Дмитрий Коростелев - Право на жизнь

Северьян сбился со времени, он уже и сам не понимал, сколько блуждает по бескрайней черной бездне. А если выхода нет? — Мелькнула жуткая мысль. — Может быть впереди тупик, такой же темный и бесконечный…

Он не выдержал, щелкнул пальцами. С кончика указательного пальца сорвался маленький огонек, устремился вдаль по длинному коридору. Северьян смог рассмотреть и гладкие полированные стены, и пол, сложенный из несметных тысяч булыжников. Но когда он увидел потолок, его передернуло. там тянулся высокий каменный свод, и был он отнюдь не творением рук человеческих. Скорее всего, над головой была давно вросшая в землю скала.

Прошел миг, а может целая вечность, но вдруг впереди забрезжил свет. Это не было похоже на выход, блеклые тени скорее говорили о том, что там открывается еще одна комната, причем очень плохо освещенная. Северьян забыл про боль в ноге, что было силы припустил вперед. Тяжелый неудобный посох путался в складках одежды, зацеплялся за штанину. Один раз ударился о больную ногу, так Северьян чуть не завыл от боли и злости. Казалось, злосчастная деревяшка обладает разумом… и самым обыкновенным человеческим сарказмом. Но Северьян упорно шел на свет, как ночной мотылек на лучину, обреченный сгореть, но все равно летящий на свет. Ибо для него свет — жизнь. И Северьян сейчас очень сильно походил на того мотылька. И был готов увидеть даже подземное царство Ящера, и жарящихся на костре мучеников, лишь бы увидеть хоть что-нибудь.

То, что оказалось в конце хода и ошарашило и озадачило его. Взору открылась небольшая подземная пещера. Сверху свисали причудливые каменные сосульки, точно такие же тянулись кверху. Некоторые объединялись между собой образуя причудливые, похожие на прутья диковинной клетки, колонны. Пещера не была деянием рук человеческих, и люди здесь, судя по всему давненько не бывали. Под ногами хрустел крошащийся скомканный песок. Северьян перепрыгнул через острый выступ, взгромоздился на возвышение, откуда, казалось лился свет. В возвышении оказалось небольшое, шагов пять в ширину, подземное озеро. Свет шел от воды, так казалось поначалу. В голове мелькнула несвоевременная гадкая мысль, — вот и озеро нашел, самое время утопиться. Выхода-то нет…

Тогда откуда этот свет, будто вода начала лучиться, впитав в себя силу солнца. Северьян опираясь на посох нагнулся, зачерпнул в горсть воды, глотнул… и тут же сплюнул, морщась. Вода была соленая, морская.

— Однако, — тихо вымолвил он, еще не веря в свою удачу.

Теперь понятно, почему озеро светится. Это всего лишь дневное солнце просвечивает сквозь воду, морскую воду. И не озеро это вовсе, а всего лишь пещера под водой. А раз сюда попадает свет, значит там, под водой есть выход. Ослепленный идеей, он не задумываясь, залез в воду. И тихо зашипел от непереносимой боли, соленая вода попала на незажившую рану, впилась похуже, чем та злополучная стрела. Но выбирать не приходилось. Он набрал в грудь побольше воздуха, сжал обеими руками посох и выставляя его перед собой, нырнул.

Открыть глаза под водой было тяжело, немного непривычно. Но он видел почти все, хотя и искаженно. Вода светилась нежной зеленоватой лазурью, и, казалось, была живой. Перед носом проплыло несколько маленьких ярко раскрашенных рыб. Они с удивлением вылупили круглые, как тарелки глаза, косясь на загадочное существо, посмевшее вторгнуться в их владения, обитель мира и спокойствия.

Воздуха в легких уже не хватало. Северьян все еще терпел, чувствуя, как в ушах отстукивает барабанная дробь, голова начинает раскалываться от непереносимой боли. Да еще сводит раненую ногу, она почти не работает. Плыть становилось все тяжелее. Перед глазами колыхалась сиреневая муть, а свод над головой все не исчезал. Северьян время от времени проверял его наличие рукой, уже не в силах сдерживаться, он выдохнул. Пузырьки устремились вверх. Вверх, туда, где подводная пещера обрывалась, и солнце, яркое и беспечное, прорывалось сквозь глубокие водные пласты. Северьян рванулся вверх, в диком едином порыве, даже онемевшая нога казалось обрела силы. Вода расступалась перед ним, не в силах удержать. Он выскочил из воды, как деревяшка брошенная со скалы, вылетел, вздохнул полной грудью и снова упал, уже обессиленный, еле держащийся на плаву. Помогала лишь вода. Соленая, она легко держала утомленное тело, не давала уйти на дно. Она тоже, как и любая стихия, уважала упорство.

Северьян долго лежал на воде, не в силах поднять голову. А когда поднял, поспешил нырнуть. Потом, всплыл осторожно, повернул голову в сторону берега. А он был совсем рядом. Высоко вздымались шпили башен, в одной из них Северьян без труда узнал башню архимандрита, самую высокую из всех. Прямо перед носом громоздились сотни кораблей. Высоченные мачты упирались в небо, паруса трещали под напором ветра. Северьян подплыл поближе, проскользнул мимо тесно стоящих кораблей, спрятался под деревянный настил пристани. Все еще не верилось, что сбежать удалось. Но очевидное было перед глазами, вымокший настил досок, каменные, будто великаном вколоченные сваи и сотни кораблей, трущихся бортами. Людской гомон перекрывал плеск волн, стук тысяч ног долбил, как молот по голове, Северьян уже с трудом держался на воде. Надо было что-то думать, оставаться здесь попросту нельзя. Близился прилив, вода все прибывала, плотно прижимая Северьяна к доскам. Чуть попозже волна накроет его с головой. Тогда все равно придется искать новое прибежище, или подставляться под зоркие взгляды портовых стражников.

Северьян неспешно перебрался с безопасной стороны, прокрался к берегу, выбрался. Прямо перед ним оказался корабельный мостик. Работяги, взмыленные от пота, перетаскивали бочки с корабля на пристань, а толстый кряжистый мужик громко недовольно орал, требуя таскать аккуратнее. Северьян зацепился посохом за мостик, сдерживая крик рванул вверх. Запрыгнул, побежал на корабль и чуть не столкнулся лицом к лицу очередным рабочим. Но тот, усталый, потный, смотрел вниз, опасаясь оступиться. Ему не было дела до вторженца. Северьян, прикрываясь, проскользнул на палубу, спрятался в укромном месте, между сваленными в кучу канатами и горой всевозможного тряпья. Теперь оставалось лишь дождаться ночи, а там можно попробовать вернуться в город. Хотя, конечно, стражники ночью будут особенно напряжены, небось уже рыскают, ищут. Но в Славянский квартал все равно надо вернуться. Данила небось уже похоронил его заживо, и наверняка собрался уезжать отсюда. К тому же не один, еще ведь была девушка… А может это и к лучшему? Считает, что Северьян умер, ну и пусть считает. Проживет как-нибудь. Не загнется от горя. Тогда даже к Владимиру идти не надо. Данила явится, скажет, мол, погиб Северьян и велел откланяться. Эх, как бы не пришиб его Владимир сгоряча. Наверняка узнает, кто такой… Да и Данила не лыком шит, сам в штыки попрет… Нет придется идти, предупреждать паренька…