Ирина Михайлюк - Заповеди Леси

— Любит, — один лепесток упал на землю, — не любит, — второй лепесток последовал за первым.

И так далее, пока не остался всего один. И слово:

— Любит, — прозвучало, как приговор.

Я обернулась и поймала на себе его взгляд, полный преданности и обожа-ния. Что же я сделала особенного, чтобы заслужить такую верность?

Но самое главное, что сделал он? Почему я так стремлюсь быть рядом с ним, несмотря на все опасности и страхи?

Я боялась этих мыслей тогда, я боюсь их и сейчас.

От размышлений меня отвлекла птица. Ласточка. Не думала, что они оби-тают в этом регионе. Но потом вспомнила, где нахожусь и поняла, что всё воз-можно.

Я невольно сравнила себя с птицей.

Она летела вперёд, не останавливаясь. Но ей всё равно суждено было пасть. Как и мне.

Интересно, если я перейду на ту сторону, то все мои воспоминания дейст-вительно исчезнут? Или мне хватит силы воли их удержать?

Не следовало думать об этом.

Я со всех ног бросилась к Эрику. Он не ожидал этого, моё нападение опе-редило его реакцию. И мы оба повалились на землю.

В его синих глазах я увидела искры смеха. Мне вспомнились сны, предска-зывающие нашу встречу.

Я шла к тебе с самого начала. С самого первого дня.

Наши лица были скрыты от внешнего мира завесой моих волос.

Я перестала смеяться. Провела указательным пальцем по его нижней губе, наклонилась ещё ближе. Наши дыхания смешались. Я улыбнулась, видя в глазах Эрика желание вперемешку с ожиданием. Поцеловала его в уголок рта. Я драз-нила, зная, что любая шалость сойдёт мне с рук.

Я замерла, рассматривая шрамы, родинки, неровности родного лица. Про-изведение искусства, созданное природой. Я бы хотела нарисовать портрет, но понимала, что никакая картина не сможет передать очарование оригинала: блеск глаз, тёмные крапинки в радужке, лёгкую полуулыбку, шрам на подбородке в виде полумесяца — лишь малые части, придающие обаяние. Сложно найти грань и не испортить рисунок, увлёкшись деталями или упустив их.

Эрик не выдержал, надавил ладонью на мой затылок, заставил коснуться губами его губ. Он взял инициативу в свои руки.

Сил остановиться не было.

Его пальцы гладили мою спину. По телу пробежала дрожь. Желание сте-реть все возможные и невозможные границы становилось непреодолимым.

Мы целовались, не замечая ничего вокруг, полностью отдавались чему-то неизвестному и запретному и по тому так манящему.

Безумие…

Его пальцы на моей обнажённой коже.

Сумасшествие….

Я теряла себя, полностью утопая в другом человеке.

Падение…

Все мои принципы сгорели в огне, оставив ожоги на коже и в сердце. Мы оба пали слишком низко.

— Мы сошли с ума, — прошептала я.

— Давно уже. Эти чувства, — он замолчал, подбирая слова, — словно съедают меня изнутри.

Его слова смутили меня, заставили трепетать что-то глубоко внутри. Мне казалось, что я должна ответить, сказать хоть что-нибудь. Но я не знала, какие слова способны описать все те чувства, рвущиеся из моей груди. И моим ответом было молчание.

Этот странный трепет. Я хочу, чтобы он принадлежал лишь мне. Как и ты. Я хочу, чтобы ты принадлежал лишь мне.

Я поднялась с земли. Мне нужно было время, чтобы полностью прийти в себя.

— Куда ты? — Эрик устало взглянул на меня. Он лежал на животе, подперев голову рукой.

— Догони! — я побежала на другой конец поляны, раскинув руки так, словно хотела обнять весь мир.

Эрик сразу же понял, чего я хочу.

Я играла в догонялки лишь с Ромой в детстве, и не думала, что возрасте двадцати лет игра сможет меня захватить. Но это оказалось весело, несмотря на явные уступки Эрика. Он в любой момент мог меня догнать, но не делал этого.

— Ты бегаешь слишком медленно, — смеялась я.

— Если я догоню тебя, то игра закончится слишком быстро, — однако, он перестал так откровенно мне подыгрывать.

Эрик коснулся меня, и я стала «водой».

Мы оба смеялись и веселились. Мы оба были всего лишь детьми, у кото-рых отобрали детство.

Когда игра нам надоела, мы кружились на поляне, держась за руки. Мой смех, должно быть, было слышно за много километров отсюда.

Всё кончилось моим неуклюжим падением.

Эрик протянул мне руку и помог подняться.

— Тихо, — Эрик приложил палец к моим губам, — смотри, — он кивнул в сто-рону озера.

Я увидела белый туман, покрывающий водную гладь. Завеса надвигалась прямо на нас. Но как только она покинула границу озера, то обрела форму.

Появлялись олени и птицы. Призраки. Эрик говорил о них, но я уже почти забыла. В своём воображении я рисовала эту картину иначе.

Олени побежали в нашу сторону, за ними гнались волки. Но никто из них не мог причинить друг другу вреда. Это было всего лишь вечной игрой.

В небе парили призрачные птицы, они чем-то напоминали мне облака, принимая какую угодно форму. Эрик не мог мне этого объяснить, он мучился над загадкой долгие годы, так и не найдя решения. Почему одни призраки могли из-менять свой внешний вид, а другие нет?

А не всё ли равно?

В тот момент меня зачаровала необычная, потусторонняя красота. В мире мёртвых были свои прелести, и я оценила их лишь однажды. Стоя на поляне и держа за руку свою родственную душу.

Вскоре нас с Эриком поглотила толпа призраков, но мы не сдвинулись с места. Животные проходили сквозь нас, а мы ощущали лишь лёгкий холодок.

Я вскрикнула, когда на меня бросился призрачный волк.

Эрик сжал мою ладонь, пытаясь успокоить. Но я быстро осознала свою глупость.

Вот так мы и стояли — живые существа, окружённые призраками.

Это был самый странный момент в моей жизни. И самый счастливый.

На обратном пути я задала Эрику вопрос, так долго мучавший меня:

— Почему? — он непонимающе посмотрел на меня. — Почему я?

— Потому что ты живешь. Потому что ты заставляешь меня поверить в себя, когда никто другой этого не может.

Мы вернулись к Елизаре поздно вечером. Стоило переступить порог её дома, как мной завладели грустные мысли.

Ярослав уже покинул мать. Так уж вышло, что он не мог слишком долго жить с ней в одном доме. Они снова поругались, и причиной раздора стала я. Яро-слав не хотел сдаваться, он искал способ спасти меня. Но Елизара прекращала любые его попытки. Мне стоило немалых сил сохранить всё это втайне от Эрика. Я боялась, что Ярослав расскажет ему, и тогда произойдет катастрофа! Даже страшно было представить реакцию Эрика!

Но мне удавалось держать ситуацию под контролем. Возможно, потому что Ярослав не хотел посвящать посторонних в семейные дела, а Елизара просто была безразлична к моей судьбе.

Несколько часов я провела подле Ромы. Он не приходил в себя, и стал вы-глядеть хуже. Я боялась, что он умрёт.

Я должна была вернуть его.

Когда мы с Эриком вернулись в наш дом, нами завладело безумия. Мы це-ловали друг друга с небывалой прежде страстью. Я неосознанно оставляла крова-вые отметины на его спине.