Барбара Сигел - Сага о копье: Омнибус. Том III

— Благодарю тебя, господин.

— Повелитель, благодарю тебя.

Оба чародея в черном уважительно поклонились.

— Вы можете поддерживать эту иллюзию так долго, как мне потребуется? — спросил Нуитари.

— Пока у нас есть живой образец, господин, мы можем поддерживать иллюзию.

Маги и Бог повернулись, чтобы посмотреть на тюремную камеру, которую им пришлось соорудить наспех. Ее стены были сделаны из чистого хрусталя, а внутри сидела промокшая, грязная, но живая Мина, которая беспрестанно ходила взад-вперед.

— Она меня слышит? — спросил Нуитари.

— Да, господин. Она слышит и видит нас. Мы же видим ее, но не можем услышать.

— Ее никто не может услышать? Даже ее голоса? Даже ее мольбы?

— Никто, господин.

— Прекрасно, Мина, — позвал Нуитари, — не думал, что мне представится возможность принять тебя у себя. Надеюсь, твое пребывание здесь будет долгим и приятным. Приятным для нас, хотя нет, боюсь, приятным для тебя. Кстати, ты еще не поблагодарила меня за то, что я спас тебе жизнь.

Девушка перестала ходить по камере. Подойдя к стене, она вызывающе посмотрела на Нуитари, ее янтарные глаза пылали гневом. Мина что-то сказала — Бог видел, как двигаются ее губы.

— Я не умею читать по губам, но я сомневаюсь, что она выражает свою благодарность, господин, — заметил один из чародеев.

— Да, думаю, ты прав. — Нуитари широко улыбнулся и насмешливо поклонился.

Никто не мог услышать проклятий Мины, даже Боги. Она ударила кулаками по гладкой и прозрачной, словно лед, стене. Девушка била снова и снова, надеясь найти щель, трещинку или хотя бы царапину.

Нуитари восхищался, глядя на нее:

— Она действительно прекрасна, как я и говорил Чемошу. Заметьте, господа. В ней нет страха. Она ослабла после того, как едва не умерла, однако хочет только одного — найти способ выбраться оттуда и вырвать ваши сердца. Делайте с ней все, что хотите, но сторожите хорошенько.

— Доверься нам, господин, — произнесли оба мага.

Нуитари отвернулся от Мины и обратился к чаше Взор Бога, чтобы посмотреть на стоящую рядом с Чемошем и с сожалением глядящую на него иллюзию девушки.

— Взгляните на это. — Бог Черной Луны презрительно махнул рукой, указывая на страдания собрата. — Чемош уверен, что его любовница мертва и ему ничего не осталось, кроме ее призрака. Он плачет. Какая жалость. Как грустно. — Нуитари усмехнулся. — Как нам все это на руку.

— Должен признаться, господин, — произнес один из магов в черном, — у меня некоторые сомнения насчет вашего плана. Не думаю, что можно обмануть Бога.

Мыслями Нуитари вернулся к своей матери.

— Можно, если он слаб, — хмуро ответил Нуитари. — Но только один раз.

Тимоти Кожевник не был плохим человеком — просто слабохарактерным.

У него были жена Герда и недавно родившийся сын, здоровенький и симпатичный. Тимоти горячо любил обоих и мог отдать за них жизнь. Просто не умел хранить им верность. Он ощущал себя ужасно виноватым за свои «хождения налево», как он сам это называл, и после рождения ребенка дал себе клятву, что никогда больше не посмотрит ни на одну чужую женщину.

Прошло три месяца, Тимоти держал обещание. Он и в самом деле порвал с парой любовниц, заявив им, что теперь он другой человек. Казалось, что так оно и есть, потому что он по-настоящему обожал сына, а к жене испытывал искреннюю благодарность и любовь.

Но вот в один прекрасный день к нему в мастерскую пришла Люси Уилрайт.

Хотя Тимоти происходил из семьи кожевников, его отдали в ученики к сапожнику, и теперь он зарабатывал на жизнь шитьем кожаных сапог и туфель.

— Хочу выяснить, можно ли починить этот ботинок, — сказала Люси.

Она поставила ногу на низкую скамеечку и задрала юбку выше колена, на мгновение обнажив бедро и даже больше.

— Так как, мастер Башмачник? — поинтересовалась она игриво.

Тимоти с трудом перевел взгляд с ее ноги на ботинок. Тот был совершенно новый. Тимоти посмотрел на Люси. Она улыбнулась ему. Опустив юбку, женщина наклонилась, делая вид, будто завязывает шнурок, и продемонстрировала во всей красе свою полную грудь. Он заметил у нее на левой груди странную отметину, похожую на след поцелуя. Тимоти представил, как прижимает собственные губы к этому отпечатку, и у него перехватило дыхание.

Люси была одной из самых красивых женщин в Утехе и к тому же одной из самых недоступных, хотя ходили кое-какие слухи…

Она была несвободна, как и Тимоти. Муж ее был крупным, грубым и невероятно ревнивым.

Люси выпрямилась, поправляя блузку, и кинула взгляд на дверь.

— Ты не можешь заняться моим ботинком прямо сейчас? Мне в самом деле очень нужно. До чрезвычайности…

— А твой муж? — закашлялся Тимоти.

— Он уехал на охоту. К тому же можно запереть дверь на засов, чтобы никто не помешал твоей работе.

Тимоти подумал о жене и ребенке, но их здесь не было, а вот Люси была. Он поднялся со своей скамьи, подошел к двери, захлопнул и запер ее. Сейчас почти полдень, заказчики подумают, что он пошел домой обедать.

На всякий случай Тимоти отвел Люси в складское помещение. Пока они шли через мастерскую, она целовала его, все больше распаляя, расстегивала ему рубашку, ее руки шарили по его штанам. Он никогда еще не видел такой страстной женщины и сам сгорал от желания. Они рухнули на кипу кож. Люси выскользнула из своей блузки, и он поцеловал то место на ее груди, где отпечатался странный след губ.

Люси закрыла ему рот рукой.

— Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал, Тимоти, — произнесла она, тяжело дыша.

— Что угодно! — Он тесно прижимался к ее телу.

Она отстранила его.

— Я хочу, чтобы ты посвятил себя Чемошу.

— Чемошу? — Тимоти засмеялся. Что за неподходящее время она выбрала, чтобы говорить о религии! — Богу Смерти? Откуда у тебя такое странное желание?

— Просто фантазия, — сказала Люси, наматывая его волосы на палец. — Я одна из его последовательниц. Он Бог жизни, а вовсе не смерти. Это завистливые жрецы Мишакаль говорят о нем такие гадости. Ты не должен им верить.

— Ну, не знаю… — Тимоти подумал, что все это ужасно странно.

— Ты же хочешь мне угодить, правда? — спросила Люси, покусывая мочку его уха. — Я сумею отблагодарить мужчину, который мне угождает.

Она провела руками по его телу и сделала это так умело, что Тимоти застонал от желания.

— Просто повтори за мной: «Я отдаю себя Чемошу», — шепнула Люси. — А взамен ты получишь бесконечную жизнь, вечную молодость и меня. И мы сможем заниматься с тобой любовью хоть каждый день, если ты этого захочешь.

Тимоти не был плохим человеком — просто слабохарактерным. Он никогда в жизни ни одну женщину не хотел так сильно, как в этот миг Люси. И он был не слишком религиозен, поэтому не видел особого вреда в том, чтобы посвятить себя Чемошу, если это доставит ей радость.