Ира Аллор - Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды

Публика всколыхнулась, шепотки змейками пробежали меж тронов. Даже для тех, кто был вчера в чертогах Ниэнны, все выглядело несколько неожиданным. Одно дело — сообщить о своем решении присутствующим и отпустить мятежного Валу, другое — собрать Круг и притащить его туда. Для чего? Может, чтобы все-таки пообещал не восставать против Замысла и не чинить препятствий его воплощению на Арде? Или чтобы принародно поблагодарил за милость? А может, буде Мелькор откажется пообещать не влезать со своей Темой, по всей справедливости упечь его хотя бы в те же Залы Мандоса? А чтобы приговор имел официальную силу, нужно участие всех Четырнадцати. Манвэ же всегда действует по принципу «Я решил, мы постановили». Да кто знает непредсказуемого Владыку Арды?

Круг замер в ожидании.

Мелькор с ничего не выражающим лицом проследовал к пятнадцатому трону, так и оставшемуся в Маханаксар с того памятного суда, и встал рядом. Около него на ступеньках расположился Артано-Саурон. Этот трон соседствовал с троном Короля Мира, и недомайар устроились между ними, а Златоокий занял место между Манвэ и Вардой. Часть присутствующих недоуменно переглянулись — о роли Аллора во вчерашних событиях известно было далеко не всем. Нуменорец был чуть бледнее, чем обычно, и щурился на по-утреннему яркое солнце. Златоокий отыскал взглядом Айо и почти незаметно улыбнулся ему. Тот, облегченно вздохнув, улыбнулся в ответ — похоже, его старый друг был в здравом уме, а главное, в твердой памяти.

Охотник переглянулся с Талионом и Охтариэн — наметанным глазом прикинув их подготовленность к Кругу, чуть прикрыл глаза, давая понять, что, буде к тому вынудят обстоятельства, он не оплошает. Весенний Лист стояла рядом. Тирзэ встретился взглядом с Гортхауэром и кивнул ему как старому знакомому.

Вся эта прелюдия не укрылась от Манвэ, методично считывающего и сортирующего мысли и отголоски настроения присутствующих. Основной темой шло опасливо-равнодушное недоумение, кое-где — настороженное ожидание. Отметил, что мятежные майар присутствуют, — значит проигнорировать его заявление после поединка никто не счел возможным, несмотря на неизбежные трудности во взаимоотношениях с пробужденными.

От Короля не укрылась экипировка тулкасовских майар, расположившихся, согласно вроде бы этикету за спинкой трона Астальдо. Тулкас явно понимал, что ему грозит, но не подавал виду — выдержке его можно было позавидовать.

Ульмо, выбравшийся на сушу впервые после полугодичной давности Круга, где решалась судьба Аллора, с некоторым недоумением разглядывал Мелькора. Поймав взгляд Короля, вопросительно вскинул брови. Манвэ ответил ему легкой гримасой — мол, ничего особенного не происходит. Пока все складывалось как он предполагал.

Ну а если многие будут все же благонамеренней, чем ему кажется, и его низложат — что же, невелика потеря. Пусть потом пытаются вместе с Всеотцом приводить все в порядок — без его, Манвэ Сулимо, участия…

Он приподнял руку — Круг замер, стихли все разговоры и повисла густая тишина. Король Мира кивнул глашатаю. Эонвэ, как ни в чем не бывало, сделал шаг вперед и ровным, спокойным голосом начал:

— Слушайте указ Повелителя Арды!

Присутствующие затаили дыхание. Манвэ попытался сосредоточиться на приемлемой личине — когда и как сработает обруч, он не знал, по пугать почтеннейшую публику было бы неуместно.

— По закону Арды, на основании произошедшего вчера в чертоге Ниэнны поединка, — голос Эонвэ, подобно колоколу, звенел над притихшим холмом, легко перекрывая шум моря, — Мелькор и те, кто с ним, более не подлежат преследованию, — еле слышный вдох пронесся в воздухе, — и объявляются свободными отныне и впредь. — Присутствующие робко выдохнули. — Такова моя воля, во имя Арды и Эа, да будет так.

Эонвэ церемонно сделал шаг назад. Манвэ почувствовал непреодолимое желание зажмуриться — воздух давил, как стены, ему показалось, что небо вот-вот обрушится водопадом ледяных глыб. Тяжелое молчание окутало Маханаксар. Свободная центральная площадка словно простреливалась лучами солнца, и страшно было ступить в кажущийся раскаленным Круг.

Манвэ тяжелым, пристальным взглядом обвел присутствующих. Те как-то непроизвольно сжимались, ощущая пронзительно-холодное прикосновение мертвенно спокойного взора. Возражения, застывая ледяным комом, застревали в горле — уже давно никто не решался в открытую перечить всезнающему Королю, благословленному Творцом. До большинства даже не сразу докатилось нечто непривычное в формулировке, и не сразу оформилось в сознании — отсутствие упоминания, эти привычные слова — «во имя Эру». Но решиться задать вопрос в лицо Всесильному Владыке… Когда-то на возражение осмеливались лишь Ирмо да Ниэнна, но они молчали.

— Итак, возражений нет? — ровным, словно заранее отметающим подобные попытки голосом произнес Король Мира.

Возражения… какие возражения, если четко указана причина помилования? Все законно. Кощунственная мысль, что Король может решить что-то противоречащее воле Эру, гасла в глубине сознания большинства присутствующих. Высказать же такое вслух страшному в гневе Владыке — а в том, что его гнев может быть скор и страшен, ни у кого сомнений не возникало, — кто посмеет? Вершитель Высшей Воли издал Указ — лучше принять его. Тише… Молчание всегда было знаком согласия — а в звенящей тишине было слышно, как шуршит прибрежная галька.

Участники ночного бдения на Ильмарин внимательно вглядывались в лицо Манвэ, напряженно ожидая неизбежного удара — такое не могло пройти безнаказанно, обруч реагировал даже на дерзкие слова… Реакция не заставит себя долго ждать, но как это будет? Что это будет? Что сделает Единый с тем, кто до сих пор беспрекословно выполнял малейшие его пожелания, даже угадывая намеки? Варда внутренне сжалась, готовая в любую минуту кинуться на помощь, плохо представляя, с чем придется иметь дело. Но так или иначе, начатое следовало завершить.

— Да будет так, — спокойно произнесла Королева, одарив собрание царственно-звездным взглядом и ослепительной улыбкой.

— Да будет так! — решительно проговорил Намо. Его примеру последовали Ниэнна, Вайрэ и Ирмо с Эстэ.

— Да будет так! — словно бросаясь, решившись, в ледяную воду, выпалил Ауле и ощутил сразу же на себе беспокойный взгляд Курумо.

— Да будет так! — веско сказал Тулкас, спиной ощущая натянутые до предела нервы сотворенных. Почувствовал, как те слегка расслабились.

— Да будет так, — поспешно, словно боясь отстать (Владыка все запоминает, еще припомнит, кто согласиться с его указом помешкал), присоединялись остальные.

Ульмо, еще раз пристально взглянув на Манвэ, произнес свое «Да будет…», и вновь воцарилась тишина. Взгляды собравшихся, от настороженных до радостных, обратились к Мелькору.