Фабрис Колен - Возмездие

В тот же вечер в город вошли захватчики.

И начался бой.

Это было ужасное, кровопролитное сражение. Часть азенатов — те, кто не подвергся страшному превращению и не сошел с ума, — взялись за оружие. Но их число было смехотворным. Главным же образом битва была такой, какой и хотели монахини. Брат против брата. Кислота и когти.

Бой длился несколько дней и ночей.

Осаждавшие были более опытны, к тому же они сидели верхом на чудовищных монстрах, появившихся на свет в результате таинственных заклинаний. Но защитники города значительно превосходили их по количеству. Их число постоянно увеличивалось: от тел умирающих азенатов отделялось нечто вроде призраков, которые вновь возвращались в их тела. Они нисколько не боялись смерти. Он сражались так, будто ее не существовало. Они были сентаями.

Почему эти существа бились друг с другом? Навкрат не мог этого толком объяснить. Может быть, оттого, что осаждавшие боялись своих соплеменников? Их в каждый миг становилось все больше и больше, они не знали страха и были необычайно жестоки.

В конце концов враг обратился в бегство и скрылся за холмами. Азенаты, которые к тому времени еще были живы, в слезах смотрели, как те удаляются. Потом они вновь бессильно упали на землю.

На этом рассказ Навкрата заканчивался.

Лайшам положил руку ему на плечо и тут же отдернул ее, будто обжегшись.

В рыданиях старого азената, в глубине его взгляда было что-то пугающее.

В последующие дни он продолжил обследовать окрестности.

В глубине души он знал, что ищет. Он искал Калидана. Он искал знак.

Когда зашел разговор о том, чтобы проникнуть во дворец губернатора, Навкрат дал ему понять, что не сделает больше ни шага. Он сказал, что подождет Лайшама снаружи. «Прекрасно, — ответил тот. — Но если до наступления темноты я не вернусь, считай меня мертвым».

И он растворился в темноте.

Дворец был огромен. Когда он дошел до тронного зала, солнце уже заходило за холмы.

Стояла мертвая тишина.

Разрушенный алтарь, заполненный горьковатой водой бассейн, каменные головы леопардов, которые много веков испускали струи воды, а теперь, расколотые, лежали на полу. Часть потолка рухнула, и через трещины в зал пробивались лучи солнца.

Лайшам подошел ближе.

В глубине зала на троне восседал скелет и глядел на него.

Губернатор Калидан.

Сжав обеими руками меч, он нанес себе смертельный удар: клинок вошел ему в грудь, пробил ее насквозь и вонзился в камень. Но самым ужасным было не это.

Ужаснее всего была его левая рука — странная безобразная конечность гораздо длиннее другой руки. И пальцы уже не были пальцами.

Это были когти.

В мгновение ока Лайшам понял, что произошло. Как и все жители города, он начал превращаться в сентая. И не смог этого вынести. Он убил себя во время превращения, убил чудовище в себе. Даже в смерти он остался победителем.

Повинуясь внезапному порыву, Лайшам протянул руку к мечу. Возмездие! Великолепный, сверкающий клинок. Не меч — легенда с рукоятью из чистого золота.

Он коснулся меча. За его спиной раздался шорох.

Он резко развернулся.

В дверном проеме стоял Навкрат. Но это был уже не Навкрат. Это было… какое-то странное существо с непомерно длинными руками и скорбной обезьяньей улыбкой.

— Шы не дожжен шрохащь мещ, — сказал он.

— Навкрат!

— Мне ощень жажь, — продолжал тот, подходя ближе. — Шакое быфаещ. Я пышалща эшому помешащь, но оно во мне спищ, и я нищефо не моху пощелащь.

«Сентай, — подумал Лайшам. — В нем спит сентай».

По какой-то причине азенат долго сопротивлялся превращению, жил с ним. Но сейчас из-за гнева, или страха, оно снова началось. И теперь Навкрат уже не мог ничего поделать.

Лайшам одним жестом выхватил Возмездие из рук губернатора.

Скелет Калидана зашатался.

— Нет! — крикнуло чудовище, бросаясь на него.

Это был еще не сентай. У него вытянулось лицо, на пальцах появились длинные когти, а на верхушке черепа стали расти длинные черные волосы, но под маской чудовища еще был виден азенат.

— Я не хочу тебя убивать, — объяснил Лайшам, размахивая мечом. — Навкрат! Неужели ты все забыл? Навкрат. Пожалуйста, проснись.

Странное существо заколебалось. Его противник завладел мечом губернатора. Он мог причинить ему зло. Мог, но не причинял. И все время повторял это слово — «Навкрат». Что это значит?

Покачав головой, Лайшам обошел вокруг маленького каменного фонтана и присел на бортик.

— Навкрат, — повторил он.

Где-то в самой глубине у монстра вспыхнула искорка понимания.

Его звали. Его звали по имени.

Что же это такое творится?

Почему у фонтана сидит этот человек?

— Нафкраш?

Странное существо хотело подойти к нему, что-то ему объяснить, ведь оно его знало, и он тоже его знал. Ведь не было же никакого колдовства, правда ведь? Никакого призрака, никакого света — оно просто хотело подойти к нему. Но он, похоже, не понял. Он отскочил назад, и, когда оно подошло ближе, ударил его ногой прямо в лицо, и оно упало в фонтан и стало кричать, и крики его разносились по всему дворцу.

Лайшам тупо смотрел на монстра.

Это существо было Навкратом. А теперь оно умирало.

Почему?

Оно билось в агонии.

Оно кричало и билось в агонии, размахивая длинными руками, как будто тонуло, но воды было так мало, что это казалось невероятным, однако же оно тонуло, и казалось, что вода его обжигает, вода его пугает, а он ничем не может ему помочь, ведь тогда оно, наверное, раздерет его своими когтями.

Это длилось несколько минут.

Затем Лайшам подошел к тому, что еще недавно было Навкратом, и сильным ударом меча разрубил обезображенное тело пополам. Верхняя часть в последний раз содрогнулась и затихла. На лице застыла маска смерти.

Тело губернатора Калидана на троне вновь осело.

Выходит, сентаи смертельно боятся воды. Спасительные воды?

Лайшам поднял меч к темному небу.

На могучем клинке играли закатные лучи.

Возмездие.

Сидя на каменном парапете, принц Орион смотрел на закатное солнце.

Военный совет закончился очень плохо. Старик Алкиад и помощник Раджака Хассна осыпали друг друга оскорблениями и расстались, пожелав друг другу зла. Потом генерал Леонид стал в чем-то обвинять генерала Аракса. В чем именно? Орион не помнил. Император смотрел, как его генералы поносят друг друга последними словами, с ужасом переводя взгляд с одного на другого. Руки его дрожали. В конце концов, благодаря вмешательству сенатора Эпидона, генералы Императора пришли к соглашению: так и быть, они выслушают, что желают им предложить варвары. Ведь у них в руках дочь Амона Темного. Однажды это обстоятельство может оказаться весьма полезным.