Дженнифер Барнс - Среди волков

— Ты можешь мне объяснить, отчего у Каллума труселя под коленки сползли? — спросила я по дороге.

— Слушай, дорогуша, это просто чудо, что ты умудрилась пережить свое детство. Я даже не могу представить, что кто-нибудь еще мог бы сказать так о нижнем белье нашего уважаемого альфы.

И хотя слова Девона были абсолютной правдой, я не могла не заметить, что они все-таки ответом на мой вопрос не являлись.

— Не уклоняйся от ответа, Дев. Каллум сказал, что целую свору за мной пустит. Я так понимаю, что это немного больше, чем один ты, и тебе выпало идти сегодня, потому что…

— …потому что Каллум знал, что ты не сможешь сопротивляться моему безграничному обаянию, — торжествующе высказал предположение Девон.

Из членов стаи, принадлежавших к нашему поколению, Дев был самым крупным и самым сильным. Весьма вероятно, что в один прекрасный день он тоже станет альфой, но сейчас, когда он был просто Девоном, он предпочитал думать, что настоящая его сила таилась в иных сферах.

Я закатила глаза.

— Потому что Каллум знает, что мы с тобой друзья, — поправила я.

Чувства у оборотней сильно обострены, и нужно быть глухим, немым, слепым и просто откровенно тупым, чтобы не заметить ту связь, которая соединяла Девона и меня. В нашей стае было всего несколько волков-подростков, и Девон, с его блеском и чувством стиля (он был, я в этом уверена, единственным в мире оборотнем-метросексуалом [6] Метросексуал — неологизм, обозначающий современных мужчин, которые придают большое значение своей внешности и тратят массу времени и денег на совершенствование своего внешнего вида и образа жизни. В XIX в. схожий культурный феномен был известен под названиями денди, франт, щеголь. ), никогда не был своим среди остальных щенков. Потом Каллум принес меня, сделал Отметину и отдал Эли. Большая часть стаи игнорировала крошечное, контуженное человеческое существо, но Девон заявил, что полюбил меня с того самого момента, как только увидел в руках у Каллума, трясущуюся, всю в пятнах крови, с безумными глазами. Очень скоро мы стали неразлучны. Девону я сказала свои первые слова, как только снова начала говорить, и именно с Девоном я оттачивала высокое мастерство озорства. Ведь он был Девон.

И сейчас Каллум поручил меня его заботе.

— Ненавижу все это, — сказала я.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, Бронвин Алессия Сен-Винсент Клэр, — усмехнулся Девон, — но мне бы очень не хотелось, чтобы с вами что-нибудь случилось именно во время моего дежурства.

Только через несколько секунд до меня дошло, что Девон транслировал Каллума. Впечатление это производило чрезвычайно забавное и напомнило мне о том, что, даже подчиняясь приказам, Девон не был таким же членом стаи, как все остальные.

— Твое упорство — это блажь, — продолжил Девон. Даже выражение его лица было как у Каллума, а может быть, и полное отсутствие выражения как такового — словно наизусть свою фразу выучил.

— Прекрасно. Ты победил. Я смеюсь. Теперь ты счастлив?

Девон ухмыльнулся, и все каллумовские черты мгновенно сползли с его сердцевидного лица.

— Я в восторге.

— Дело в том, что… — Я попыталась сдержаться и не захихикать, но эта мысль — про упорство и блажь — была настолько в точку, что я никак не могла прийти в себя. — Дело в том, Девон, что если Каллум хочет, чтобы за мной наблюдала целая команда — включая тебя, мой милый волчонок, — значит, что-то происходит. И я хочу знать что.

— Да наплюй ты на это, Брин. — Голос Девона был мягким и, что совсем не характерно, серьезным. Он что-то знал… он знал, что я знаю, что он что-то знает, и все-таки не говорил. Десять к одному — это значило, что (а) Каллум запретил ему что-либо мне говорить и (б) Девон согласился, что самым лучшим для меня будет этого не знать.

— Девон!

— Бронвин!

Мне нужно было выступить с чем-то более приличным, чем просто «да пошел ты!».

Какое-то время мы молча шли по дороге, пока тропинка не повернула направо. Арк Вэлли была процентов на девяносто покрыта лесом, который был неплохо защищен городскими законодательными актами, что было неудивительно, если принять во внимание тот факт, что город был одним из дюжины — или около того — городишек, которые были основаны стаей Каллума на территории пяти штатов. Правда, давным-давно. Каждые лет двадцать стая переезжала из одного города в другой, когда вечная молодость старых волков начинала бросаться местным в глаза и переходила из разряда «потрясающая генетика» в разряд «неестественное». В Арк Вэлли мы жили столько, сколько я себя помню, и горожане пока не стали относиться к нам с подозрением — по крайней мере, из-за всех этих заморочек, связанных со старением.

— Ваш замок ждет вас, — улыбнулся Девон, махнув рукой на дом Эли.

— Ты что, не проводишь меня до дверей? — спросила я, притворившись, что нахожусь в шоке от отсутствия у оборотня галантности.

— Конечно же провожу. Многие придерживаются такого мнения, что от такой костлявой девицы, как ваша милость, не в пример сподручней было бы держаться подальше, футов этак на пятнадцать, но у меня на это есть свое мнение.

— Как ты можешь употреблять слова «ваша милость» и «не в пример сподручней» в одном предложении? Как будто ты и придворный, и лабазник в одно и то же время. Так не полагается.

На что Девон показал мне язык, а это уже было ниже достоинства всякого уважающего себя оборотня. Потом, правда, он довел меня до двери и, поставив на крыльцо, ждал, пока я открою замок и перешагну через порог. Я достала ключи, отперла стальную дверь и вошла внутрь как раз в тот самый момент, как опустились сумерки.

— Девон — хороший мальчик, — съязвила я. — Привел меня домой до темноты. А если ты еще умеешь делать стойку, отряхиваться и кувыркаться через голову, я уверена — у Каллума найдется для тебя сладкая косточка.

— Да забудь ты про Каллума и его, как ты сказала, «труселя», — сказал Девон, засунув наконец язык в рот, обретая тем самым способность говорить. — Чудо в том, что я дал тебе возможность пережить свое детство.

Я фыркнула. Для любой другой девчонки это было бы вполне нормально, хотя и не очень деликатно, издавать такие звуки. В моем же случае это прозвучало несколько более по-волчьи, хотя обром я не была. В этом-то и заключалась опасность быть взращенной в стае. Большей частью, с грехом пополам и набравшись храбрости, я могла выбросить волков из своей головы, но их повадки все равно проскальзывали в моих манерах. Я бы никогда не смогла быть одной из них, как Девон. Я бы никогда не переключилась в другую форму, и я никогда бы не стала делить свое тело с волком, выслеживающим меня в закоулках сознания. Но я и не была никогда такой, как другие девчонки.