Катарина Керр - Чары кинжала

— Герро? — окликнула Бранвен. — О чем ты думаешь?

— О войне, — ответил он. — Если летом будет война, я не поеду. Обещаю тебе. Я найду возможность отказаться.

Бранвен улыбнулась. Ее сердце было полно любовью к нему. Что еще может предложить мужчина? Он предпочел любовь воинской доблести и славе… на все лето, чтобы затем вместе погибнуть осенью.

Бранвен хотела бы разделить с ним ложе ночью, однако, конечно, это было слишком рискованно, когда в доме так много слуг. Если жрецы в деревне когда-нибудь узнают об их грехе, они разорвут их на куски… Теперь они часто уезжали вместе из крепости, чтобы побыть вдвоем — погулять по лугу, поваляться в мягкой траве. Бранвен в объятиях брата забывала все на свете. Покой и тишина, царившие в ее душе, были прекрасны, словно погожий летний день. День перетекал в ночь — как вода в живом ручье — чистая и звенящая. Ничто не могло вывести ее из этого состояния умиротворения, даже случайные мысли об Исолле, помолвку которой Бранвен разрушила. Поначалу казалось, что Геррант тоже счастлив и безмятежен, но задумчивость и раздражительность постепенно овладевали им вновь.

Геррант становился все больше и больше похож на отца — мрачным, словно туча, особенно когда он бездельничал, слоняясь по дворцу или сидя перед камином. Однажды вечером паж, спеша к хозяину с пивом, поскользнулся и разлил напиток. Геррант рассвирепел и ударил мальчика, да так сильно, что тот оказался на полу.

— Неповоротливый болван, — проворчал Геррант и потянулся к клинку. Мальчик съежился от страха. Бранвен бросилась между ними.

— Убери руку, Герро, — сердито потребовала она, — через пять минут ты пожалеешь об этом.

Всхлипывая, мальчишка убежал из зала. Остальные слуги наблюдали эту сцену в полном оцепенении. Бранвен схватила Герранта за плечи и начала его трясти.

— Ох, проклятье! — очнулся Геррант. — Прости меня.

Бранвен сама долила ему пива, а потом отправилась в конюшню, где, как и предполагала, нашла мальчика, рыдающего на сеновале. Она повесила фонарь на торчавший в стене гвоздь и мягко положила руку ему на плечо. Ему было только двенадцать, и для своего возраста он был очень худым и слабым.

— Ну, перестань плакать, — успокаивала она. — Давай я посмотрю.

Он вытер рукавом слезы и повернул к ней лицо. На виске красовалась безобразная шишка, но глаз был цел.

— Лорд Геррант уже сожалеет обо всем, — сказала Бранвен. — Такое больше не повторится.

— Благодарю, госпожа, — заикаясь, ответил паж. — Что случилось с лордом Геррантом в последнее время?

— Он все еще не пришел в себя после смерти отца.

Мальчик задумался, щупая шишку.

— Он убил бы меня, если бы не вы. Если я вам понадоблюсь — можете рассчитывать на меня, клянусь!

Поздно ночью, когда в доме уже спали, Бранвен тихонько выскользнула из своей комнаты и отправилась к Герранту, который жил теперь в комнате отца. Большая резная кровать была накрыта покрывалом, на котором были вышиты ястребы, предназначавшиеся только для главы клана. Она тихонько приблизилась к нему, поцеловала и предложила ему себя, полагая, что таким образом поддерживает мир в доме. Потом он дремал, лежа в ее объятиях, будто удовлетворенное дитя, и каждый мускул его тела был расслаблен. Она в первый раз ощутила в себе ту силу, которой владеет она, женщина, использующая свою красоту и тело не только во имя любви. С принцем все было бы иначе. Слезы текли по ее щекам, и темнота помогала скрыть их от брата.

Хотя Бранвен была очень осторожна, путешествуя ночью из комнаты в комнату, на следующее же утро у нее возникло подозрение, что некоторые домочадцы кое о чем догадываются. Временами Бранвен ловила на себе удивленный и испуганный взгляд Луды. Однажды Бранвен отвела Герранта в сторону и попросила оставить ее одну, уехать куда-нибудь, хотя бы на охоту. В течение следующих нескольких дней он будто не замечал ее, — увлекся охотой, объезжал поместье и даже начал поговаривать о том, чтобы навестить Мэдока или Блайна. Но всегда, когда она находилась с ним в одной комнате, она чувствовала на себе его взгляд: он будто оберегал ее как свое сокровище. Она старалась избегать Герранта, но он все же настоял на том, чтобы она поехала с ним в горы. В этот день они открыли новую рощицу, устроив в ней ложе для любви. Она никогда не видела его таким пылким и нетерпеливым. Потом он спал в ее объятиях, а она, гладя его волосы, чувствовала себя такой уставшей, что ей захотелось слиться с землей и никогда больше не видеть неба. Геррант проснулся, потянулся и сел, счастливо улыбаясь. Рядом с ним лежал его кинжал.

— Герро, убей меня сегодня!

— Нет. Не сейчас.

Но Бранвен не могла освободиться от наваждения: пришло время умереть, они должны умереть сегодня, немедленно. Она села и схватила брата за руку:

— Я умоляю — убей меня.

Геррант ударил ее по лицу, первый раз в жизни. Бранвен вскрикнула. Он тут же обнял ее, поцеловал и умолял простить. Она простила, но только потому, что не могла поступить иначе. Он был больше, чем ее жизнь, — он был ее смертью. Все время, пока они ехали домой, Бранвен не покидала эта безумная мысль: они скоро умрут.

Вернувшись домой, они застали гостей. Лорд Блайн приехал с визитом.

Он пробыл у них три дня, развлекаясь охотой. Бранвен содрогалась от страха и избегала обоих мужчин. Только один раз она говорила с Блайном наедине, при этом он сдержал свое обещание и ни разу не заговорил о женитьбе. Перед отъездом, вечером последнего дня, он попросил Бранвен посидеть с ними. Геррант застыл перед камином и неотрывно смотрел на огонь. Он пил в этот вечер слишком много, и ему было не до гостя. Блайн рассказывал Бранвен о своей матери. Она слушала невнимательно и отвечала невпопад. «Что сказала бы Рода, если бы узнала правду?». Очевидно, Блайн неверно истолковал ее молчание.

— Вот видите, госпожа, — произнес Блайн. — Я обещал вам, что не буду говорить о женитьбе до весны, и я держу свое слово.

— Что такое? — очнулся Геррант.

— Я о свадьбе, — пояснил Блайн. — Я говорил тебе, что пообещал твоей сестре потерпеть.

— Да, помню, — улыбнулся Геррант. — Видишь ли, я тоже кое-что обещал ей. Я сказал ей, что не выдам ее замуж до тех пор, пока она сама этого не захочет.

— Даже если она останется в этом доме до конца своих дней?

— А почему бы нет?

Блайн колебался.

— Ну что ж, госпожа, — Он потемневшими глазами смотрел на Бранвен. — Вам повезло с братом, не так ли?

— О, да, — ответила Бранвен. — Я почитаю его.

Блайн слегка улыбнулся, но в этот момент Бранвен стало страшно. Языки пламени бросали зловещие отблески, и ей казалось, что пламя будто исходило от Герранта и своими огненными языками касалось Блайна, и никто не мог этому противостоять.