Андрей Ренсков - Дети Барса. Туман над башнями (СИ)

Пара неловких шагов, и вот темнота летит навстречу, острая, как нож. У неё жёсткое каменное тело и солёный вкус. Перед глазами плывут мутные зелёные круги. Боли почти нет, тело выбрало свою маленькую долю сполна и больше никак не реагирует на удары о камни. Наверное, так чувствуют себя трупы: очень хочется пошевелиться, но сковавшая тело усталость так глубока.

"Поднимайся, сын кузнеца! Цель близка, но собаки ещё ближе! Давай же, мальчик, двигайся!"

"Я не могу двигаться. Я мёртв".

"Прости, не поверю. Я немного разбираюсь в смерти. Да, она дышит тебе в затылок, но выглядит совсем иначе, чем ты представляешь. На самом деле у неё острые зубы и холодная сталь. Поднимайся: нора совсем близко".

"Как я найду её в такой темноте?"

Ответ стал очевиден, когда удалось отползти от ручья. Гнилая вонь, сначала еле уловимая, всё усиливалась и у самой норы стала почти осязаемой. Если встать, то дышать станет легче. Жаль, что ноги не держат.

"Да, ты прав. Лиса — гнусное, нечистоплотное животное. Именно так она и выжила отсюда барсуков: подкидывала им свои подгнившие объедки. Барсуки не терпят грязи, а лисы, напротив, никогда не чистят своих нор. Именно это и должно спасти твою жизнь, маленький Вьяла".

Нора — овальное тёмное пятно под нависшим каменным козырьком, которое можно разглядеть, лишь подобравшись вплотную. Тьма внутри кажется ещё более плотной, чем вокруг, то же можно сказать и о чудовищном запахе. Рядом по земле разбросаны высохшие кости, которые больно впиваются в ладони. На ощупь — узкая, зловонная глотка какого-то чудовища, лезть в которую приходится добровольно.

"Это обязательно? Неужели нет другого способа обмануть собак?"

"Это единственное место, которое даст тебе хоть какой-то шанс".

Нора оказалась слишком узкой. Пришлось не ползти, а вкручиваться в неё ногами вперёд. Поэтому пришлось пережить несколько ужасных мгновений, застряв в середине и решив, что это навсегда. Что выбраться уже не получится, а если дёргаться слишком сильно, сочащийся сыростью свод обрушится и похоронит под собой.

"Я больше не могу. Мне нечем дышать".

"Двигай своими проклятыми ногами, сын кузнеца! Ты зашёл слишком далеко для того, чтобы отступать!"

Песок сыпется за шиворот, прилипает к подмышкам, скрипит на зубах. Дышать здесь страшно. Если вдохнуть отравленный воздух, желудок, скорее всего, взорвётся. Этого допустить нельзя: в норе настолько тесно, что не повернуть головы. Поэтому рвота застрянет в горле и задушит, медленно и мучительно. Ещё медленнее, чем обрушившийся свод.

Через какое-то время нора стала шире, настолько, что удалось расправить плечи. Сначала мальчик обрадовался, но оказалось, что рано: на полу стали попадаться обглоданные кости, вонь стала плотной и удушливой. Когда острый обломок кости проткнул кожу на животе, Вьяла не выдержал, взвыл от боли.

"Тише, сын кузнеца!"

"Всё. Дальше я не поползу. Пусть даже меня разорвут собаки!"

"Заткни свой рот и лежи тихо. Они здесь".

Всё это время Вьяла не открывал глаз: зачем, если всё равно ничего не видно? Но, услышав тихое ворчание где-то впереди, не выдержал. Вроде бы там, у самого входа, в густой душной темноте, что-то движется? Кажется, даже блеснуло огнём, самую малость. Но глазам, привыкшим к мраку, довольно и слабого отблеска, их трудно обмануть.

— Что происходит?

