Борис Сапожников - Ultima Forsan

Длинным мечом, вроде доставшегося мне кампеадорского, конечно, не получится орудовать так же быстро, как лёгкой саблей или более привычным мне палашом. Однако у него тоже есть неоспоримые преимущества, и главные среди них длина и вес. Я нанёс Альфреду несколько быстрых ударов, он легко отбил их все, но я вложил в каждый столько сил, сколько было у меня. И сабля Альфреда отлетала слишком далеко после каждого парированного удара, заставляя его уклоняться от следующего, не думая о контратаке.

Всё же он сумел сделать стремительный выпад из, казалось бы, совершенно неподходящей позиции. Провернувшись всем телом, вложив в удар всю силу. Я не успевал уклониться, лишь как-то судорожно дёрнулся в сторону, отчего удар у Альфреда вышел смазанным. Лёгкий клинок сабли в очередной раз проскрежетал по звеньям кольчуги, по рёбрам же моим словно стальным ломом прошлись. Я задохнулся, едва не выронив меч. Альфред же вскинул саблю для нового удара, который без сомнения станет для меня последним.

- Сзади! – услышал я крик вора, каким-то шестым чувством поняв, что предназначается он именно мне.

Я подался в сторону – это не спасло бы меня от стремительного выпада Альфреда, тому достаточно было лишь слегка повернуть клинок, зато от ножа в спину уберегло. Гусар, явно не рассчитывавший на такой поворот событий, подался вперёд слишком сильно. Я успел сграбастать его левой рукой за ворот мундира и буквально швырнул под саблю Альфреда. Клинок её с треском раскроил череп гусару – удар слуги покойного графа вышел столь сильным, что он не сумел сразу освободить оружие. Ему пришлось упереться ногой в грудь гусару, чтобы выдернуть прочно засевший клинок сабли.

Не воспользоваться такой возможностью было бы просто грешно!

Перехватив меч левой рукой за клинок, я впечатал крестовину в бок Альфреда. Он отступил на полшага, ловя ртом враз вылетевший из лёгких воздух. Я же изо всех сил треснул его навершием рукояти по голове – раз, другой, третий. По лицу слуги покойного графа Ханнсегюнтера обильно полилась кровь. Однако он нашёл в себе силы поднять саблю – вот только на большее его уже не хватило. Я снова перехватил меч, теперь уже взявшись обеими руками за достаточно длинную для этого рукоять, и обрушил на него сильный рубящий удар. Ослабевший от ударов по голове Альфред не сумел парировать этот выпад – сабля вылетела из его руки, а клинок кампеадорского меча продолжил свой безжалостный полёт. Я и не думал, что доставшийся мне в наследство от дона Бласко меч настолько хорош. Одним ударом я начисто срубил Альфреду голову, словно всю жизнь тренировался в декапитации, как заправский палач.

Обезглавленный Альфред упал на снег, а я получил краткую передышку и смог оглядеться. Оказывается, схватка считай что закончилась – почти все гусары были мертвы, валяясь в бурой от крови грязи, в которую превратилась под нашими ногами земля. Отряд Кожаного лица тоже понёс серьёзные потери, многие из его рейтар были ранены и стояли, как и я, опираясь на своё оружие, переводя дух после короткого, но яростного боя.

Дрался один лишь Кожаное лицо – и противником его был капитан Тенкеш. По словам вора, Тенкеш не уступал в мастерстве фехтовальщика Альфреду, и, наверное, на его схватку с Кожаным лицом стоило взглянуть. Но я застал лишь самый финал. Кожаное лицо схватил Тенкеша за горло, подняв куда выше, чем Деточку, и с силой швырнул прямо в дверь постоялого двора. От удара она распахнулась, и капитан Тенкеш буквально влетел внутрь.

Кожаное лицо размеренным шагом направился вслед за ним. Он переступил порог постоялого двора – почти тут же прогремел выстрел, но я был уверен, что Кожаное лицо даже не обратил на него внимания. Вместе с остальными рейтарами я поспешил вслед за Кожаным лицом, и одним из первых вошёл внутрь главного здания постоялого двора.

Капитан Тенкеш уже стоял на ногах, обеими руками сжимая свой меч. Он отступал от размеренно шагающего в его сторону Кожаного лица. На полу валялся труп гусара, разрубленный парой жестоких ударов. Пальцы отсечённой правой руки всё ещё сжимали рукоять пистолета. Последний оставшийся в живых гусар осыпал Кожаное лицо потоком площадной брани на нескольких языках – в основном на родном, но попадались и знакомые словечки на lingua franca. Кожаное лицо как будто и драться не хотел. Он просто наступал на капитана Тенкеша, опустив меч. И у того не выдержали нервы. Он ринулся в самоубийственную атаку, не думая о защите вовсе. Кожаное лицо отбил его удар, но длинный клинок капитанова меча задел его маску, заставив болтаться широкий лоскут кожи. Сын вильдграфа Гильдерика пинком впечатал капитана в стену постоялого двора. Шанса на второй выпад Кожаное лицо ему уже не дал, вонзив клинок своего меча в горло капитана Тенкеша с такой силой, что сталь на добрый дюйм ушла в дерево стены.

Обернувшись к своим людям, Кожаное лицо сорвал повреждённую выпадом капитана Тенкеша маску и швырнул её на пол.

Мне довелось повидать многое – травмы, полученные во время рейдов, и старые шрамы, которыми хвастались старшие товарищи, не раз выбиравшиеся из передряг в мёртвых городах. Ведь там кого только не встретишь, и все норовят оставить какую-нибудь особенно уродливую отметину на память о себе. Однако никто не мог и близко сравниться с Кожаным лицом. Сказать, что он был изуродован – это значит ничего не сказать. По лбу шёл глубокий шрам, как будто ему пытались вскрыть череп, будто яйцо, края его терялись в густой, чёрной шевелюре сына вильдграфа. Левая сторона лица застыла гротескной маской боли и ненависти, с обострившимися чертами, впалой щекой и острыми, грозящими порвать восковую, как у свежего покойника, кожу скулами. Над правой же явно поработал огонь. Около рта не хватало куска кожи, а дальше шли три длинных шрама, как будто щеку разорвали на несколько неровных лоскутов. Правого уха не было вовсе, вокруг того места, где ему полагалось находиться, красовалась багровая проплешина неровной шрамовой ткани, тянущаяся на шею и уходящая куда-то под доспехи.

- Хирург, ты жив ещё? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь, однако вперёд выступил среднего роста рейтар, ничем не отличавшийся от остальных.

- Жив, конечно, - пожал плечами он, - что мне станется. Драчка-то плёвая была.

- Мне нужна новая маска, - заявил Кожаное лицо, проходя к одному из немногих уцелевших столов и ставя рядом с ним стул, которому тоже повезло пережить осаду постоялого двора. Он тяжело опустился на жалобно скрипнувший под его весом стул. – Прежнюю, как видишь, испортила эта венгерская скотина. Сними кожу с его лица и ещё пары-тройки гусар, только гляди, чтобы без угрей, как в прошлый раз. Когда отправимся обратно во Фрейбург, мне нужно будет новое лицо.