Su.мрак - Награда для Героя

Так продолжалось несколько дней подряд. Постепенно нужда в помощниках отпала, и Блэк стал появляться на вилле вечерами после работы в агентстве. С каждым таким посещением в доме освобождалась от ловушек одна, а то и две комнаты, и через неделю ему осталось разобраться только с самим находившимся в подвале Магическим Источником. Это отняло много времени и сил. В тот день друзьям пришлось на себе тащить домой его бессознательное тело. Но Блэку удалось сделать, казалось бы, невозможное: не имея опыта Плетельщика, не до конца понимая и владея этими

Силами, Гарри сумел полностью восстановить Защиту «Морского конька». Теперь оставалось только провести обычный ритуал подновления и перевода чар на нового владельца. Дом присмирел, и в его ауре стали проглядывать нотки спокойствия и искреннего уважения к победившему его магу.

С ритуалом помогли гоблины, и Гарри с головой ушёл в работу, деля всё своё время между агентством и ремонтом виллы. Требующих серьёзного вмешательства разрушений было не так уж и много. Бригада гоблинов-строителей перекрыла крышу и поменяла окна за три дня. Остальным же занялся сам Блэк, где магией, а где и собственными руками приводя дом в порядок. Извечная присказка тёти Петуньи: «Лишние мысли лезут в голову? Займись работой!» пришлась как никогда кстати. Никакие посторонние думы и воспоминания его больше не отвлекали. Днём. А вот ночью… Люциус ухитрялся пробираться в его сны даже сквозь дурман снотворных зелий. Иногда гордо-насмешливый, словно бросающий ему вызов. Иногда — ласковый. Но всегда страстный и неукротимый. Наутро татуировка на правом запястье чернела, наливаясь болью, но Блэк гнал от себя эту боль. Беспокоившие сначала лишь изредка, эти сладко-горькие, тревожные сны со временем стали приходить каждую ночь, и Гарри просыпался от собственных стонов среди мокрых, сбитых в кучу простыней. А днём в агентстве ходил мрачный, с трудом удерживая себя от мелочных срывов. Порой ему начинало казаться, что это чёртов Малфой насылает на него эротические сновидения, настолько достоверными порой бывали «картинки», и тогда под утро, вылезая из ледяного душа, Блэк сквозь стучавшие от холода зубы на чём свет стоит клял высокомерного блондина. Странное дело, но после этих эмоциональных высказываний Партнёрский браслет обволакивал руку приятным теплом… словно проклинаемый чувствовал удовлетворение от мучений бывшего любовника. Гарри гнал от себя эти бредовые мысли, но постепенно стал замечать, что порой он чувствует чьи-то эмоции. Чувство было слабым, едва ощутимым, и возникало видимо только тогда, когда Люциус испытывал какие-то яркие ощущения: опасность, гнев, радость. Не будь у него за плечами трёх лет ментальной связи с Воландемортом, он не обратил бы на это внимания, списав на постоянное переутомление и бессонницу, но с каждым днём эти ощущения нарастали, обретая полутона и подробности. Порой Блэк ощущал даже аромат кофе, которым наслаждался Люциус, а в том, что это был именно он, волшебник уже не сомневался. В такие, особо чувствительные, дни Гарри старался как можно сильнее нагрузить себя работой. Друзья держались из последних сил, стараясь не послать гиперактивного шефа куда подальше, и уже всерьёз подумывали уговорить его пойти на пару недель в отпуск. За выходные, вечера и бессонные ночи Блэк в какие-то десять дней ухитрился полностью восстановить весь первый этаж виллы, включая холл, библиотеку, кухню-столовую, галерею и веранды. А также очистить от мусора второй этаж, на котором располагались шесть просторных спален с собственными ванными комнатами (по три в каждом крыле) и — в отдельном флигеле — хозяйские аппартаменты, состоявшие из большой, светлой спальни, огромной ванной и двух небольших кабинетов. Он даже подобрал комнаты детям и продумал будущую отделку, ориентируясь на их интересы. Пару раз в гости к нему на огонёк заглядывала чета Малфоев. Их последний визит закончился тем, что Астория пообещала помочь с дизайном и подбором мебели для дома, а в очередной раз поругавшийся с отцом Драко дал адрес агентства по найму домовых эльфов и пригрозил натравить на неуёмного трудоголика своего крёстного. Что с радостью и сделал. Примчавшийся на следующий же день зельевар шипел не хуже разозлённой кобры, сквозь зубы поминая добрым словом блаженных, дураков, героев и самого Годрика Гриффиндора вкупе с его тупоголовыми последователями, но от упоминания покойного Джеймса Поттера воздерживался. Напичкав Гарри целым комплексом различных зелий, он взял с него слово, что тот возьмёт отпуск хотя бы на две недели и поедет куда-нибудь отдохнуть, чтобы восстановить потраченные силы. Слово Блэк дал, но вот сдержать его всё никак не получалось. То запутанное дело требовало его внимания, то друзья Эрики просили позаниматься с ними Боевой магией, да и в преддверии наступавших через неделю каникул в магических школах Гарри хотел обустроить спальни детей. Знал, что этим летом он не сможет их увидеть или передать весточку о своём местонахождении, но всё равно подсознательно надеялся на чудо. И как ни странно, оно всё же случилось. Хотя… этот человек никогда не ассоциировал себя с этим волшебным явлением. Он просто, по-магловски, позвонил на номер детективного агентства, попросив позвать к телефону Блэка, и, когда замордованный работой на износ и бессонными ночами сыщик взял трубку, мило поздоровался:

