Ира Аллор - Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды

— Зачем же ты…

— Видишь ли, в сложившейся ситуации каждому приходится решать за себя, — развел руками Мелькор.

— Сидел бы в своем чертоге — не было бы всей этой разборки, — проговорил Манвэ.

— Какая разница?

— На рассвете выслушал бы спокойно Указ — и никакого личного решения.

— Насиделся уже! — проворчал Ауле. — Не все ли равно, когда заявить то, что я заявил, — днем раньше или днем позже? Повторить? Пожалуйста: я больше не орудие — ни в твоих руках, Манвэ, ни в руках Единого, чью волю ты вершишь… или вершил…

Внезапно Ауле побледнел, невольно поднеся руку к виску. Скривился.

— Начинается… — процедила Варда.

— Вот так… Не из любви и веры, так из страха! — пробормотал Манвэ. — Видишь, Ауле, обратного пути нет — верить не удастся после всего, а продолжать — так, на коротком поводке… Я — не смогу, — проговорил он. — Все же зря я тебя, наверное, накрутил…

— Может, и к лучшему. Надо же хоть когда-то решиться, — сощурился Ауле.

— Ладно, не горячись, посмотрим, что нам утро принесет. По крайней мере, ты выбрал. Так что, что бы ни произошло… — Манвэ вгляделся в еле заметно начинающее выцветать небо.

— Пора собираться, — произнесла Варда. — С нами пойдете или пораньше?

— Может, лучше вместе? — проговорил Мелькор. Владыка пожал плечами. «Ну и процессия. Впрочем, не раньше же меня ему появляться».

— Все-таки лучше, если я буду рядом, — раздумчиво повторил Мелькор. — Ведь из-за меня, по идее, весь шум… — неопределенно усмехнулся он.

— Послушай, а ты не обидишься, если я буду считать тебя поводом, а не причиной? Так — честнее… — покачал головой Манвэ.

— Знаешь, я не настолько гордый — что бы обо мне ни говорили. И не такой уж обидчивый.

Собравшиеся покинули покой — последними вышли королевская чета и Мелькор. Стыло-серое, по-утреннему хмурое небо настраивало на меланхолию, и солнце, болезненно-желтоватыми всплесками лучей размазывающее потеки сумерек, ликования не внушало. Варда передернула плечами, кутаясь в темно-серебристый плащ.

Вдохнув покалывающий горло ледяной пылью воздух, Манвэ неторопливо, даже как-то томно потянулся.

На смену тоскливому и почти растерянному состоянию постепенно пришло полузабытое ощущение азарта — как на крутом вираже во время отчаянно-стремительного полета. Забыть это ощущение он не мог, да и не желал, даже спустя три эпохи. За спиной была пустота, впереди — неизвестность, и это наполняло Повелителя Ветров каким-то хищным, почти радостным чувством свободы. Что бы ни случилось — к прежнему он не вернется. Он может потерять все и всех — но, повернув назад, потеряет также, только более жалко и унизительно.

Большая игра началась — отступать поздно, ставки сделаны, а надежда на выигрыш… Что же, как и полагается надежде, она умрет последней.

Он любезно подал руку Варде, помогая ей устроиться на ее любимом белом орле. Усевшись сам, Владыка взмахнул рукой, и пестрая кавалькада ринулась с кристально мерцающей вершины Ойлоссэ вниз, к морю, на Маханаксар.

Охтариэн и Талион услышали, как Эонвэ передал их Вале приказ Короля Мира. Круг. Что будет объявлено там? Чья воля?

Они не спешили уйти, сами не понимая, почему. Тулкас смотрел в пол и прихлебывал вино прямо из кувшина, изредка поворачиваясь в их сторону. Майар преувеличенно-сосредоточенно приводили в порядок снаряжение — в который уже раз полубездумно начищали до блеска оружие, бросая временами взгляды на Сотворившего и не зная, что сказать ему. И он — не знал. Привычный мир его представлений о правильном и должном был разрушен ударом Меча Справедливости, размылся не ихором, а неожиданно настоящей кровью, умер вместе с неестественным хрустом проколотого сердца…

Насколько раньше все было ясно, настолько сейчас все было смутно: от кого защищаться и что — защищать? Как относиться к Отступнику? Насколько серьезно и бесповоротно решение Манвэ, объявленное в чертоге Ниэнны? Наконец, что делать с собственными пробужденными майар? Просить прощения он был не в состоянии, но и вести себя как ни в чем не бывало, конечно, не мог.

Так или иначе, но через пару часов он должен явиться на Круг — полный. Взять их с собой — как полагалось в таких случаях согласно принятому этикету? А пойдут ли? Вряд ли он сможет приказать им — как раньше. Наконец, решившись, произнес:

— Вы слышали, что передал Эонвэ?

Майар хмуро кивнули, оторвавшись от монотонного занятия.

— Ну и? Вы — пойдете?.. — Он хотел сказать «со мной», но не докончил фразу.

— Пожалуй, — проговорил Талион.

— Что бы ни было, лучше знать сразу, — добавила Охтариэн, вкладывая кинжал в ножны. Меч уже висел у нее на перевязи.

— Тогда скоро отправляемся.

Тулкас с еле заметной усмешкой покосился на арсенал, собранный майар. Бездна доверия — похоже, в мирное окончание Круга обоим верилось слабо.

Оромэ выслушал приказ и призадумался. Полный Круг — это все Валар и их майар. Значит ли это, что вроде бы оправданным ныне мятежникам тоже надлежит появиться там? Манвэ высказал свою волю — а не прислушиваться к его пожеланиям небезопасно. В таком случае явиться без Алтарэна — значит, продемонстрировать невнимание к словам Владыки. А этого делать не стоит. Но как будить майа? Что сказать? И пойдет ли он на Круг? Силой тащить? Так ведь он теперь свободен.

И все же придется будить. В конце концов, глядишь, сам сообразит, что лучше показаться. А вот о чем с ним говорить… После казни, когда майа был расстрелян из луков, он забрал его из Залов, надеясь, что многократной экзекуции никто требовать не будет. Так и вышло: Манвэ отменил ступенчатую смерть, хотя вначале и шел об этом разговор — «пока не покаются». И Оромэ, поинтересовавшись у Алтарэна, не изменил ли тот свое отношение к мироустройству, и получив отрицательный ответ, усыпил сотворенного. Сон скорее напоминал обморок, ибо Великий Охотник мало смыслил в этой области, а потому он направился в Лориэн и попросил Ирмо проверить, насколько все сделано правильно. Издерганный Мастер Грез, мрачно взглянув на Оромэ, все же последовал за ним и, просмотрев ощущения усыпленного майа, провел рукой по его лбу и прикрытым глазам. Погладил по голове. Повернувшись к Оромэ, процедил:

— Теперь он спит, точнее, просто не бодрствует. Я бы постарался дать ему грезы — светлые, хорошие, — но сейчас не выйдет. — Ирмо криво усмехнулся. — Настроение у меня неподходящее.

Оромэ поблагодарил Ирмо и, проводив его, вернулся в чертог. Перенес майа в дальнюю комнату и запер ее. Пусть уж спит — спокойно, без мороков. Не Моргот же, в самом деле…

Поскольку Ирмо только поправил состояние майа, Оромэ сам был в силах вывести Алтарэна из сна, что и сделал. Охотник приоткрыл светлые глаза цвета пожухших листьев и снова зажмурился. Взглянул на Валу в некотором замешательстве.