Это голос Старшего, приглушённый землёй и камнями, но всё равно узнаваемый. От этого скрежета хочется закрыть рот ладонями и превратиться в камень. Но руки плотно прижаты к телу осыпающейся землёй, и остаётся только уговаривать глупое сердце не стучать так громко.

— Да вот, собака что-то почуяла.

Рычание из темноты, тихое, но угрожающее. Словно зверь сомневается: здесь ли жертва, чьи следы пришлось искать так долго? Похоже, лисья вонь сбивает с толку чуткое обоняние — всё, как было задумано Так кто же он такой, этот голос в голове, чьи советы убивают твою семью, но спасают твою жизнь?

— Конечно, почуяла. Даже я почуял: смердит за лигу. Но на лис мы поохотимся в другой раз. Пока же ответь, следопыт: куда же делся этот щенок? Может, его не было в доме?

— Собака взяла след на горе уверенно. Потом, на берегу, потеряла. Похоже, мальчишка спустился вниз и пришёл сюда по ручью, чтобы обмануть нас.

Вьяла скрипнул зубами, и ворчание тут же раздалось снова, теперь более уверенное, злое. В темноте что-то зашуршало: гончая попыталась протиснуться следом за хитрой жертвой. Не сумела, и принялась копать, расширяя проход.

— Гляди, Старший, как скулит. Кто-то там, в этой норе, есть, это уж точно.

— Конечно. — Голос Старшего был полон сарказма. — Там лиса. Сидит внутри, как и положено лисам. Восьмилетний ребёнок придумал, как обмануть наших гончих, прошёл по ледяной воде четверть лиги и спрятался в этой зловонной дыре… Слышал бы ты, что несёшь!

Пристыжённый следопыт в ответ только кашлянул, и, судя по сдавленному хрипу, рванул за поводок опозорившую его собаку. Вовремя: она влезла в нору уже по самые плечи.

— К ноге, Вепрь! Стой смирно, сучье отродье! Чей след ты взял?

В ответ собака залаяла, злобно глотая лай, давясь им.

— Ты что, ждёшь, когда он тебе ответит? Понимаешь собачий язык?

Вьяла услышал, как кто-то охотно хохотнул над шуткой. Наверное, тот весёлый, что искал его следы в лесу.

— Дай мне факел, — буркнул вконец обозлившийся следопыт. — Вепрь, сучий ты сын, уйди прочь, не мешайся!

Поняв, что сейчас будет, Вьяла, уже не обращая внимания на впившиеся в кожу кости, засучил ногами, пытаясь вкрутить тело ещё глубже в темноту. С потолка посыпался песок. Потом с шумом оторвался целый пласт и рухнул на спину, придавив к земле. Хорошо ещё, что успел закрыть глаза, иначе песок забил бы и их, а не только рот и ноздри.

"Прижмись лицом к земле! Лежи, не двигаясь! Даже не дыши — тогда, может и не заметят".

— Не видно ничего, — сказал, наконец, следопыт. Вьяла, стиснув зубы, слушал, как трещит пламя факела, как на песок капает горячая смола, и не дышал, как велел голос. — Обвалилась, похоже. Да она по виду старая, эта нора, не должно там никого быть. Что на тебя нашло, Вепрь?

— Я же говорил, к тётке он побежал, — подал голос молодой и весёлый. — Куда ему ещё деваться?

— Дальше только перевал, на который ведёт пара охотничьих троп, — задумчиво сказал Разза. — В темноте их не найти даже с собаками. Лучше бы ты оказался у тётки, мальчик: смерть от переохлаждения весьма неприятна. Возвращаемся к усадьбе. Скоро начнёт светать, и в тумане мы не найдём никого.

— Что делать с тёткой и её сыновьями?

— Что и обычно.

— Там прислуга ещё: кухарка, шорник…

— Убивайте всех: шорников, плотников, кухарей. Увы, это необходимо. Иначе завтра про нас станут говорить по всей Накарре.