Анастасия Сычёва - Проклятие Этари

— А с Оттилией? — ненавязчиво спросила я.

Кейн в тот момент с повышенным вниманием изучал пейзаж за окном и не видел, с каким вниманием я следила за выражением его лица. То оставалось спокойным, однако было непонятно, что именно на улице так увлекло мага — уже совсем стемнело, и было ничего не разобрать.

— С ней мы сейчас редко общаемся, — нейтрально отозвался он. — А почему ты спрашиваешь?

Я раздраженно выдохнула, а потом подергала друга за рукав, чтобы тот наконец-то обратил на меня внимание. Если честно, я плохо представляла, как именно нужно задавать вопросы на эту тему, чтобы ненароком никого не обидеть. Кейн взглянул на меня, и я, набрав воздуха в грудь, спросила:

— Просто скажи мне, то, что ты не встречаешься сейчас с местными адептками, как-то связано с ней?

— Что? — переспросил он, а потом недовольно закатил глаза. — Корделия…

— Я не собираюсь выпытывать подробности или лезть не в свое дело, — быстро заверила его я. — Просто скажи — да или нет?

Есть у Оттилии хоть какой-то шанс или нет?

— Да, — нехотя признался он после долгого молчания. — Связано.

Как я и обещала, я не стала углубляться в тему, а вместо этого довольно улыбнулась:

— Хорошо!

Раз эти двое и впрямь друг к другу неравнодушны, тогда все в порядке. Может, когда мы через несколько месяцев встретимся снова, Оттилия и Кейн и впрямь смогут до чего-нибудь договориться. Однако Кейн почему-то по-прежнему выглядел мрачным. Несколько секунд он о чем-то напряженно размышлял, а потом, выдохнув, сообщил:

— Ничего хорошего.

— Почему?

— Корделия, ты же знаешь, что я барон. А ты никогда не задавалась вопросом, почему я сперва отправился в Госфорд, затем в Академию магии, и за все это время ни разу не возвращался в Шалевию?

Вопрос застал меня врасплох, поскольку по какой-то причине я никогда об этом не думала. Хотя Кейн, конечно же, прав — раз у него есть титул, значит, должны быть какие-то земли, имение, дела, связанные с его баронством. Семья, в конце концов. Однако шалевиец и впрямь никогда рассказывал о своем доме и вообще обходил эту тему стороной.

— И почему? — наконец спросила я, чувствуя, что наступаю на больное место.

Кейн вздохнул.

— Я убил на дуэли одного дворянина, — наконец признался он. — Дуэли в Шалевии запрещены, поскольку королю не нравится, когда аристократы убивают друг друга из-за ерунды. После случившегося меня, конечно, не изгнали, но было очевидно, что мое присутствие в столице нежелательно. И я уехал.

Я продолжала смотреть на него, чувствуя, что Кейн чего-то не договаривает. Убил кого-то на дуэли — ну, неприятно, но это случается сплошь и рядом! Кейн был не первым и не последним, тогда в чем дело? Или он убил кого-то, особенно приближенного к королю?

— Если бы! — усмехнулся он, а затем словно заледенел, и его лицо стало напоминать маску. — Я убил своего двоюродного брата. И причина той дуэли была дурацкой, и сама дуэль проходила как-то неправильно, но суть даже не в этом. А в том, что именно мой кузен был тогда бароном де Энниндейлом, а после его смерти, по иронии богов, наследником титула остался я. Кстати, помнишь наш разговор о светлых и темных? Как тебе светлый маг, убивший близкого родственника?

— И сколько идиотов обвинили тебя в том, что ты намеренно убил своего кузена ради титула? — спокойно спросила я, не обратив внимания на последний вопрос и сразу сообразив, чем была чревата та дуэль.

Кейн пожал плечами.

— Достаточно.

Остаток истории было легко додумать самой. После случившегося Кейну и не хотелось, и, возможно, просто было опасно оставаться в Шалевии, и он уехал. И с тех пор не возвращался в родные места, хотя прошло уже… ну, несколько лет точно. Мда, откровенно говоря, такого поворота я совсем не ожидала. Нет, я нисколько не осуждаю его и нахожусь целиком на его стороне, просто… Хотя какая разница? Он мой друг, с которым мы через многое вместе прошли. Да, Кейн часто ведет себя безбашенно и безрассудно, но я доверяю ему и знаю, что он не способен на низкий иди подлый поступок. Так что плевать на прошлое. Да и не мне его судить — у меня на совести двадцать трупов, а у него всего один!

— Так что, возвращаясь к нашему разговору, — тут в голосе Кейна, который ничего не подозревал о моих мыслях, появилась отчетливая горечь. — Оттилии ни за каким демоном не нужен опальный барон, в то время как она сама — дочь герцога. Я не могу ей ничего предложить, понятно? И нет смысла развивать эту тему.

— Дурак, — с глубокой убежденностью произнесла я.

Кейн не стал спорить, но и согласным с моим заявлением не выглядел. Вид у него стал чересчур независимым, и я торопливо перевела разговор на другую тему прежде, чем он сбежал:

— Кстати, тебе удалось узнать что-нибудь о Раннулфе?

Тот вздохнул, как мне показалось, с облегчением.

— Не слишком, — голос мага зазвучал по-деловому, а сам Кейн выглядел теперь собранным и сосредоточенным. — В книгах, к которым имеют доступ адепты, рассказывается о его исследованиях до того момента, как он отправился воевать. О послевоенных трудах книги наверняка тоже есть, но сомневаюсь, что нам позволят их почитать. Насколько я могу судить, до войны он исследовал воскрешение людей из мертвых.

— Как зомби, что ли? — не поняла я. — Так чего там исследовать, поднимать зомби любой некромант умеет…

— Нет, не зомби, — нетерпеливо мотнул головой Кейн. — Раннулф мечтал научиться воскрешать людей так же, как это делают вампиры. Чтобы человек ожил самим собой и был в здравом уме и трезвой памяти. Однако, судя по тому, что прошло уже сто лет, а мы ни о чем подобном ни разу не слышали, его исследования не увенчались успехом.

— Да уж, — задумчиво пробормотала я. — А мы можем предположить, что после войны он продолжил заниматься этой темой?

— В принципе, можем, — подтвердил Кейн. — Ведь во время войны его семья была убита. Он мог стремиться вернуть их.

— Но это не объясняет жертвоприношений, которые происходят сейчас, — продолжила я размышлять вслух. — Ты не знаешь, можно воскресить человека через сто лет после его смерти?

Кейн уверенно покачал головой.

— Даже архивампирам подобное не под силу. Сто лет — слишком большой срок, от тела может остаться максимум несколько костей, и даже архивампиру не хватит сил, чтобы восстановить их.

— Значит, цель Раннулфа в чем-то другом, — подытожила я. — Жаль. Боюсь, больше у нас нет источников, на которые мы могли бы опираться.

Через пару дней у нас была поточная лекция по истории магии. Особой популярностью среди адептов эти лекции не пользовались — к примеру, на прошлой неделе нам рассказывали про то, как была основана наша Академия, а это происходило целых пятьсот лет назад. Спрашивается, кому какое дело до событий многовековой давности? Я сама эти лекции всегда слушала вполуха, предпочитая незаметно делать домашнее задание по другим предметам. Магистру Элриджу на невнимательность адептов было наплевать, поскольку этот древний светлый маг жил историей, и реальный мир у него интереса не вызывал. Впрочем, неудивительно — магистр выглядел ровесником Академии: совсем седой, весь в глубоких морщинах, а ходил он, единственный из всех магов в этой Академии, опираясь на палку.