Ира Аллор - Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды

— Святая и истинная правда, Намо.

— Только один вопрос: это — твоя песня, Манвэ?

— Допустим. И что с того?

— Ничего. Не знаю. И размышлять не стану. А из моих Залов ничего не выходит, если нет на то указаний свыше, через тебя идущих. Ты это хотел услышать?

— Я это знаю, Владыка Судеб.

Манвэ снова зашагал вверх по лестнице, Намо двинулся следом.

Вскоре подъем закончился. В лица Валар дохнул по-рассветному терпковатый ветер, край неба уже еле заметно посветлел. Недалеко от чертогов различался силуэт огромного орла. Завидев господина, мощная птица встрепенулась и направилась навстречу Вале. Манвэ легко вскочил на широкую спину.

— До встречи, Намо. — Его светская улыбка была еле различима в темноте.

— До встречи, Ваше Величество.

Орел резко взмыл в небо, волной воздуха пригнув близлежащие кусты, и полетел в сторону Ойлоссэ.

Намо посмотрел ему вслед. Потом, нахмурившись, развернулся и направился к себе в чертоги.

Беспокойство нарастало. Странные события творятся в последнее время в Благословенной земле, и Владыка Судеб своим, как правило, безошибочным чутьем ощущал, что это еще только начало. Чего — каждый раз что-то мешало ему додумать. Подобие страха? Почему-то все это казалось ему связанным с появлением новых майар. Может, поэтому не хотелось пытаться раскручивать эту нить дальше.

«Будь что будет, — подумал Вала. — Не трогай грядущее, и оно тебя не тронет. Возможно».

Представители народа дун-эдайн лежали на кровати, тесно прижавшись друг к другу. Острое ощущение горечи уступило место опустошенности. Впрочем, занозой засело внутри чувство тревоги — хотя, наверное, оно было всегда, не давая особо о себе знать.

— Какая песня, — задумчиво сказала Эльдин, — все, что сказать хотелось… Откуда Манвэ ее взял и почему — спел?

— Дополнительный вопрос: кому — спел? Ощущение, что мы, наше сегодняшнее застолье — подходящие обстоятельства, не более.

— Вечно мы оказываемся этакими провокаторами… Но ведь не нарочно же: кто же знал, что их именно сегодня нелегкая занесет? И ведь это прекрасно было: казалось, рвется что-то, освобождает, отпускает, — всплакнула бы, да не вышло…

— А песня, похоже, его. Впрочем, неудивительно: он же поэт и музыкант. — Аллор поежился. — На две эпохи лишить себя самого необходимого. Души.

— Две эпохи? Это… с тех пор?

— Видимо, себя он тоже судил — сам. А пел он не нам… То есть нам, но… Гибель Нуменорэ все-таки сильно задела Аман. Выбила стихии из живого мира. Творцы — изгнанники…

— Нам еще Могущества Арды жалеть — дожили, — развела руками Эльдин. — Ну почему, действительно, всех их именно жалко? Никого нет с неискалеченной душой.

— Главное, чтобы они этого не заметили: тот же Манвэ голову оторвет — и я его, кстати, понимаю. Когда балансируешь на грани истерики, по плечу погладить достаточно, чтобы в эту истерику обрушиться — и надолго. А они в большинстве своем на пределе. Тут боль и надрыв в воздухе висят — я здесь действительно ощущаю себя как дома. Может, поэтому сегодня так и накрыло — особенно сильно. Сорвался — извини, кстати, выплеснул еще это на тебя.

— И ты туда же! — Майэ сердито тряхнула головой. — А на кого? Мне что, чужое все это, кстати? Да, между прочим, с тобой плакать веселее, чем с иными радоваться. Вот. А ну быстро мне тоже что-то хорошее скажи, — улыбнулась она.

— Все хорошее банально.

— А я заказывала не оригинальное, а именно хорошее.

— Я люблю тебя, Эльди. А еще не могу и не хочу без тебя не только плакать, а вообще что-либо делать.

— Знаешь, Аллор, удивительное дело, — с серьезной миной сказала Эльдин, — некоторые вещи не приедаются. Она расхохоталась: — Повтори еще!

— Лю-блю! — похлопал ресницами Аллор.

— Еще!

— Лю-блю! Люблю-люблю! Между прочим, есть еще много вещей и явлений, которые не приедаются.

— Ага, — усмехнулась Эльдин и принялась деловито расшнуровывать ворот его рубашки.

«Взгляд, конечно, очень варварский, но верный…» — ухмыльнулся майа, привлекая ее к себе.

Манвэ вгляделся в лицо спящей (выучилась в Лориэне!) в своем покое Варды — чуть грустное, с еле заметной складкой между бровями, но, как всегда, безупречно красивое. Ему захотелось поцеловать лучистые глаза, прикрытые словно бы полупрозрачными веками, но он подавил это желание. Он был неизменно любезен с ней и ровен, но чувствовать себя раскованно и открыто не мог уже нигде и никогда. Оберегая от неприятных разговоров, терял — но… Что же, они давно вместе и их браку ничто не угрожало и так — по определению. Да и куда они друг от друга денутся…

Манвэ вышел из покоев Королевы на балкон и, закурив (наконец-то!), уселся в углу прямо на пол. С востока наваливалось Солнце.

Заметив в другом углу недопитую бутылку (вардина, что ли? Только не хватало!), он открыл ее и глотнул, отсалютовав ею в сторону, где находились сейчас другие изгнанники, из-за которых он сегодня пел.

Но больше не будет. Все равно.

По серым камням бессильным вьюном

Как струйка дыма — горчащая грусть:

Прости меня, мой покинутый дом -

Тот дом, в который я не вернусь…

Солнце осветило стройную фигуру в синем плаще, застывшую на балконе, залило потоком слепящего сияния. Манвэ резко поднялся и широким, летящим шагом направился к себе.

«Можете начинать без меня», — обратился он мысленно не без ехидства к просыпающемуся Аману и закрыл тяжелую дверь, погрузив спальню в полумрак. В чем, собственно, дело? Все было как всегда, просто закончилась еще одна ночь.

Приняв в свои мутновато сияющие волны новичков, дивная по определению жизнь в Благословенной земле потекла своим чередом. Они заново учились жить — с отвычки, — и старались делать это со вкусом. При всей своей издерганности Валмар вполне к тому располагал. Но, как ни странно (вроде пристроились в Амане — чего ж еще?), бывший обитатель их жилища вызывал у Аллора и Эльдин живейший интерес. После пары мысленных переговоров майа захотел познакомиться поближе со столь неоднозначной личностью, как только представится случай. Эльдин затея показалась достаточно безумной, чтобы быть интересной. Обоих смущало (не слишком, впрочем) присутствие там же нежно любимого ими Гортхауэра, но — нет в мире совершенства…

— А еще меня волнует, есть ли вообще хоть какой-то шанс проникнуть туда. — Эльдин озабоченно покосилась на светильник-звезду.

— Мне сдается, что необратимых и единичных явлений и случаев в мире не так много, как может показаться. Если кого-нибудь куда-нибудь отправили и это место до сих пор существует, значит, оно достижимо повторно — при определенных условиях. Кстати, Гортхауэр оказался там совсем недавно.