Свенельд Железнов - Скоморох

— Ты кто? — выдавил с трудом Радим.

— Зови меня Хозяюшкой. Кушай, кушай…

Радим испуганно осмотрелся. Черные стены, черный стол, черная скамья… В красном углу, где, по обычаю, должен стоять домовой, — большой человеческий череп. Вокруг него натыканы иглы, унизанные какой-то живностью. Птички там висели или лягушки, скоморох рассматривать не стал. Ему и без этого стало хуже некуда. Колени подогнулись, Радим плюхнулся на скамью.

— Кушай, гость мой ненаглядный!

Скоморох взял ковшик и зачерпнул щей. Он сделал глоток, но дальше пить не стал. Хозяюшка удовлетворенно улыбнулась и заковыляла к скамье, на которой лежали холщовые мешки. Радим воспользовался моментом, чтобы выплеснуть щи на пол. Жидкость не спеша заструилась в щель между досками. Мед отправился следом.

Старуха повернулась к гостю, жуя какую-то зеленую травку. Она загадочно улыбалась. Все это напомнило Радиму сцену в людской, и он не сдержался спросил:

— Это ты потравила Яна Творимирыча и Свирида?

— С чего ты так подумал, гость мой милый?

— Я видел тебя в Ладоге.

— И я тебя видела. Мало того, пыталась предупредить, чтоб не оставался там, бежал куда глаза глядят. Ан нет, не послушал меня.

Радим вспомнил сон в порубе и поежился:

— Зачем мне бежать? Не виновен я ни в чем! Хозяюшка улыбнулась:

— Так уж и ни в чем…

— Уж, по крайней мере, потравою я не баловался, смертоубийством не занимался.

— Боюсь, с завтрашнего утра все будут думать иначе, гость мой бедный. Так что наслаждайся сытною едою, пока угощают.

— Что? Что ты имеешь в виду?

— То, что слышал. Отравитель — это ты, гость мой прекрасный.

— Это ложь!

— Не волнуйся. Теперь уже поздно. Изменить что-либо ты не в силах. Так же как не смог избежать участия в охоте, которую я учинила.

Радим ощутил слабость во всем теле, его волю будто парализовали. Он почувствовал, как безразличие овладевает душой, сердце цепенеет, а кровь стынет в жилах.

— Хочешь спать? — мягко прошептали губы Хозяюшки. — Приляг на скамью, растянись в полный рост. Ты проделал дальнюю дорогу, чтобы добраться сюда. Ты заслужил отдых.

Ведьма явно знала, что испытывает Радим, кроме того, она полагала, что его сильно клонит в сон. Вероятно, из-за угощения, которым она его попотчевала. От отравительницы можно ожидать чего-то подобного.

Скоморох решил подыграть Хозяюшке. Он закрыл глаза и сладко потянулся. На скамье появилась пуховая подушка, а костлявые руки старухи уложили гос-тя спать. Потом она запела, убаюкивая Радима:

— Спи, засыпай! Забудь, что с тобою когда-то было. Спи, засыпай! Забудь о том, что тихо сплыло. Спи, засыпай! Помни лишь то, что я велю. Спи, засыпай! Помни слова, что я скажу.

Смерти Радима ведьма не хотела. Иначе бы он уже давно валялся в луже зеленой рвоты или собственной крови. Сопротивляться ей было бесполезно. Радим решил, что надо ее перехитрить.

Скоморох шумно захрапел, изображая сон. Ведьма удовлетворенно хмыкнула и направилась к очагу. В большом медном котле кипел травяной отвар. Она попробовала его и поморщилась. Хозяюшка потянулась за дровами, но в избе осталось лишь два полешка. Бросив оценивающий взгляд на Радима, ведьма направилась к двери. Похоже, она полностью поверила в то, что скоморох крепко спит.

Старуха сняла со стены выцветший плащ и накинула на плечи. Сквозь сомкнутые веки Радим увидел, как внезапно изменилась ее одежда, когда руки застегнули фибулу. Плащ позеленел, заиграл свежей краской. Седые волосы тоже поменяли цвет. Миг — и голову старухи венчали русые локоны. Скоморох зажмурил глаза, отказываясь верить в превращение. Ветер из распахнутой двери колыхнул огонь. Плащ затрепетал в потоках воздуха, играя на свету оттенками зеленого.

Как только старуха скрылась в морозной ночи, Радим вскочил на ноги. Для этого потребовалось собрать остатки воли в кулак. Как только Радим оказался на ногах, сразу стало значительно легче. Дурман покинул голову, мышцы налились силой. Скоморох схватил свои лыжи и одежду. Ведьма ничего не тронула, и к облегчению Радима, «зуб» был на месте. Выставив оружие лезвием вперед, он шагнул во тьму. Дорогу никто не преградил. Ветер усилился, завывая в верхушках сосен, пошел редкий, мокрый снег. Хозяюшки видно не было, и Радим, нацепив лыжи ринулся прочь от избушки.

Как любой путешественник, много дней проведший в дороге, Радим неплохо ориентировался по звездам. Однако тучи плотно заслонили небо, так что понять, где полночь, а где полдень, стало невозможно. Идти сквозь тьму по липнущему к лыжам снегу, да еще в неизвестном направлении, скоморох посчитал верхом безумства. Удалившись от избушки на приличное расстояние, он начал искать дерево для ночлега.

Вокруг росли сосны и ели, ни одного развесистого дуба или ясеня не попадалось. Радим уже начал подумывать о шалаше, благо нож есть и нарубить веток будет не сложно. Но тут он увидел сосну с раздвоенным стволом. Там, где дерево раздваивалось, было удобное место, чтобы свить гнездышко на одну ночь. Радим прикинул высоту ствола до первой ветки и понял, что так просто ему не взобраться. Мысль работала четко. Скоморох скинул кафтан и привязал к одному из рукавов «зуб». Размахнувшись, Радим кинул импровизированную «кошку» в развилку. Первая попытка была неудачной — зацепиться не удалось. Во второй раз бросок был сильнее и точнее. Кафтан повис на расстоянии в пару локтей от вытянутой руки скомороха. Радим довольно улыбнулся. Все пока складывалось удачно.

Подпрыгнув и разодрав кору быстрыми движениями ног, Радим дотянулся до кафтана и пополз по нему на дерево. Под весом скомороха одежда затрещала, но выдержала. Вскоре кафтан снова согревал Радима.

Сон никак не шел. День выдался очень насыщенным на события, а потому внутри Радима все клокотало. Голову распирали разные мысли — и о загадочной ведьме, и об охоте, и даже о Коло скоморохов, которое ныне представляло совсем ничтожную опасность. Уверенность в том, что виновницей убийств была старуха, выросла настолько, что Радим начал обдумывать, как утром найти дорогу к ее избушке. Разумеется, возвращаться он собирался не один. Сначала надо достигнуть Ладоги и рассказать все Параскеве. Потом вместе с вооруженной стражей отправиться в лес.

Сквозь полудрему Радим различил треск веток. Он открыл глаза и присмотрелся. Волки? Бояться нечего, хотя все равно неприятно. Громкий пронзительный лай опроверг догадку. Это были собаки. А значит, где-то за ними шли люди.

Радим догадался, что попался, и ему стало плохо. Внизу кружили разъяренные псы, учуявшие добычу. Спрыгнуть вниз, надеть лыжи и бежать представлялось невозможным. С другой стороны, сидеть на дереве было столь же самоубийственно. Когда здесь появятся люди, спастись станет практически невозможно.