Катарина Керр - Чары кинжала

— Отец говорит, что каждый перед сражением испытывает необъяснимый страх, — сказала она. — Я надеюсь, что смогу взять себя в руки. По крайней мере, если надену эту проклятую кольчугу. Я тренировалась с Амиром сегодня, и она казалась мне уже намного легче.

— Так и должно быть. Страх надо гнать, он плохой советчик.

Джилл почувствовала, как холодная дрожь побежала по ее спине.

— Лослейн — ключ ко всему, — продолжал Адерин. — На Корбина так долго оказывалось давление, что без Лослейна его нервы сдадут: или он будет окружен, или сам предпримет вылазку. Я уже говорил с Калондериэлем и Дженантаром о том, чтобы они помогли мне справиться с Лослейном. Ты присоединишься к нам, когда мы пойдем на охоту за ястребом?

— Обязательно, но как мы его поймаем?

— Главное, чтобы он вылетел из гнезда. Держу пари, что смогу выманить его, я его хорошо знаю. — Адерин медленно поднялся. — Правда, на это нужно время, но я уверен, что в конце концов он придет к нам.

После того как Адерин ушел, Джилл еще долго сидела возле лагерного костра и размышляла. Около полуночи из темноты появился Родри, шагая тихо, как могут ходить только эльфы, и сел рядом с ней. Он был так близко, что сердце Джилл начало бешено колотиться.

— Скажи мне, — заговорщицки произнес Родри, — как ты считаешь, Невин прав, когда говорит, будто моя судьба — это судьба Элдиса?

— Да, Родри, я верю Невину. Ты снова терзаешь себя из-за того, что девушка призвана защищать тебя?

— А у кого от этого не заболит сердце? Это не только вопрос чести. Мне отвратительна мысли о том, что ты можешь быть ранена. Я думаю, что скорее соглашусь на то, чтобы барды опозорили мое имя, чем на то, чтобы ты получила хотя бы царапину в сражении.

— Ваша милость перепили меда?

— О, не будь со мной так язвительна. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя. И надеюсь, что ты тоже любишь меня.

Джилл поднялась, подбросила веток в костер и затем стала наблюдать, как дикий народец подпрыгивает над длинными языками пламени. Так прошло довольно много времени. Она услышала, как Родри неслышно встал позади нее.

— Джилл, — прошептал он, — я хочу услышать, что ты любишь меня. Хотя бы один только раз. Я знаю, что не принесу тебе ничего кроме боли. Наверное, ты поступаешь правильно, проявляя ко мне холодность. Джилл ничего не отвечала.

— Пожалуйста! — продолжал Родри. — Все, что я хочу, — это услышать, что ты меня любишь. Произнеси это хотя бы однажды, и я буду счастлив.

Родри обнял ее сзади и крепко прижал к себе. Простое человеческое участие и тепло его прикосновения опьянило Джилл.

— Я люблю тебя, — сказала она. — Я люблю тебя всем сердцем.

Он крепко обнял ее… и пошел прочь. Она не мигая смотрела на огонь. Ей казалось, что если она увидит, как он уходит, то обязательно заплачет.

— У нас есть еще одна последняя надежда, — сказал Новек. — Райс так сильно ненавидит своего младшего брата, что только из-за этого может вмешаться, дабы насолить ему.

— Да, в самом деле, он на это способен, — согласился с ним Корбин.

Лослейн просто пожал плечами, когда они оба посмотрели на него.

Они находились в осаде уже восемь дней — восемь мучительных дней в жаркую, сухую погоду. Восемь дней жизни за каменными стенами — испытание для человека, привыкшего ездить верхом с эльфами. Он хотел отомстить им за свои муки, сказав правду, но у него еще не было конкретного плана побега.

— Мне надо еще поработать над сознанием гвербрета, — лицемерно соврал он. — Но теперешняя ситуация не нравится ему. Он предпочитает не вмешиваться.

— Сколько можно? — произнес Новек. — Нам надо подумать о настроении в армии. Не мог бы ты действовать поживее?

— Двеомер не выносит, когда ему приказывают.

— Ах вот как ты заговорил! Ты действовал довольно резво, когда втянул нас в эту беду.

Лослейн гипнотически уставился на него. Из своей ауры он посылал энергию, нанося удары по Новеку, закручивая ауру лорда. Глаза Новека остекленели.

— Мне не нравится, когда меня оскорбляют, — бросил Лослейн.

— Я понял, — прошептал Новек. — Извини.

Лослейн крутанул ауру еще раз, а затем отпустил лорда на свободу.

— Кроме того, — продолжал Лослейн, — уверяю тебя, что моральное состояние армии меня волнует не меньше, и я смогу поддержать в людях уверенность в нашей окончательной победе.

Лослейн вскочил, поклонился и выбежал из комнаты. Ему необходимо было остаться наедине со своими мыслями. Больше всего ему сейчас хотелось вызвать пожар и сжечь эту вонючую крепость дотла.

Он обязательно сбежит; он сложит в мешок одежду, прихватит несколько монет и улетит — одинокий и свободный. Где-нибудь он найдет другого лорда — где-нибудь на востоке, где Адерин никогда не разыщет его.

«Я полечу за тобой, мальчик, — произнес Адерин, — хоть на край земли».

Лослейн взвизгнул и завертелся волчком. Но коридор был пуст. Только чувствовалось присутствие Адерина, как чувствуется в прогоревшем камине запах дыма.

«Раньше или позже, — продолжал голос Адерина, — я приду за тобой, или ты выйдешь сам. Раньше или позже — мы все равно встретимся с тобой».

Лослейн поспешил в свою комнату и запер за собой дверь. Он не сможет убежать — Адерин не позволит. В глубине души он был уверен в этом.

— Я должен победить его во что бы то ни стало, — тихо произнес Лослейн.

Если Адерин умрет, Лослейн сумеет сделать нечто большее, чем просто отнести послание гвербрету. Он сможет спалить палатку Родри, сгноить его провизию, наслать болезнь на его людей и лошадей, посеять панику в армии Родри и вынудить ее обратиться в бегство. Если только Адерин будет мертв. Если…

Около полудня Лослейн подошел к окну и попытался вызвать бурю. По меньшей мере, он зальет дождем Родри вместе с его проклятой армией, а потом сможет похвастаться этим перед Корбином и Новеком. Он вызвал духов Воздуха и Воды — и вот уже тучи начали сгущаться на горизонте. Волна за волной буря нарастала, ветер начал крепчать. Еще немного усилий, и…

…Неожиданно ветер стих, и тучи стали рассеиваться. Лослейн ругался и проклинал духов, пока наконец не увидел одного из владык стихий, шагающего по небу. Владыка был величественным и отдаленно напоминал эльфа. Серебристый свет окутывал его фигуру словно паутина. Повелитель взмахнул рукой, и духи улетели так стремительно, что Лослейну было не под силу вернуть их назад.

Лослейн бросился на подоконник и заплакал. Он знал, что это Адерин вызвал владыку. Когда-то однажды он вместе с отцом стоял перед величественным посланцем двеомера, и Адерин представил сына как своего преемника. Сейчас он был изгнанником, отщепенцем, и они не удостаивали его даже своим презрением.

Прошло около часа, прежде чем Лослейн почувствовал, что он в состоянии выйти из комнаты и спуститься вниз, чтобы пообедать. По лестнице навстречу ему двигался Адерин.