Барбара Сигел - Сага о копье: Омнибус. Том III

Она подняла на него глаза.

Рис не знал, что ответить чародейке. Его смутил тот способ, которым она, казалось, запросто проникла в глубину его души и увидела, что там лежит.

— В любом случае, — продолжала Дженна, не успел он придумать хоть какое-нибудь извинение, — я надеюсь, ты меня простишь. Вот моя комната. Осторожнее, брат! — резко произнесла она, предостерегающе подняв руку. — Не трогай ручку двери. Тебе лучше отойти.

Рис шагнул назад и чуть не столкнулся с Герардом и рыцарем, поднявшимися по ступенькам за ними, — оба так углубились в спор о печально известном, объявленном вне закона бароне Самувале, который захватил половину Абанасинии, что не обращали особенного внимания, куда идут. Паслен тащился следом, ворча, что пропустил обед.

Все они ждали, пока Дженна произнесет несколько слов на странном языке магии, которого Рис, запертый в монастыре большую часть жизни, никогда прежде не слышал. Ему на ум пришли лапки насекомых, призрачные паутинки и серебряные колокольчики. Паслен стоял, напевая что-то себе под нос и со скукой поглядывая кругом. Дверь коротко полыхнула бледным голубым огнем и открылась.

— Наверное, она думает, что это должно нас поразить, — проговорил Паслен, обращаясь к Атте. — Я бы тоже так смог, если бы захотел.

Собака, судя по ее виду, разделяла мнение кендера.

— Я всегда использую магию, запирая дверь, — пояснила Дженна, приглашая их войти в лучшую комнату гостиницы. — Не потому, что у меня множество ценностей, которые необходимо оберегать. Просто я вечно теряю ключи. И я говорила вполне серьезно насчет одной из твоих собак, — добавила она, когда Рис входил. — Это было сказано не из лести.

Дженна завоевала расположение Паслена, внеся поднос со сладостями и предложив всем выбор между элем и белым охлажденным вином.

Когда все устроились и Паслен уселся в углу вместе с Аттой, все поглядели на Риса.

— Герард рассказал нам только часть истории, брат, — сказал рыцарь. — И нам хотелось бы услышать остальное от тебя.

Рис неохотно приступил к рассказу. Он подозревал, что никто ему не поверит. И он их не винил. Ему тоже было бы трудно проглотить такое. Монах решил, что не станет тратить время, споря с ними или пытаясь их переубедить, потому что все сказанное им — правда. Если они не поверят, он будет действовать сам. Он обязан отыскать Ллеу. Он и без того уже потратил впустую много времени.

Дженна и Доминик молчали, пока Рис говорил, не перебивали его и слушали с величайшим вниманием. Когда монах коротко описал убийство своих братьев по Ордену, Доминик пробормотал несколько слов, но Рис догадался, что рыцарь просто молится за души последователей Маджере. Праведный Воин нахмурился, услышав, как монах отрекся от Маджере и поклялся в верности Зебоим, но не сказал ни слова упрека.

Рис намеренно предложил Паслену изложить свою версию событий. Он высоко ценил храбрость и решительность кендера и хотел дать понять всем, что они с Пасленом друзья и партнеры. Рассказ Паслена был долгим и несвязным. Он, как лягушка, скакал с предмета на предмет, так что временами его совершенно невозможно было понять. И Дженна, и Доминик терпеливо слушали, хотя время от времени чародейка прижимала ладонь к дрожащим губам, чтобы не засмеяться вслух.

Когда Рис с Пасленом выложили все, чародейка и рыцарь некоторое время молчали. Оба выглядели чрезвычайно серьезно. Герард тоже ничего не говорил. Он ждал, когда заговорят высокие гости.

Паслен поерзал на стуле, привлекая внимание Риса, многозначительно кивнул на дверь и сказал одними губами:

— Давай выбираться отсюда!

Монах покачал головой. Паслен издал долгий вздох и лягнул пятками перекладину своего стула.

— Что ж, брат, — произнесла Дженна минуту спустя, — удивительная история.

Рис склонил голову в знак согласия, но ничего не сказал.

Паслен кашлянул и произнес вслух:

— Слушайте, я чувствую запах свиных отбивных. Неужели больше никто не чувствует запах свиных отбивных?

Герард выступил вперед:

— Как нам кажется, мы выследили одного из Возлюбленных. Я предлагаю устроить на него охоту…

— На «это», — поправил Доминик. — Эти Возлюбленные просто плотские оболочки, ничего больше. Души их успели ускользнуть, во всяком случае, я искренне на это надеюсь и молюсь об этом.

— Ладно, на это, — мрачно согласился Герард, вспомнив, что «это» еще недавно было его другом. — Мы устроим для него ловушку. Мы должны попытаться схватить Кэма невредимым, допросить его… это.

Дженна отнеслась к его словам скептически.

— Мы, конечно, можем попробовать допросить Возлюбленного, но я сомневаюсь, что мы узнаем у него что-нибудь полезное. Как сказал рыцарь, души там уже нет. Это всего лишь бездумный раб Чемоша. Если оставить его в живых, он совершит еще множество отвратительных преступлений во имя Бога Смерти. Мне кажется, необходимо его уничтожить.

— Я согласен, — твердо произнес Доминик. — Хотя, судя по тому, что рассказал нам брат, уничтожить его будет не так просто.

Рис переводил взгляд с одного на другого в изумлении, сменившемся несказанным облегчением. Они поверили ему. Он выиграл эту ужасную битву всего лишь с двумя друзьями, собакой и кендером, поддержавшими его. И теперь у него были союзники, потрясающие союзники. Теперь он мог поделиться хотя бы частью своей невыносимо тяжкой ноши.

Когда Герард спросил мнения Риса, тот не смог ответить сразу. Когда он, наконец, заговорил, голос его звучал хрипло:

— Боюсь, я согласен с ними, шериф. Я понимаю, что ты знаком с Кэмом, но рыцарь Кири-Джолита прав. Это существо уже не тот молодой человек, какого ты знал. Это неразумный, бездушный монстр, который будет убивать снова и снова, если его не остановить.

— Вам троим легко говорить, но я не могу позволить убивать жителей Утехи! — гневно воскликнул Герард. — Горожане возьмутся за оружие, если я предоставлю магу изжарить несчастного Кэма до углей или рыцарю проткнуть его священным мечом! Люди не видят в нем чудовища. Они видят Кэма, паренька, который на ярмарке в прошлом году выиграл состязание по бегу в мешках! Проклятие, мне нужно поговорить с ним. Мне нужно убедиться, что он из этих Возлюбленных. И мне кажется, что вам двоим — тоже. То есть я не хочу сказать, что мы не верим брату Рису, но…

Госпожа Дженна подняла руку.

— Я понимаю, шериф, — произнесла она мягко. — Если ты хочешь, чтобы мы захватили эту тварь живой, мы сделаем все, чтобы так и было.

Они с Домиником переглянулись, словно объясняя друг другу, что должны проявить снисходительность к бедному человеку, и затем чародейка успокаивающе продолжила: — И какую же ловушку ты хочешь ему устроить, шериф?

— Я думал о том, чтобы подкараулить его на пути со службы, а затем привести в мою контору, где мы могли бы с ним поговорить.