. Он почти никогда не злился, а если и злился, то всё это протекало достаточно мирно. Но сейчас он был похож на сумасшедшего, который всё же выбрался из больницы.

Повинуясь какому-то странному инстинкту, я встала между Ромой и Эри-ком. Я не знала, откуда у меня взялись силы, и уже тем более я не знала, кого мне защищать.

— Рома, всё в порядке. Эрик мой друг. Он не причинит мне вреда.

— Да с такими друзьями и врагов не надо! Ты хоть знаешь, кто он? — Он заглянул мне в глаза, а затем продолжил: — Конечно, знаешь. И тебе не тошно? Уже, небось переспала с ним? Спутайся я с кем-то из их мира, чтобы ты сказала?

Я почувствовала, как Эрик напрягся. Если не уладить ситуацию, то мой брат мог серьёзно пострадать.

Я чуть не задохнулась от такого обвинения. Я была шокирована и разбита, из нас двоих у Ромы всегда была уйма девушек, а я встречалась с парнем лишь однажды, несколько месяцев, и это закончилось печально.

Внутри меня клокотал гнев на брата, но когда я заговорила, мне удалось усмирить его, мой голос звучал спокойно:

— Тебя не должна касаться моя жизнь. Мы просто друзья, я не с кем не пу-таюсь.

Рома направился к машине, не ответив на мою реплику. Но только у самой двери, он как бы невзначай бросил мне обидное слово.

Я проигнорировала его и посмотрела на Эрика.

Рома с дедушкой вернулись в город, уладить кое-какие дела.

Этой ночью Эрик не пришёл: должно быть, он решил дать мне время по-быть одной. Но он чертовски ошибался. Остаться одной — самое страшное, что могло со мной произойти.

У меня случилась очередная истерика. И на этот раз ничто не могло при-нести покой. Мне силой влили в рот успокоительное. Я понимала, что дальше так продолжаться не могло, что мои припадки лишь усложняли всем жизнь. Но со смертью матери я утратила покой. Ниточка, дававшая мне душевное равновесие, оборвалась.

Я провалилась в глубокий сон без сновидений. Лишь изредка до меня до-носился чей-то тихий шёпот.

Эрик состоял из противоречий. Он всегда сомневался в принятых реше-ниях, никогда не был уверен в том, правильно ли поступил.

А теперь его жизнь упростилась. Противоречие осталось лишь одно — Злата. Правильно ли использовать её, чтобы снять проклятие? Правильно ли же-лать её? Нужно ли идти к ней, чтобы утешить?

Идти к ней всё-таки не стоило. Его чувства к ней были слишком непра-вильными. Они заставляли его до боли сжимать кулаки, они заставляли его кусать до крови губы. Он хотел эту девушку в каком-то извращённом смысле. Ему ино-гда хотелось насильно подчинить её себе. В его чувствах переплетались нежность, страсть и жёстокость. Зверь и человек. И не было известно, что перевесит.

Эрик знал, что не отдал бы её Ярославу ни за какие дары в мире. Он также знал, что не любит её. Любовь — определённо не то, что он к ней испытывал. Она просто была ему нужна, она просто давала ему покой. И за этот месяц он ис-кренне к ней привязался.

Ему нужно было поговорить с Елизарой, разобраться во всём. Хотя идти к старой ведьме совсем не хотелось.

Однако он уже почти подошел к порогу её дома. Вежливо постучал в дверь, хотя понимал, что манеры здесь не приветствуются.

Дверь не открылась. Это значило лишь одно — сегодня Елизара была не в настроении принимать гостей и давать советы.