— Привет, кузен. Сто лет — сто зим. Гюнтер сказал, что тебя опять наградили за очередное спасение мира?

— Дадли?! Рад тебя слышать. Ласт говорил, что ты собирался ко мне в гости заскочить. Месяц прошёл, а от тебя ни слуху, ни духу.

— В очередную командировку дёрнули, только сегодня вернулся. Но через неделю точно жди в гости, вот мой Стив вернётся из этого вашего Хогвардса, и мы вдвоём нагрянем. Он у меня тоже гриффиндорец.

Следующих слов двоюродного брата Гарри просто не слышал, тупо уставившись на своё ошарашенное отражение в зеркале: «Стив! Стивен-гриффиндорец! Стивен Лозински! Мерлин!!! Какой же я идиот!»

Люциус выскочил из гостиной в сад, с трудом удержавшись от того, чтобы изо всех сил хлопнуть дверью. Его душил гнев, ставший для аристократа в последнее время частым гостем. Не оглядываясь на застывшего на пороге сына, с тревогой смотревшего вслед взбешенному отцу, мужчина быстрым шагом прошёл по дорожке и скрылся в укромном уголке сада, когда-то облюбованном Нарциссой. Нарси всю жизнь не любила вычурность, помпезность и темноту родовых склепов. И когда пятнадцать лет назад в нём проснулся Дар Плетельщика и их семья, сумев вылезти из канавы, в которую их зашвырнуло колесо истории, приобрела это запущенное поместье, Нарцисса в шутку взяла с него слово, что он никогда не возведёт на территории «Эдельвейса» ни одного мавзолея. Она хотела, чтобы её прах после смерти покоился в этом саду, и Люциус выполнил последнюю волю подруги, которая прикрывала его спину все сорок три года брака. И вот теперь этот тихий уголок сада стал для него чем-то вроде исповедальни. После всех дневных дел словно какая-то сила тянула его сюда, чтобы излить свои думы и сомнения. Да и в самом деле, с кем из своего окружения он мог бы сейчас поговорить по душам? Драко? Не к лицу отцу было жаловаться на судьбу сыну. Он привык быть для наследника незыблемой скалой, способной справиться с любыми штормами и ураганами, и не хотел стать объектом жалости. Северус — ушёл. Тихий внутренний голос подчас ехидно напоминал магу, что он сам прогнал старого друга, но Люциус не желал его слушать. Усевшись на любимой скамейке Нарциссы, он откинулся на спинку и несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться и взять под контроль свой гнев: