Андрей Попов - Кукольный загробный мир

Тут на сцене появляются большие фанерные часы (их незаметно выносит и ставит Винцела).

Хлим:

— Смотрите, что нашла я! Настольные часы невиданной красы!

Хаталис (изумленно):

— Настольные? Каков же должен быть тот стол или карман? Неужто есть средь великанов великан?

Хлим (задумчиво улыбаясь):

— А если стрелки мне назад тихонько провернуть?

Хаталис:

— Зачем?

Хлим:

— Хочу я молодость хоть капельку вернуть…

Синнол (сердито):

— О нерадивые, вам лишь бы развлекаться! Уж вечер начинает приближаться! Погаснут свечи скоро, небо затемнив. Вот чем закончится для вас омоложенья миф!

Хлим, никого не слушая, берется за фанерные стрелки и переводит время на пять часов назад…

Едва это случилось, как здание Ротонды чуть качнулось. Все актеры замерли. Риатта, играющая Хлим, испуганно уставилась на Авилекса — единственного зрителя постановки (если взять в скобки личность самого Кукловода). Потом начало твориться невообразимое: нарастающий в воздухе гул перешел в свирепый вой. Небо всколыхнулось какофонией звуков: казалось, все демоны, живущие в придуманных мифах, враз завыли своими голосами. Девчонки заткнули уши ладонями и зажмурились. Эльрамус, оказавшийся самым пугливым из мальчиков, убежал в подсобные помещения Ротонды, надеясь там спрятаться среди гардеробных комнат да вороха сценических костюмов. Но на лице Авилекса отчего-то заиграла блаженная улыбка, он восторженно закатил глаза, впадая в некое трансцендентное забвение…

И тут началось совсем уж невероятное. Винцела, Анфиона и Таурья одновременно закричали в три голоса, взяв фальшивый аккорд. Горизонт принялся вращаться перед глазами, точно все они находились на гигантской карусели. Вот мелькают свечи: Желтая, Фиолетовая, Розовая, Голубая, снова Желтая, снова Фиолетовая… Их пламя вдруг вытянулось и легло набок, как будто некий гигант с силой дул на все четыре свечи. Воздух загустел, очертания принялись размазываться. Единственная паническая мысль, пришедшая в голову оцепеневшему Ингустину, заключалась в том, что туман абстракций скоро поглотит их жизни…

Голос Авилекса зашипел и, если б не понимание о существующих помехах, он показался бы злобным:

— Посмотрел? Оценил? Теперь за дело. Видишь лежащую внизу шестеренку?

— Ну да, она сама, что ли, выскочила?

— Твоя задача поставить ее на место.

— Всего-то?

— Не торопись с выводами, это только кажется легко.

Мудрый звездочет, как всегда, оказался прав. Сама шестерня в диаметре была с локоть и по сути большой тяжести не представляла, но вот карабкаться с ней почти на вершину механизма… Ханниол подумал, раз у него получился интеллектуальный подвиг, почему бы не попробовать себя в физическом? Всяческих уступов на механизме имелось в изобилии: прикрученные кронштейны, торчащие штифты, горизонтально висящие цепи да хотя бы те же шестерни, оскалившиеся на мир своими заостренными зубьями.

И Хан осторожно принялся совершать восхождение, одной рукой держа ценную деталь, другой хватаясь за все возможное.

— Авилекс, я на месте! Поздравь меня!

— Поздравляю. Теперь просто вставь…

— Подожди, подожди. Тут у шестеренки с одной стороны синий ободок, с другой зеленый. Которой вставлять? Она и так, и так подходит.

Пришла невнятная по своей природе пауза, в течение которой ракушка чуть не выскользнула из уставших пальцев. Вот была б дополнительная миссия ко всем злоключениям!

— Ставь ТОЛЬКО зеленой стороной!! Не вздумай перепутать!

— Да понял я… чего кричать?

Сидя на уютном камне, Раюл дремал, погрузив голову в сплетение собственных пальцев. Иногда он даже видел короткие сны — вздорные и ничего для него не значащие. Розовое небо прогнулось над его головой уходящим в бесконечность полотном. Поначалу он даже не почувствовал вибрацию в кармане рубашки.

— Настал твой звездный час, — Авилекс говорил с несвойственным ему торжеством, даже тексты древних свитков он читал более будничным тоном. — Запомни: двигаться необходимо против часовой стрелки, это важно!

— Думаешь, сложно понять, что идти надо туда, куда смотрит конец Пружины? У меня бывает много глупых шуток, но это не оттого, что я сам глупый.

— Ага, — после симметричного звука «ага» у ракушки начался очередной приступ кашля, сопровождаемый реликтовыми шумами. — Умный значит, да?

— Я бы сказал так: умеренно-сообразительный. И давай уже закончим с этим побыстрей. Вот еще: хочу, чтобы к моему возвращению на поляну там в мою честь воздвигли мраморный памятник.

Ракушка озадаченно то ли крякнула, то ли квакнула. А далее голос звездочета:

— Конкретно этого обещать не могу, но я с радостью дарю тебе мечту о памятнике. Наслаждайся ей! — последние слова прозвучали с подчеркнутым пафосом.

Раюл схватился двумя руками за рычаг заводного механизма и поволок его по кольцевому монорельсу, к которому тот был прикреплен парой железных колесиков. Гигантская спираль Пружины последовала за рычагом, начиная медленно закручиваться. Сделав оборот на триста шестьдесят градусов, он вновь связался с Авилексом:

— Так! Круг пройден, но по-моему что-то слабовато она затянулась. Скажи, три или четыре оборота еще сделать? Как ска…

— Для полного завода пружины необходимо 99 кругов. Удачи!

— Сколько-сколько??

Вообще-то куклам неведома усталость, но они, разумеется, не всесильны. При излишних нагрузках у них начинает темнеть в глазах, а суставы рук и ног перестают подчиняться приказам из головы. Уже после пятнадцатого круга Раюл понял, что здесь совершенно некому оценить его героический труд, и решил отдохнуть.

Розовая свеча с однокрылым неподвижным пламенем все еще пыталась самостоятельно растормошить своим нежным светом безнадежно мертвое пространство скуки.

Никому не суждено увидеть этого великого таинства: когда энергия Пружины передается полубесконечным цепям, что скрыты глубоко под землей и тянутся с юга на самый север к механизму Тензора. Как цепи дрогнули. Как заскрипели и проснулись. Как встряхнули заледеневшую тишину. И как на самом механизме покачнулись первые шестеренки. Ханниол даже вскрикнул от неожиданности, когда увидел это. Тензор ворчливо завибрировал, издавая обертоном целый аккорд разносортных шумов. Шестерни закрутились: одни очень медленно, другие быстрее. Далее энергия по тем же подземным путям понеслась на восток и запад. И огромные статуи, казалось, навеки и намертво придавленные самой Вечностью, пришли в движение.

Музыкант со скрипкой (тот, что на западе) дрогнул, его голова чуть повернулась, а рука, которая держала смычок, сделала взмах и потревожила дремлющие струны. При всяком движении его шарнирные суставы слегка поскрипывали, с них осыпалась терракотовая ржавчина, в свете синей свечи похожая на болезненные коросты. Скрипка начала издавать мелодию от которой хотелось завыть: чудовищная дисгармония резала слух, да еще так громко, что находящийся рядом Фалиил поспешил заткнуть уши песком. Потом он сообразил нажать рычаг, после чего механический музыкант перестал играть, покорно опустив скрипку на землю. Его пустой взгляд по-прежнему был направлен в сторону, цилиндр на голове чуть наклонен, а огромные металлические ноги слегка закинуты одна на другую.