Фрэнсис Хардинг - Дерево лжи

Ни одна ложь не подействовала на Фейт, она продолжала карабкаться, потому что почувствовала запах отцовской трубки. Огромное сплетение лиан шириной в десять футов, подвешенное, словно кокон, преградило ей дорогу. Из щелей поднимался тусклый голубой дым, и сердце Фейт болезненно сжалось от знакомого запаха. Она разорвала лианы, сделав дыру, а потом пролезла внутрь. Мрачный жаркий подвал. Темные следы от раздавленных комаров на беленых стенах. Единственное окно, крошечное и высоко расположенное, в нем отражалось тревожное пурпурно-серое небо. Снаружи долетали шум дождя и запах влажной земли.

На полу, застеленном соломой, лежал закованный в ножные кандалы мужчина в одежде джентльмена. Его темные усы и борода когда-то были аккуратно подстрижены, но теперь выглядели неухоженно, подбородок и щеки заросли щетиной. Волосы пропитались потом и грязью, под глазами были темные круги.

— Вы должны помочь мне, — сказал он. — Вы должны поговорить с ними, Сандерли. Скажите им, кто я и почему здесь. У вас есть бумаги от консула, они вас послушают. Вы можете поручиться за меня.

Сначала Фейт подумала, что он обращается к ней. Потом рядом с ней кто-то выпустил струйку синего дыма. Она повернула голову. Рядом стоял ее отец, преподобный Эразмус Сандерли, с капельками пота из-за жары, но безупречный, как всегда. Фейт хотела обнять его, но строгий вид отца остановил девочку. Она забыла, каким он бывает недоступным. Этот холодный отстраненный взгляд делал его бесконечно далеким.

— Уинтербурн, сэр, — произнес он бесстрастно, — вы просите меня дать о вас показания, поручиться за вас честью джентльмена. Но я едва вас знаю. Мы познакомились менее двух недель назад. Я знаю лишь то, что вы и ваши спутники сообщили мне, и все сказанное показалось мне фантастичным и неправдоподобным.

— Пожалуйста! — отчаянно взмолился Уинтербурн. — Подумайте о том, что я здесь не один! Не только я пострадаю! Проявите сочувствие!

— Если вы докажете правдивость ваших слов, — продолжил преподобный, — то я вам поверю и смогу убедить власти. Скажите, где вы прячете дерево лжи. Если оно будет соответствовать вашему описанию, я поверю вам.

Мужчина в кандалах пораженно уставился на Эразмуса, потом рассердился и заупрямился. Несколько секунд Уинтербурн оценивающе смотрел на преподобного, и его лицо сделалось несчастным.

— У меня нет выбора, кроме как довериться вам, — горько произнес он. — Перед тем как меня схватили, я обнаружил кое-какие записи Киккерта. Если я правильно понял его карту, в трех милях к северу от его дома, на берегу реки, протекающей через бамбуковый лес, есть одинокое строение. Думаю, растение спрятано именно там. Но поспешите, Сандерли!

Преподобный коротко кивнул, потом развернулся и, подойдя к двери, резко стукнул. Дверь открылась, и он вышел, бросив последний взгляд на заключенного. Секунду казалось, что он смотрит Фейт прямо в глаза с совершенно непроницаемым видом. Потом дверь захлопнулась. Фейт подбежала к ней, коснувшись грубой поверхности, и услышала скрежет тяжелого засова с той стороны. Прижав ухо к дереву, девочка услышала голос отца.

— Нет. — Его ледяной голос резал скальпелем. — Этот джентльмен утверждает, что мы знакомы, но он ошибается либо в бреду. Я никогда прежде его не видел.

Грохот дождя стал оглушающим. Мрак сомкнулся вокруг нее, словно кулак.

Фейт очнулась, промерзнув изнутри и снаружи. Ей никогда в жизни не было так холодно. Она вспомнила записи отца о встрече с Уинтербурном.

Я пообещал сделать все возможное, чтобы вызволить его, и он поделился со мной последними сведениями о местонахождении дерева лжи, умоляя меня найти его, если он сам не сможет. Я не сумел спасти Уинтербурна. Лихорадка погубила его, до того как я смог добиться его освобождения.

Значит, неспроста она почувствовала фальшь в этих словах, второе дно. Уинтербурн не просто так выдал местонахождение драгоценного дерева Киккерта — отец Фейт вынудил его. Преподобный вовсе не собирался спасать Уинтербурна. Он солгал, чтобы того не выпускали из сырой камеры, и отправился искать дерево. А Уинтербурн умер. Она слегка пошевелилась. На этот раз веревка, которой она обмотала себя за талию, не развязалась. Открыв глаза, невдалеке Фейт увидела Пола, сидевшего к ней спиной. Его очевидное безразличие заставило ее почувствовать себя еще более одинокой, но потом она заметила незнакомый носовой платок у себя в ладони.

Фейт коснулась руками лица и обнаружила, что щеки мокрые. Она плакала и не знала, как долго. Быстро промокнув слезы и придя в себя, она прокашлялась. Пол догадался, что можно оглянуться, тут же подошел к ней и подал бутылку с водой. Как обычно, его лицо ничего не выражало.

— Сколько времени все длилось? — скрипучим голосом спросила она.

— Час или около того, — ответил Пол. — Ты меня видишь?

Фейт кивнула.

— Видение закончилось. Какие у меня глаза?

Пол приподнял лампу и всмотрелся ей в лицо, а потом отдернулся, как ужаленный.

— Как расплавленное масло на сковородке, — ответил он. — Никогда не видел ничего подобного. Что это значит?

— Это значит, что я еще нахожусь под воздействием фрукта. — Онемевшими пальцами Фейт начала развязывать веревку. — Я… чувствую себя немного не в себе, впрочем, как и в прошлый раз. Не позволяй мне хватать крыс.

Пол кивнул, явно складывая кусочки головоломки воедино.

— На этот раз ты узнала, что хотела?

— Думаю, да. — Фейт с трудом ослабила веревку и, пошатываясь, поднялась на ноги. — Но мне надо заглянуть в приходскую книгу, чтобы знать наверняка. Где она хранится?

— В ризнице. Тебе лучше пойти отдохнуть.

— Нет. — Фейт покачала головой, прислоняясь к каменному столбу. — Слушание состоится завтра. К утру мне нужно разработать план. Но сначала я должна увидеть книгу не позднее, чем сегодня вечером.

— Тебе всегда так мало надо, да? — мрачно заметил Пол.

К удивлению Фейт, он не отказался.

Пока они шли, Фейт заметила, что Пол норовит держаться с краю, ближе к обрыву, видимо, опасаясь, что под влиянием фрукта Фейт может спрыгнуть со скалы. Они почти не разговаривали, пока не дошли до церкви.

— Старайся все делать как можно тише, — прошептал Пол, когда они приблизились к окованным медью дверям. — На одной из скамеек спит Жанна Биссет. Жди здесь, пока я принесу ключи от сундука. — И он побежал в сторону дома священника.

Фейт в одиночестве осталась стоять посреди церковного двора, дрожа от холода. В ярком лунном свете частицы витражей поблескивали, как чешуйки ящерицы. Сбоку от нее на небольшом расстоянии темнела могила, выкопанная для ее отца, с одной стороны которой возвышалась горка земли. Сама яма была предусмотрительно завалена наполненными чем-то мешками, чтобы помешать людям упасть в нее. Если бы не Жанна со своими злобными сплетнями, отец Фейт покоился бы в этой могиле под слоем земли, а не лежал бы в церковной крипте в ожидании неизвестного.