Игорь Осипов - Как я стал боевым магом

Он отошёл от Александры и взял подарок для меня. То был небольшой кинжал. Серое железо лезвия покрывал хитрый узор, костяную рукоять оплетал кожаный ремешок, а на самом навершии красовался большой полукруглый кусок янтаря. Лесовик протянул кинжал мне.

— Много всякого в лесах моих лежит. Но это из особенных. Есть в нём загадка, и я не смог разгадать её. Одно лишь узнал, вещь сия только в руках колдуна полезна, но что она даёт, я не знаю. Вот и хочу утолить своё любопытство.

Я взял клинок и покрутил в руках. Сила ощущалась, но что именно я тоже не мог понять. Я никогда не видел колдовские артефакты раньше, только от деда Семена слышал, что есть такие.

Лесовик, тем временем, развернулся и взмахнул руками, и прогоняя лесных обитателей с поляны, и зашагав к большому древу. Те отскочили за её край, оживлённо заголосив на разный лад, и с любопытством разглядывая лесную прогалину.

Я обернулся по сторонам. Мои товарищи тоже отошли, а на поляне остался здоровенный волчара. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, и поигрывая мускулистыми плечами. На поясе у него покачивались волчьи и рысьи черепа, на шее висело ожерелье из кабаньих клыков и медвежьих когтей, в мех на загривке вплетены перья разных птиц, на левом плече было подобие наплечника из распиленного человеческого черепа, а на запястья намотаны толстые куски шкуры. Он вынул из-за пояса свой нож и оскалил зубы.

Я не понимая глянул на лесовика. Тот слегка кивнул.

— До первой крови.

Волк рявкнул и бросился на меня. В тот же миг мир вокруг меня застыл, как залитый густым мёдом. Вспыхнул ярким жёлтым огнём янтарь на кинжале и тело само собой, под гулкие удары моего сердца, ушло с линии атаки. Я двигался, как в замедленном кино, зато мысли были ясными, а глаза видели всё, что есть вокруг. По телу прошлась волна адреналина, заставив полыхать каждую венку огнём и нагнетая в мускулы звериную силу.

Противник был неплох и уже на излёте попытался зацепить меня ударом наотмашь. Но моё запястье вывернулось и отбило удар лезвием кинжала его нож. Волк затормозил, припав к самой земле, и снова бросился. Я и на этот раз увернулся.

Волк пошёл по дуге вокруг меня, делая различные ложные броски и выпады. Тело словно само знало, как вести рукопашный бой. И когда противник прыгнул с яростным рычанием сначала в одну сторону, а потом резко сменил направление, я перекинул нож в левую и перехватил его за запястье, придав дополнительное ускоренье, а лезвием чиркнул в развороте по уху.

Волк коротко взвизгнул, проскочив мимо, а потом выхватил второй нож.

— Довольно! — разнеслось по поляне.

Зверь замер, зло сверля меня жёлтыми глазами.

Мир поблёк, равно как и янтарь на клинке. Долго ещё я дышал как после стометровки, а руки слегка тряслись.

— Я узрел, — произнёс лесовик. — Забавно. Жаль не могу эту вещь использовать. Забирай её чародей, она тебе может пригодиться. Ваше добро ждёт там, в чащобе. Первый Клык, проводи их до дороги. Их ждут там. Четыре дня как ждут. И запомни, посрединник, всё, что я сказал.

Клык зарычал в воздух и пошёл прочь, остановившись только лишь на краю поляны, воткнув несколько раз в ствол сосны свой нож, и рявкнув на какого-то волчка, что просто стоял рядом.

Нам помогли дотащить вещи до края леса, на что ушло около четырёх часов. Там стояли несколько машин. И люди. Среди всполошённых автоматчиков и засуетившихся врачей я увидел два знакомых лица. Белкин, Семерский.

А что увидели они? Вместо пяти человек только трое. Два небритых мужика в разорванных одеждах и полуголая девиц, замотанная в распоротый спальный мешок. Все в крови с ног до головы. И стоящие на задних лапах звери тащат походное имущество.

Александра подошла к отцу, молча ткнулась ему в плечо и зарыдала. Карасёв сел на щебень обочины трассы. К нему подскочили врачи.

Я шагнул вперёд.

— Посрединник, — раздался сзади хриплый голос.

Я обернулся. Да что там, все посмотрели на Первого Клыка. Волк подошёл ко мне и достал свой нож. Лязгнули предохранителями автоматчики. Я махнул рукой, мол отставить. Волк чиркнул лезвием по своей ладони, а потом провёл ею по моей щеке, оставляя кровавый след. Интуиция подсказала мне сделать так же, и моя кровь осталась на морде зверя.

Волк тихонько кивнул и несколькими прыжками скрылся в лесу.

Меня быстро осмотрели, и я сел в одну из машин. На сиденье из кармана выполз Полоз, комфортно устроившись в виде маленького ужа.

— Ложь, — прошипел он.

— Что ложь?

— Всё ложь. Мне тяжело говорить, но я скажу.

Змей стал увеличиваться и скучиваться в кольца. Машина под тяжестью огромного тела накренилась на бок. Хозяин машины сунулся было на свое место, но увидев заполнившую всё пространство змею побежал к начальству. Было видно, как Белкин коротко взглянул в нашу сторону, а потом что-то сказал паникёру. Тот угомонился и стал ждать, издали наблюдая.

— Я не человек, — продолжил Полоз, — хозяин леса ещё меньше. Я слишком хорошо его знаю. Слишком. Мы всё же ровесники. Это на показ было. Он только лишь сделал шаг в свей бесконечной игре. Ему не было дела до того отступника, не сумевшего переварить больную душу. Но мы убили. Хорошо. Воды никакой нет, это ложь, сказка, как и яблоки. Есть только сила его. Чтоб лечиться, надо в лес идти с прошением. Там пить воду, как знак договора, знак мира и подчинения. Дар для Всевидящей. Это просто клеймо. Она наберет сил, и он придет за ней. Она ему нужна. Она почуяла отступника, а он нет. Обещана после смерти. Так он сказал. Но не он ли станет причиной смерти, когда дева войдёт в полную силу. Дар твоему соратнику — лишь шутка, но я не вижу её окончания. Дар твой. Он дал тебе кость, как цепному псу. Не хочет пачкаться. Он шепнёт твоим хозяевам, укажет на мешающего врага, и тебя отправят убивать. Ложь, что он хочет покоя. Это его игра, древняя как сама жизнь. Он не сможет успокоиться. Ты лишь орудие.

— Я понял, — со вздохом ответил я. — Тебе-то верить можно? Или тоже выгоду ищешь?

— Можешь, пока наши интересы совпадают. Ты сильный, я сильный. Вдвоем ещё сильнее. Так безопаснее. Я много не попрошу. Каплю силы и тепла. Можешь отдать большую крысу в подарок. Я ведь тоже чуть-чуть божество.

— Если вокруг ложь, такому верить можно, а кому нет?

— Я дал знание. Сам решай, что с ним делать, — прошипел змей, быстро растаяв до крохотного ужа, и спрятавшись в мой карман.

***Интермедия о проклятой душе 10. Смирение

Павшему более всего на свете были приятны муки своих хозяев. Тварей, что лишили его посмертия. Он стоял и глядел на этих сущностей с нескрываемой злобой, покуда мастер не схватил сильными ручищами и не вонзил в его голову длинную хрустальную спицу.

Тогда в самый мозг каленым железом стали падать тяжелые как оковы смертника слова.