Андрей Васильев - Гробницы пяти магов

Правда перед этим, днем, она будет мерить меня злобным взглядом и молчать. Но это я переживу.

Я захлопал вместе со всеми, приветствуя победителя-оруженосца. И вправду – молодец, мечом он орудовал отменно. Интересно, Гарольд это все видел?

На трибунах его с нами нынче не было, он еще с вечера отправился в резиденцию короля Роя. Ему надо было подобрать доспехи, при необходимости подогнать их под себя, опять же – согласно традиции, провести вечер перед поединками с теми, кто завтра вместе с ним выйдет на траву ристалища, и выпить с ними круговую чашу.

– Обедать пойдем? – спросила у нас Луиза, держащая за руку де Лакруа. – Или останемся здесь?

Робер и Луиза были безмятежно счастливы, может быть, единственные из нас. Гарольд накануне был весь в мыслях о турнире, Фриша и Жакоб переживали за Флика, Флоренс надеялась на то, что кто-то да увидит, какой рыцарь выбрал ее дамой сердца, про меня и Аманду можно было даже и не говорить. Что же до Карла, то он занимался тем, что любил больше всего на свете – ел все, до чего мог дотянуться, и заигрывал с дамами, сидящими неподалеку.

Граф Жером одобрил ухаживания де Лакруа за своей дочерью, равно как и возможные брачные планы. Гарольд, судя по всему, оказался прав, и наш друг являлся самой лучшей партией для Луизы из всех возможных. Нет, Робер этого вслух не сказал, но все было ясно и без этого.

Что примечательно – я чуть ли не впервые в жизни искренне порадовался за кого-то. Вообще-то я эгоист. Ну да, эгоист, и даже не слишком этого стесняюсь, хотя, разумеется, это и не афиширую. Другие в квартале Шестнадцати Висельников не выживают, вот какая штука. Там о тебе думать не будет никто, а если ты кому-то протянешь руку, вместо того чтобы подставить ногу, то это будет верх глупости.

Вот только что-то в последний год это правило работает все реже. То ли я меняюсь, то ли мир вокруг меня сошел с ума.

В результате за этих ребят я радовался так, как радовался бы за себя. И даже немного им завидовал. А чего? У них все просто и понятно. А у меня… Одна особа, которая мне небезразлична, где-то ведет свой отряд к успеху, вторая, вон, сидит и покусывает губы. Тоже, небось, о чем-то своем думает.

Все в Аманде хорошо, кроме одного. Она постоянно пытается доказать всем и в первую очередь самой себе, что она очень и очень самостоятельна. Что умеет жить своим умом, что решит все свои проблемы сама и так далее. И именно в этом ее самая-самая большая слабость, она не видит разницы между тем, что ей навязывают, и тем, когда ей на самом деле хотят помочь. Не потому что она принцесса и девушка, а потому что она просто наш друг. В результате это может плохо для нее кончиться. Просто всем надоест слушать ее грубости, и она останется одна. Одна среди людей.

Ладно я, со мной все ясно, особенно если учитывать причины моего появления на Вороньей горе. Но она-то могла бы различать черное и белое?

И отношениям нашим, по сути, грош цена. Все это она сделала назло отцу, я это сразу понял. С одной стороны – обидно, меня вроде как использовали. С другой – почему бы и нет? Тем более, что отказ мог для меня закончиться скверно. В лучшем случае – градом насмешек, в худшем – перерезанным горлом, самолюбие-то у Аманды ого-го какое!

Так что – Роберу и Луизе я могу только позавидовать.

– Я не пойду, – Аманда глянула на ярко-синее небо, которое было видно из-под навеса. – Жарища. Тут хоть тенек.

– А мы с Карлом пойдем, – тут же сказал я и хлопнул Фалька по спине. – Мы обед не пропускаем.

Ну ее. Эти двое будут щебетать друг с другом, а мне останется неловкое молчание с Амандой, которое я терпеть не могу.

Флайт не в счет – она нашла общий язык с матушкой Луизы и ее сестрами, после чего пересела от нас к ним.

Вот только прокололся я в одном. Карл и еда – это особая форма отношений, и их общение – процесс вдумчивый и длительный.

В результате на самое начало «джостры» мы опоздали. Если точнее – на две первых сшибки.

– Хорошо хоть, что вообще пришли, – заметила Аманда, увидев нас. – Жеребьевку пропустили, первые бои – тоже.

– Гарольд участвует в седьмом, десятом и двенадцатом боях, – сказала нам Луиза. – А может, и еще в каких, если кого-то из рыцарей Фольдштейна выбьют из седла. Ну, если он сам того захочет.

– Это Монброн, – Карл хохотнул. – Он-то точно не откажется!

Ну да. Всего в боях от королевства имеют право участвовать пять рыцарей, не больше и не меньше. Если кто-то из них выбывает из соревнования, его место вправе занять другой боец. Собственно, у поединщиков и нет выбора – если команда пропускает более трех поединков, то она выбывает из числа участников «джостры». Все просто и незамысловато. Аманда рассказывала мне, что ее отец как-то подряд провел четыре поединка, один за другим – их в команде осталось только двое, деваться было некуда, разве только что сниматься с соревнования. И их команда выиграла турнир.

Верю. Глядя на короля Роя – верю сразу и безоговорочно. Этот – может.

Трах! Копья рыцарей одновременно ударили друг в друга, один пошатнулся от удара, но удержался в седле, второй же буквально слетел с лошади и с громыханием упал на землю.

– Ох ты! – Карл потер подбородок. – Поди, отшиб все, что только можно.

Поверженный рыцарь еле-еле шевелил конечностями, лежа на спине, к нему спешно бежали оруженосцы.

– Хорошо, что вообще жив, – сказал я. – Нет, не по мне подобные забавы. И это ведь еще относительно мирная забава, по сравнению с завтрашней групповой схваткой. Вот скажи мне, Карл – накой ты ввязался в это дело?

– Не знаю, – пожал мощными плечами мой друг. – Как-то неудобно было отказываться, все-таки целый король предложил в этом участвовать.

– Но я-то отказался?

– И правильно сделал, – Аманда, которая вроде нас и не слушала, неожиданно вступила в наш разговор. – Нечего там тебе делать, с твоим ростом. Да и как мечник ты не так уж силен.

– Беспокоится, – расплылся в улыбке Фальк, кивая на девушку. – Волнуется. И что они в тебе находят, Эраст?

– Сам не знаю, – я не без удовольствия наблюдал, как на щеках Аманды появляются красные пятна, говорящие о том, что она начинает злиться. – Как видно – что-то да находят.

Вот так, за разговорами, настало время первого поединка Гарольда.

Он появился на поле как молодой бог, по крайней мере, нам показалось так. Его доспехи сверкали на солнце, плащ развевался, на щите не было герба, что сразу вызвало перешушукивание присутствующих, а на доспех, на предплечье, был повязан шарфик, который, несомненно, принадлежал Флоренс.

Ну да, точно ей – Гарольд приблизился к нашей трибуне и вздыбил коня, отсалютовав Флайт копьем. Правда, это поняла только она, все остальные решили, что так он приветствует короля-именинника.