Анна Мичи - Шагни в Огонь. Искры (СИ)

Объективно говоря, второй заход оказался неудачнее первого. Чуть больше промахов, чуть дальше расстояние между всаженными в мишень стрелами. Даже хвалёный Мурасе-Ито пропустил свою третью стрелу, не говоря уж о «дыме» и «пепле» – и только Намари втыкал стрелы в сердце мишени, впритык друг к дружке.

– Пять промахов! – ужаснулся Эвите. – В первом заходе был только один!

– Скоро нам выходить, – негромко предупредил напарника Тенки. – Кто докладывает?

– Давай я, – сокурсник с сомнением посмотрел на нинъе, видно, не доверяя его произношению. – Ты тогда, когда закончу, начинай собирать стрелы от «великого пламени».

Тенки кивнул.

Свист стрелы, хлопок! Третья мишень выплюнула иллюзионный огонь. «Дым».

Следующая стрела – последняя.

Эвите протиснулся к выходу, ненавязчиво отодвигая соученика.

Мальчишки замерли.

Смотреть в окошко Тенки уже не полез: вот-вот послышится звон высвобождаемой тетивы – и свист.

Хлопок! «Пепел» расплылся в огненной занавеси.

– Верно!! – вопль из зала потонул в аплодисментах. «Венец»?

А – и правда, горизонтальный «венец», попали все стрелки в одном кругу.

– Прошу подтверждения! – донёсся до них крик.

– Произвожу подтверждение! – Эвите выскочил из кабинки, остановился справа от мишени, лицом к стрельбищу. – «Великое пламя» – «венец»! «Второй всполох» – три есть! «Дым» – половина! «Пепел» – половина!

– Принято!

– Есть! – вместе с этим возгласом Эвите нырнул к мишеням, нагнулся над «дымом», вытаскивая стрелы.

Тенки поспешил присоединиться к сокурснику, оставил кабинку, склонился у «великого пламени». Стрелы вонзились неожиданно глубоко, приходилось прилагать ощутимые усилия, чтобы вытаскивать тонкие бамбуковые стволы. Как назло, в голову полезли посторонние, совершенно идиотские мысли.

Короткоухий Мурасе-Ито промазал один раз, его третья стрела торчала совсем рядом с краем мишени: чуть влево – и попадание оказалось бы засчитано. Но – не повезло.

С таким умением стрелять, захоти короткоухий подбить его, Тенки, небось, хватило бы одной стрелы. И выпускать эту стрелу надо было бы как раз сейчас, когда нинъе маячит на поле, согнувшись перед мишенью. Даже не стоит особо напрягаться – всё равно что пытаешься попасть в свой обычный «второй всполох».

Иррациональный страх холодил загривок.

Тем более иррациональный, что Тенки отлично понимал – это невозможно. Бойцы располагают всего четырьмя стрелами – и все они сейчас торчат здесь, ждут, пока их вытащат младшие и вернут хозяевам, для продолжения церемонии. Хотя, конечно, у них есть и другой комплект...

Но это всё равно было невозможным – да и кто даст вдруг короткоухому стрелять? Да и не похож он на любителя действовать исподтишка, да и готовности рисковать местом в школе у него не наблюдалось, да и разве мыслимо нарушить таким образом праздник? Нет уж, для помешанных на церемониях элхе подобное точно должно считаться невозможным.

И всё же, невзирая за все попытки призвать здравомыслие, страх не оставлял Тенки до самого конца – пока они с Ллайне не покинули поле и быстрый взгляд, брошенный в зал, не сказал нинъе, что опасения его и впрямь напрасны: бойцы сбились в кучку и, похоже, вовсе не интересовались происходящим на поле.

Только тогда получилось вздохнуть спокойно и поразиться выступившему под мышками поту.

Собранные стрелы первокурсники вытерли специально предназначенными полотенцами, стряхивая влажный песок, приставший к бамбуку. Мимо метнулись два элхе – следующие наблюдатели.

– Сразу не понесём, – предупредил Эвите. – Они уже пошли на третий.

– Угу.

Они остановились в коридорчике рядом со входом в зал, уселись на скамеечку, бережно придерживая ладонями стрелы. Отсюда лучников видно не было, только мишени и вздымающееся вокруг них пламя.

– Хорошо стреляют, – отозвался о старших Эвите, – заглядеться можно.

Тенки молчал, уставившись в сторону мишеней.

– У тебя сколько рекорд? Больше всего попаданий?

– У меня? – нинъе усмехнулся. – Два.

– Из двадцати?! – Эвите вылупил глаза.

– Тише ты. Услышат – по ушам надают. Ага, из двадцати. Что, много? – Тенки откровенно смеялся.

– Мало! – Эвите то ли принял насмешку всерьёз, то ли действительно изумился настолько, что забыл о вежливости. – У меня – восемь, почти половина!

– Ну молодец, что тут скажешь, – философски ответил Тенки.

Сокурсник замолчал, словно не находя подходящих для дальнейшей беседы выражений. И вовремя – из зала выглянул старший, второкурсник.

– Тихо! – строго оглядел младших. – Ли!

Тенки невольно выпрямился. Вскинул глаза на второкурсника.

– Когда ты выскочил стрелы собирать, ты к залу спиной повернулся. Это невежливо, постарайся так больше не делать.

Мальчишка застыл. В голове заметались красочные эпитеты, подходящие к ситуации.

– Понял?

Через силу сглотнув, Тенки кивнул – иначе не отстанут.

Второкурсник исчез, скрываясь в зале. Эвите сидел как пень.

Какого хрена?! Огонь бы их всех побрал, какого хрена их не устраивает обычная человеческая задница?! Не в лицо же он им её суёт?! И всего-то мельком, небось, увидели, всё остальное время он на корточках сидел и ощущал лопатками воображаемый удар!

Идиоты... Безнадёжные эльфийские идиоты...

– Три промаха, три промаха, – шептал Эвите, провожая взглядом предпоследнюю стрелу. – Если Дени-эльви-оодиэ попадёт, три... плюс пять... плюс...

– Один, – подсказал Тенки, сам удивляясь, что помнит цифру. – Всего девять промахов.

– В прошлом году было шестьдесят восемь попаданий, – считал Эвите, – значит, двенадцать промахов... Ещё есть шанс!

Зал взревел: стрела «пепла» вонзилась в мишень.

– Жаль, не «венец», – удручённо вздохнул сокурсник. – Был бы, если б не Эвисто-оодиэ.

– Прошу подтверждения! – крикнули из зала.

Маленькая фигурка выскочила на поле:

– Произвожу подтверждение! «Великое пламя» – «венец»! «Второй всполох» – три есть! «Дым»...

– Пойдём! – велел Эвите. – Надо отнести стрелы.

Только вступая под крышу зала, темноватую после залитого солнцем поля, Тенки сообразил, что принёсшие стрелы сами вручают их бойцам – а значит, ему придётся собственноручно передать их Намари и – придурку Мурасе-Ито.

Мальчишка глянул из-под чёлки на непроницаемое лицо темноволосого элхе. После того как на поле перед мишенями на Тенки нашло временное помрачение, он ощущал себя так, словно и вправду был под угрозой, словно короткоухий и в самом деле целился в него и сжалился, убрал лук, оставляя Тенки жизнь. Словно теперь элхе окончательно признал его равным, стоящим соперником, и дал обет подождать случая встретиться лицом к лицу, не стараясь ударить в спину.