Андрей Попов - Кукольный загробный мир

И тут Алексей облегченно вздохнул, сжав кулаки от нечаянной радости. Такого подарка небес он сегодня точно не ожидал. Недовольно отталкивая собою дверь, в просторы школы пожаловала самая скандально известная особа восьмых классов. Проспала, наверное.

— Повезло тебе, — буркнул Клетчатый и почему-то слегка покраснел.

Парадов сиял, точно с ног до головы облученный хмельной радиацией. Столь легкого задания ему еще в жизни не выпадало. Он учтиво кашлянул, встречая, как внезапно выяснилось, любовь всей своей жизни.

— Саудовская, у меня для твоей персоны сногсшибательная новость!

Она молча прошествовала мимо, жуя жвачку и лопая из нее шарики.

— После всего, что между нами произошло, я просто обязан с тобой пережениться! Предлагаю тебе руку и это… ну это самое… из мяса оно еще состоит…

— Изыди, придурок! — она даже не обернулась.

— Ты совершаешь главную ошибку в своей жизни! Учти, я два раза предлагать не буду!

Перед тем как зайти в класс, Саудовская притормозила и внимательно посмотрела на всех троих. Ее колоритная восточная внешность вполне соответствовала носимой фамилии. Абсолютно черные глаза, абсолютно черные вьющиеся волосы — все абсолютное, даже этот ехидный взгляд, колко проникающий в самые отдаленные клетки мозга. Некоторые из парней считали ее колдуньей: как посмотрит резко — забудешь зачем вообще родился на свет. Видя, что ее сваты улыбаются без причины, как обкуренные олигофрены, Саудовская вмиг сообразила, в какую ситуацию попала, и покачала головой:

— Дебилообразные! — важно хлопнув очередной пузырь, она скрылась в аудитории класса.

Этот термин, кстати, ввела в обиход биологичка, однажды — когда пребывала не в настроении, и тем пополнила местный школьный сленг. Алексей чувствовал себя победителем, он подошел к Клетчатому, гордо расправив плечи:

— Ну что, приматы, вы свидетели: я предложил, она — сказала, что подумает. Мое дело ма…

— Ладно, ладно. Засчитано.

Все шесть уроков Алексей стоически отсидел от звонка до звонка. На последнем из них химичка до отказа загрузила мозг органическими формулами, которые даже в строчку невозможно было записать: на доске они выглядели какими-то каракатицами углеродных соединений. Поэтому, простившись наконец с циклобутанами и оказавшись на улице, он поначалу зажмурился от банального созерцания неба. Перверсия октябрьской погоды продолжалась, и живущие на земле уныло поглядывали вверх, наблюдая как солнце превратилось в светлое, лишенное собственной воли пятно, размазанное по гребням туч. А снег валил и валил… Боги сеяли семена холода, чтобы из них выросла настоящая зима. Некоторые учащиеся младших классов, рисуясь друг перед другом, ходили в стужу без шапки да с гордо расстегнутым воротником: у них это нечто сродни подвига. Потом половина таких вот смельчаков проболеет полчетверти, не меньше. Тут один из них подошел и потрогал Алексея за рукав:

— Парадокс, тебя Дикий чего-то искал.

— Передай ему: кто ищет, тот всегда найдет.

Алексей уже собирался идти домой, как вдруг мимо пробежал тот, кого просто грех было не схватить за шиворот.

— Стоять, гуманоид! — родного брата, семиклассника Федьку, Парадов принципиально никогда не называл по имени. Не дорос еще. Федька пару раз попытался вырваться из цепкого кулака, но быстро смирился и озадаченно посмотрел на своего домашнего тирана. — Ты че весь мокрый такой? Физкультура, что ль, была?

— Да Горыныч совсем озверел, загонял до смерти. Весь урок заставлял нас через козла прыгать! Он что, из нас олимпийских чемпионов хочет сделать? — брат надеялся, что его жалобный тон вызовет в душе старшего надзирателя толику сочувствия.

— Олимпийский чемпион по прыганью через козла… Да, пионер, горжусь тобой! У меня в свое время не получилось, вдруг у тебя получится? Желаю всех козлов обскакать да обойти! Даже деньги на тебя поставлю! — с этой напутственной речью Алексей разжал кулак.

Никому было невдомек, что как раз в это время за углом школы задумчиво качал головой Иннокентий Поликарпович, тот самый учитель физкультуры. Он уже давно знал, что подопечные за глаза его кличут Горынычем, но до сих пор не понимал — почему. Характер, вроде, мягкий, покладистый. Огня из пасти не пускает. Неужто из-за фамилии Змеев? Какая-то слишком сложная многоступенчатая аналогия получается. К тому ж у Горыныча, по доброте его душевной, практически невозможно было получить низкую оценку. Поставит четверку даже если ты на уроке прыгнул чуть выше собственных пяток.

Входная дверь в тысячу первый раз скрипнула, и из школы появился Олег Марианов, наглухо укутанный в серую болоньевую куртку, делающую его еще более тучным, похожим на облако. Он всегда ходил вперевалочку, пошатываясь от излишнего веса: стеснялся собственной походки, чуть ли не каждый понедельник садился на очередную диету, но никому никогда об этом не говорил. Всякая улыбка давалась ему с трудом — в ней чувствовалась фальшь и скрытая мимикой перманентная печаль.

Стас медленно плелся по шумному коридору, волоча в руках старомодный портфель. Уроки первой смены закончились, но удовлетворения не чувствовалось: оно придет не раньше, чем будет выполнена унылая домашняя работа. Проходящий по смежной траектории Ватрушев похлопал его по плечу, бросив детскую реплику:

— Выше нос!

— Серега, а ну стой.

Ватрушев обернулся, по своему обычаю прищурив глаза. Некоторые недалекие девчонки расценивали этот прищур как заигрывание, хотя на самом деле у Сергея уже начинались проблемы со зрением.

— Ты чего наврал, что химичка задала учить все кислотные реакции? Я как последний идиот зубрил часами…

— Какое вранье, Литарский? Это была всего лишь полушутка, полуправда. Зато сейчас ты больше всех нас знаешь.

— За полушутку, полуправду, — Стас показал свободный от портфеля кулак, — Обычно бьют до полужизни, полусмерти.

— Ладно, на ближайшей физре выясним этот вопрос.

— Хорошая идея, попросим Горыныча устроить поединок. Я бы на твоем месте… — речь внезапно оборвалась, и Ватрушеву уже никогда не суждено узнать, что бы тот сделал на его месте. Стаса как будто подменили: другой взгляд, другие эмоции, даже лицо стало чуточку другого цвета. Он смотрел в сторону раздевалки, где несколько девчонок переговаривались между собой. — А это еще кто?

— Где? — Серега помотал туда-сюда своей огромной, как у рок-музыканта, шевелюрой. — А, это новенькая из параллельного класса. Как там ее… Ненашева или Некрашева, не помню. Запал, что ли? Лучше химию учи, завтра валентности будут спрашивать.

Литарский снова занес кулак, чтобы ударить, но Ватрушева и след простыл, а место, на котором он только что стоял, превратилось в арену боя двух малолетних рыцарей. Рыцари в синих ученических доспехах доблестно бились за какой-то учебник (предположительно — Букварь), с присущей им галантностью пытаясь вырвать его из рук соперника. «Неужели снова она?.. Или кажется?» — Стас припомнил позавчерашний день: быстрая ходьба сквозь непогоду, взгляд незнакомки, ее мимолетная улыбка — возможно, даже не ему адресованная. — «Почему именно в девятый «б», а не к нам?»