Александр Прозоров - Властелин булата

Дружина великого Одина истосковалась по настоящим, а не сказочным битвам, не меньше своего бога – поэтому снялась с места без промедления. Уже к полудню ладьи подняли паруса и покатились на юг, к выходу из мертвого талого озера в холодные воды будущей Балтики. К закату все корабли очутились на морском просторе и вскоре дружно повернули на запад, под садящееся в пологие волны солнце.

На корме первой из ладей стояли бок о бок непобедимый бог войны, его сероглазая супруга, послушно переодевшаяся в замшевое платье с рысьей оторочкой, коротко стриженная богиня войны в куцей песцовой юбчонке, собольей куртке до пояса и высоченных красных лайковых сапогах; храбрый воевода Переслав, сохраняющий преданность Одину еще со времен боев за Чердынь – широкоплечий и чернобородый, носящий под рысьим плащом войлочный панцирь, и не менее преданный Бастаран, предпочитающий косоворотку из воловьей кожи в палец толщиной. Рядом держались доказавшие свою преданность юный богатырь Ковыльник, опытный воевода Горчак и седоволосый бородач Рюрик. Славянские воины имели вид обыденный: меховые штаны и куртки, топорик и палица на поясе, кожаный плащ на плечах. Такой же был у сотен воинов в остальных, идущих в три кильватерных колонны, ладьях.

После заката подувший из-под луны свежий ветер повернул флот великого Одина на юг, и через два дня пути он соединился с семиладейным отрядом Толленза, включавшим в себя еще и несколько стругов. Рыжий Ронан, ради серьезного похода переодевшийся в скромные меха и войлочный доспех, занял место на головной ладье, рядом с богами, воеводами и нежитью. Путники повернули на север, два дня пробирались через проливы между густо рассыпанными островами, потом по широкой дуге вернулись снова на юг, обогатившись за это время еще на три корабля, вышли к устью Лабы, одарившей бога войны сразу пятью ладьями и шестью стругами, двинулись дальше вдоль побережья, каждый день принимая в свой состав то ладью, то две, а иногда и по четыре разом.

За пятнадцать дней такого неспешного путешествия принявший воистину устрашающие размеры флот дошел до устья Луары, где соединился с тремя десятками кораблей из западных племен.

– И все же, великий Один, почему Луара? – спросил Викентия рыжий потомок русалки. – Почему нам, как в прошлый раз, не обогнуть землю морем и не вторгнуться во внутренние воды через пролив?

– Именно потому, что мы поступили так в прошлом году, – ответил бог войны. – После прошлого разорения египтяне наверняка настороже и укрепили западные границы, нагнали туда войска. Зачем же лезть на рожон, если благодаря чародейству моей возлюбленной супруги мы можем пройти реками и напасть с неожиданной стороны?

Тем временем флот, продолжая держаться колоннами, свернул в устье полноводной реки и с попутным ветром стал успешно, хоть и не очень быстро, пробиваться против течения. За восемь дней почти две сотни кораблей самого разного размера и вместимости смогли добраться до верховья, где всемогущая Фригг, призвав на помощь местных сестер, перенесла их в Рон, и всего за день вниз по течению путники наконец-то скатились в Средиземное море.

Отойдя на несколько часов в восточную сторону, славяне высадились на берег, разбили лагерь. Пару дней отдохнули на твердой земле, отоспавшись со всеми удобствами, поев горячего мяса и пареной репы, проверили снаряжение, привели себя в порядок – и на третий рассвет снова взошли на палубы, направив носы бесчисленных кораблей строго на юг.

Однако солнце еще не успело добраться до полудня – как впереди, со стороны открытого моря, из-за горизонта появился частокол мачт, а вскорости показались и сами корабли: похожие издалека на мохнатых гусениц из-за множества торчащих в стороны весел, поджарые и высокие остроносые триеры.

– Эти-то тут откуда?! – растерянно почесал в затылке Викентий. – Их здесь не меньше полусотни! В такую кучу пираты могли собраться только ради нас. Хотя… Какая разница?

Он оглянулся на идущие позади корабли и громко крикнул:

– Оружие готовьте, други! Ныне у нас праздник! Первая битва года!

Сам он тоже проверил, не запутались ли в поясных петлях топорик и боевой молот, забрал от борта и закинул за спину новенький щит, раскрашенный золотистой охрой под солнышко с острыми треугольными лучами. Не спеша прошел на нос, прищурился, прикрыв глаза ладонью:

– Их там не так много. Один к трем в нашу пользу, даже не считая стругов. На что они рассчитывают?

– У них на носу тараны, – охотно подсказала Валентина. – Они могут топить нас ударами, а мы их нет. К тому же они быстрее. Вон сколько весел!

– Странно, что идут кучей, – удивился рыжий Ронан. – Если хотят топить таранами, должны развернуться в линию, чтобы каждый мог найти свою цель.

– Правильно идут, – не согласился великий Один. – Тонкую линию мы легко прорвем и поплывем дальше. Тогда сражение превратится в погоню, а тараном вдогон бить трудно. Чтобы проломить борт, нужна скорость. Сходиться на абордаж им неинтересно, нас много больше числом. Они хотят действовать наскоками. Налетать, топить ладьи в столкновениях и тут же отходить. – Бог войны злорадно ухмыльнулся, достал из петли молот: – Потрясающий план! Просто гениальный…

В воздухе зашипели первые стрелы, пускаемые самыми сильными из лучников. Славяне, свободные от весел, выдвинулись на носы, подняли щиты. Кое-где сыновья русалок начали отвечать пиратам из могучих луков-рогачей. Расстояние между флотами сократилось до трехсот шагов, двухсот…

– Ну что, братья?! – раскручивая молот, закричал бог войны и запрыгнул на борт возле вырезанного на бушприте волка. – Повеселимся?!

Он резко выдохнул и метнул оружие вперед.

Полупудовая железка, мелькнув над волнами, врезалась в пиратские щиты, с легкостью проломив их – чай, не стрела! – и пролетела дальше, калеча сидящих у борта гребцов. Из тридцати весел ближнего корабля десять упали, остальные сцепились с ними – и головная триера резко вильнула влево, наваливаясь на соседнее судно. Великий Один вскинул ладонь, поймал вернувшееся оружие, тут же метнул снова, в линию из низко сидящих гребцов уже другой триеры, метясь в бритые блестящие головы. Попал только в несколько задних, но и половины запутавшихся весел хватило, чтобы пиратская галера резко ушла вправо, несмотря на все старания навалившихся на румпель рулевых.

Молот вернулся – и тут же умчался точно в глаз, нарисованный над тараном открывшейся во втором ряду триеры. Тонкий тес удара не выдержал, проломился – и разрезаемая острым носом вода стала стремительно захлестываться в открывшуюся пробоину.

Еще бросок, еще! Галеры, лишаясь весел, какие с левого, какие с правого борта, теряли направление, поворачивали, подставляя свои борта мчащимся позади кораблям – и громкие команды кормчих заставили гребцов со второй линии пиратских триер резко остановить работу, затабанить, с силой гребнуть в обратную сторону.