Ирина Михайлюк - Заповеди Леси

Ночью, когда я засыпала рядом с Эриком, мне не снились кошмары. Это было так необычно. Видеть самые обыкновенные сны, но в коим-то веке я была рада этому.

Наверное, самые лучшие моменты, проведённые с Эриком — это все те часы в лесу. Только там мы были оба спокойны. Иногда я рассказывала ему о своём детстве, но чаще мы что-нибудь читали вслух.

«Евгения Онегина» мы почему-то оба особенно любили. Во всем, что каса-лось Пушкина, мы были солидарны. Ну а с другими авторами всё было иначе. У Толстого Эрик больше любил «Войну и мир», а я «Анну Каренину», у Ремарка он любил «Триумфальную арку», а я «Трёх товарищей». Правда, «Повесть о двух городах» Диккенса нравилась нам обоим, но «Большие надежды» были мне больше по душе.

Мы часто обменивались книгами. И это превратилось в некий ритуал. Ка-ждый день новая книга. А когда наш домашний запас закончился, мы отправились в библиотеку. Книга — некий символ нашей с ним дружбы. Мы лучше друг друга узнавали. Мы становились ближе.

Мне пришлось попрощаться с Фредом. Эрик отвёл его в лес, к тому, кто ему поможет. Я пыталась узнать, какой сумасшедший может захотеть жить в этом кошмарном месте, да и как там можно выжить человеку. Если, конечно, этот лю-битель животных человек. Но Эрик сказал, что мне это знать не требуется. И я отстала с расспросами. В конце концов, я верила ему.

Было больно отпускать Фреда, забота о нём стала чем-то большим, чем обычным ритуалом. Но в деревне ему не было места. Здесь никому не было места.

Однажды всё изменилось. В тот день я, наконец, решилась задать главный вопрос.

Мы снова были в лесу. Ветер играл с листвой в свои незатейливые игры. А солнце весь день пряталось за тучами. Я ждала дождя ещё утром, но его не было.

— Эрик, расскажи мне, кто я. Расскажи мне, кто ты, — он заколебался лишь на мгновение. Но я знала, как трудно далось ему это решение. Оно могло изме-нить всё. Оно могло разрушить то, что мы так долго строили. Нашу дружбу.

— Есть много миров, я думаю, ты это прекрасно знаешь. Наш мир, мир мёртвых, да что там. Все миры подчиняются одному — миру богов. Это сложно объяснить в полной мере, думаю только Ярослав бы смог. Боги управляют всем, каждый из них отвечает за что-то. Есть бог мёртвых — Хронус, есть богиня от-чаяние — Виза, даже у леса была своя богиня Елизара — дочь самого главного из всех богов.

Он замолчал, не решаясь продолжить. Я пыталась переварить услышанное, ведь это полностью меняло картину мира.

Вы знаете, ведь я на самом деле верила в бога, но церкви никогда не посе-щала. Для меня вера была чем-то иным. Я не понимала, как можно просто мо-литься и ничего не делать? Ведь главное — это твоя внутренняя сила, желание что-то изменить. Но желание без действия — ничто.

— И при чём здесь я?

— Терпение. Я просто знаю, что тебе не понравится эта история. Елизара славилась своей красотой. В мире богов дети рождаются редко, и она была своего рода прекрасным исключением. Однажды, Хронус покинул своё царство, чтобы встретиться с другими богами. Тогда-то он и встретил Елизару. Он влюбился в неё сразу же. Её красота растопила его ледяное сердце. Он начал ухаживать за ней, для неё это было лишь забавой сначала. Но потом она тоже его полюбила. Их роман расцветал, и чувства были же неконтролируемыми. Когда Верховный бог узнал об этом, он навсегда проклял Хронуса и изгнал его в царство мёртвых. Только Елизара уже носила у себя под сердцем ребёнка. Чтобы сохранить жизнь, и себе, и ему, она сбежала в наш мир. Но и там ей не было покоя. Боги в букваль-ном смысле обезумели, они начали вмешиваться в сознания людей и животных, управлять ими.

Елизара спрятала своего ребёнка в мире людей. Родители дали ему имя — Ярослав, и наградили его невероятным даром, хотя и превратили фактически в демона. Но его божественная кровь — невероятная сила. Он мог превращаться в волка, но для жизни ему требовалась человеческая кровь.

Когда он рассказывал, мир мой медленно разрушался, разбивался на мил-лионы осколков. Первые капли дождя упали на землю. Но мы оба не пошевели-лись.

— Свою историю только он сам сможет рассказать тебе полностью. А что касается Елизары, то она сотню лет скиталась по земле, пытаясь найти способ вы-тянуть Хронуса из мира мёртвых. И она нашла его. Они снова были вместе, правда, недолго, затем их разлучили. Его темницу теперь могут разрушить только его дети.

У Елизары появился ещё один ребёнок. Прекрасная дочка — Златослава. Она отдала своего ребёнка единственному человеку, которому могла доверять.

Я не могла поверить в его рассказ, хотя понимала, что ни одно из его слов не является ложью.

— Откуда она знала мою мать?

— Она отдала тебя не ей, она отдала тебя мне, а я отдал Марго. А потом Елизару поймали боги и лишили силы навсегда.

Дождь стал сильнее. Небо полностью покрылось тучами, скрывая солнце. Лишая надежды. Я запуталась. Всё во что я верила, все, что я любила, измени-лось.

Теперь я понимала, почему Эрик казался мне знакомым. Я ведь знала его в некотором смысле.

Одежда насквозь промокла и прилипла к телу.

— Что же она пообещала тебе взамен?

— Что ты снимешь с меня проклятие? — он выжидающе посмотрел на меня, словно я была оборотнем, который мог изменить свой облик от его слов и снять проклятие. Но была одна проблема — я не знала, как помочь Эрику. Я не знала, как закончить этот бесконечный кошмар.

— Если бы знала, то помогла! Я же уже говорила тебе. Незачем играть со мной.

Я не заметила, как заплакала Я не чувствовала ничего, кроме обиды и пальцев Эрика на своей щеке. Он аккуратно стирал мне слёзы, и почему-то в тот момент, мне показалось, что мы одни во всей Вселенной.

— Это было игрой лишь в начале. Я честен с тобой. Ты действительно мой друг. Мой единственный друг. Ты потрясающий человек. Я никогда не встречал таких, как ты за всю свою вечность, а это долго.

— Ты ведь даже не рассказал мне, что за проклятие на тебе лежит.

Он задумчиво посмотрел на меня, прежде чем хоть что-то сказать.

— Для того чтобы жить я должен убивать людей и выпивать из них всю кровь. Я не могу контролировать свои превращения в полнолуние, я становлюсь зверем, для которого кровь — единственное желание. А ещё однажды я просто сойду с ума, а поскольку я фактически не могу умереть, то мне придется стать здешним монстром. Всё это результат ненависть верховного бога к Хронусу, он проклял весь наш род. Наши души не принадлежат нам, Злата, у нас их фактиче-ски нет. В этом заключается проклятие — мы обречены на вечную жизнь, в тече-ние которой будем медленно сходить с ума.

Как же я хотела ему помочь, облегчить боль. Но я даже не знала с чего на-чать.

Пусть дождь смоёт наше прошлое, пусть освободит нас.

— Расскажи мне, как тебя обратили. Пожалуйста, — он глубоко вздохнул. Мне показалось, что именно этой части нашего разговора он боялся больше всего. Он не хотел, чтобы я узнала его секрет. Я понимала его в этом. Есть вещи, кото-рые я никогда никому не расскажу.