Вадим Арчер - Острова междумирья

Первым опомнился Хирро:

– Мы более чем счастливы познакомиться с вами, архимагистр. Признаюсь, я просто потрясен вашей внешностью… я никак не ожидал, что среди демонов встречаются… такие выдающиеся во всех отношениях женщины.

– Понимаю, – опечаленно кивнула Джабраэла. – Мое уродство с детства было моим несчастьем. Если бы не оно, мне, возможно, удалось бы справиться с дурными чертами своего характера, но мне просто не оставили выбора. Хоть мои уши и не шевелятся, у меня хороший слух, и я всегда слышала, как знакомые моих родителей шептались за моей спиной: «как она уродлива – это же настоящий гуманенок». Поэтому я волей-неволей начала сочувствовать гуманам в нравоучительных сказках о вреде милосердия.

– Я никак не могу себе представить, что у вас может быть дурной характер, – решительно возразил Хирро.

– И тем не менее это так, – вздохнула Джабраэла. – Я с рождения была очень жалостливой. Мать, как могла, старалась перевоспитать меня – заставляла меня топить новорожденных щенков цербера, резать летучих мышей на ужин – в общем, все то, чем у нас девочек награждают за примерное поведение, но я каждый раз только плакала от этого и ничего не могла с собой поделать. В детстве у меня была только одна подруга, которая терпела мои недостатки, но я однажды поступила с ней очень дурно, и ее мать больше не позволила нам дружить.

– Что же вы такое с ней сделали?

– Я подарила ей свою любимую куклу. Воспитанная девочка должна сама отнять у подруги игрушку, а та должна суметь не отдать ее. Когда мать моей подруги увидела у нее мою куклу, она сначала даже похвалила ее за то, что та отняла куклу и осталась с нерасцарапанным лицом, но подруга проболталась, что я подарила ей эту куклу. Что тут началось! Ее мать пришла к моей и устроила ей скандал – что я настоящий выродок и испорчу ее дочь, что меня нельзя пускать к приличным детям и все такое… С тех пор я осталась одна и, конечно, мои склонности усилились.

– Но это вовсе не те склонности, которых следует стыдиться! – воскликнул пиртянин.

– Да, теперь я понимаю, что демон не должен стыдиться даже самых порочных своих склонностей, – подтвердила демоница. – Для чего-то же они существуют, верно? В прошлом это доставило мне много страданий, но сейчас я ни о чем не жалею. Я даже довольна тем, как сложилась моя судьба. Я много размышляла и наблюдала, и постепенно убедилась, что демоны по своей природе вовсе не так злы, как они мнят о себе. Тому есть сколько угодно свидетельств – вот на днях, например, мне рассказали, что правитель гремских земель приказал отрубить голову прислужнику за то, что поданные к столу пиявки оказались недостаточно протухшими, а за это полагается смерть на дыбе, на которой умирают по полгода! Разве это не паана, не милосердие? Многие демоны постоянно оправдывают себя ленью, небрежностью, невниманием – чем угодно, только бы не признать в себе присутствие пааны. Только мы в открытую следуем паане, потому что в том, чтобы открыто следовать путем порока, есть определенная сила и соблюдение принципа мирового равновесия. Нас немного, но мы выполняем посильную работу, чтобы остальные демоны помнили о существовании пааны, как бы они ни старались отрицать ее.

– А можно нам узнать, архимагистр, какую вы выполняете работу? – спросил Зербинас.

– Да, я с удовольствием расскажу о ней. В основном она заключается в том, что мы тайно проникаем к осужденным на длительную казнь и, если они захотят, даруем им легкую смерть.

– Но неужели их нельзя просто освободить?! – изумился маг.

– Из-за традиций нашего народа мы не можем в полной мере следовать той паане, которую осуществляете вы, гуманы, – с сожалением сказала Джабраэла. – Я всегда настаиваю, чтобы наш служитель спрашивал осужденного, каково его желание – освободиться, принять легкую смерть или вытерпеть казнь до конца. Больше половины из них предпочитают терпеть наказание, чтобы не испортить себе посмертие, остальные соглашаются принять легкую смерть и только очень немногие – освобождение, но в этом случае они или примыкают к нам, или уходят скитаться в другие миры, потому что навеки останутся изгоями в собственном. Как бы нам ни хотелось освободить их всех, я всегда требую соблюдения добровольности принятия пааны, иначе она превращается в насилие, причем особо извращенное. Это очень тонкий нюанс, трудный для понимания большинства последователей культа Пааны, которые стремятся принести в наш мир как можно больше милосердия. Поэтому я не устаю повторять, что пааны нельзя давать больше, что это может быть принято.

– Я не могу не выразить свое восхищение тем, как глубоко вы проникли в смысл милосердия, – покачал головой Хирро. – Многим из нас, гуманов, не помешало бы поучиться этому у вас.

– Благодарю вас, – расцвела демоница. – Мне необычайно лестно слышать это от настоящего гумана.

Затем она с таким воодушевлением заговорила о доброте и милосердии гуманов, об их бескорыстии и самотверженности, что Зербинас и Хирро почему-то вдруг почувствовали себя пристыженными.

– Возможно, вы несколько преувеличиваете наши… м-мм… дурные качества, – неуверенно протянул Зербинас.

– Нисколько, – заявила она. – Ваш друг гуман был уверен, что вы придете ему на помощь – и вы действительно здесь. А ведь его дело чрезвычайно сложное и опасное, и он занимается им совершенно бескорыстно. И при этом он вовсе не выглядел добрым – как же иногда бывает обманчива внешность!

– Видите ли, – снова вставил Зербинас, – мы пока еще не знаем, в чем это дело заключается…

Джабраэла потрясенно уставилась на него, не в силах выговорить ни слова.

– Вы даже не знаете, что делает ваш друг, а все равно явились помогать ему?! – воскликнула она, когда дар речи снова вернулся к ней. – Я буду рассказывать это своим ученикам как пример глубочайшей извращенности гуманической натуры. Для меня огромная честь хоть как-то способствовать этому невероятному делу, по сравнению с которым все наши труды кажутся сущими пустяками. Говорите, что вам нужно – мы с учениками сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь вам.

– Для начала нам хотелось бы узнать, в чем заключается это дело и почему Гримальдус занимается им. Почему оно связано с вашим миром?

– С нашим миром оно никак не связано, – ответила демоница. – Ваш друг приехал к нам за картой Танвалана, с которым оно действительно связано. У нас не любят танваланцев – мы их не любим потому, что у них нет последователей Пааны, а другие наши соотечественники потому, что они вообще никого не любят. Из-за этого у нас почти ничего не известно о том катаклизме, когда двое могущественных танваланских магов оторвали и подняли в междумирье целый материк после того, как изгнали оттуда остальных. Гримальдус выспрашивал у меня подробности, но я не смогла рассказать ему больше, чем это известно всем. И, конечно, я не знаю причину, по которой материк вдруг изменил свой путь по междумирью и начал падать на тот мир.