Катарина Керр - Чары зари

— Что случилось? — прошептал гертсин. — Ты выглядишь, как сама смерть.

— Правда? Боги, — Джил провела трясущимися руками по лицу и глубоко вдохнула. — Не знаю, что я сделала. Я… я думала о разных вещах, и внезапно мир стал странным, как тогда… когда я была с Перрином. Наверное, я попала в капкан силы, даже не осознавая этого.

Саламандр застонал.

— Это так же опасно, как призывать демона! Мы не можем здесь об этом разговаривать, поэтому попытайся держать себя в руках.

Джил кивнула, внезапно почувствовав себя очень усталой. Все вокруг нее казалось окрашенным в более яркие цвета, чем обычно, но в остальном мир сделался прежним. Джил с Саламандром отправились в таверну на углу рыночной площади. Это было большое заведение, состоящее из одной огромной круглой каменной комнаты с необычно высоким потолком. Когда служанка принесла им эль, Саламандр поинтересовался — почему помещение такое высокое.

— О, тут ребята подрались и свалили лампу в солому. Бах — и все взлетело. И пол второго этажа — тоже.

— Наверное, великолепное получилось представление, — заметил Саламандр. — Прости меня, Джилло, мне нужно выйти во двор.

Как только Саламандр закрыл за собой заднюю дверь, девушка присела рядом с Джил на скамейку. Она была хорошенькой, выглядела не старше шестнадцати. Голубые глаза ее были густо накрашены. Светлые, уложенные хитрыми кудряшками волосы украшались небольшими заколками из ракушек в бардекианском стиле, но одета она была в обычное для Дэверри платье.

— Тебе, наверное, очень одиноко на дороге с этим болтливым гертсином, — заметила она — Как насчет женского общества, Джилло?

Джил была слишком поражена, чтобы говорить. Рядом сидит женщина, которую обманул ее маскарадный костюм! Хотя Джил привыкла обманывать мужчин, большинство женщин обычно сразу же обо всем догадывались. Когда девушка положила руку ей на бедро, Джил отшатнулась.

— Ого, ты скромный, да? Гертсин называет тебя телохранителем, но готова поспорить: это нечто большее. Хорошо, хорошо, учти, я не хотела тебя оскорбить. Есть и такие мужчины, и они ко мне не лезут. Кому что нравится, как я всегда говорю. — Девушка взяла кружку Джил и отхлебнула с отсутствующим видом. — Я всегда задумывалась, почему это гертсин такой робкий и скромный с нами, девушками. — Она замолчала и хитренько улыбнулась. — Но ты такой молодой… Неужели ты не думаешь, что тебе следует попробовать и другое, хотя бы разочек?

Слишком смятенная, Джил не могла говорить. Она в отчаянии оглядывалась вокруг и увидела, что они собрали толпу зрителей — улыбающихся пиратов и девушек. Внезапно кто-то прошептал сигнал тревоги: Саламандр входил в заднюю дверь.

— В чем дело? — Гертсин прекрасно изображал негодование, проталкиваясь сквозь толпу. — Ты, маленькая дрянь! Решила поохотиться в моем заповеднике?

Медленно и с драматическим эффектом Саламандр поднял руку и показал на кружку, которую сжимала девушка. Голубой огонь вырвался из его пальцев, ударил по кружке и взметнулся вверх. Эль закипел. Девушка с криком бросила кружку на стол и подскочила. Ее платье зацепилось за скамейку, и она упала. Остальные отпрянули с ругательствами и криками.

— Ты, маленький шлюшонок! — повернулся Саламандр к Джил. — Такой же, как девки, клянусь.

Несколько пиратов в толпе потянулись к мечам. Саламандр расхохотался, подвывая, и снова взмахнул рукой. Прогрохотал гром, по таверне прокатились раскаты, появился дым, который становился все гуще; голубой свет внезапно прорезал спустившуюся тьму. Женщины с воплями побежали к двери; мужчины принялись ругаться. Саламандр развернулся и бросил в дверной проем убедительную, хотя и крошечную молнию. Истерично визжа, женщины метнулись обратно в зал.

— Никто не уходит! — крикнул Саламандр. — Вы — пустоголовые дураки, способные думать только о дерьме! Вы — вонючие, засиженные мухами куски свиного дерьма! Кого вы вздумали оскорбить?

Саламандр грациозно взмахнул рукой, вскочил на стол, окутанный клубами пурпурного дыма, и засмеялся. Это был глубокий музыкальный смех — смех радости и восторга, каким смеются только те, у кого в жилах течет эльфийская кровь. Побелевшие зрители жались по углам. Девушка, из-за которой все началось, осторожно подбиралась к ним на четвереньках.

— Ита-а-ак… — протянул Саламандр. Его зловещий тон не предвещал ничего хорошего. — Свиньи! Жабы! Что я вам — дурак, только на то и способный, что веселить вас похабными историями? Кем вы меня считаете? Забавным болтунишкой? По-вашему, вы, гнусные развратники и убийцы, выше меня? Ха! Да разве слабак посмеет вот так запросто шляться улицам Слайта? — Он замолчал и гневно уставился на толпу. — Да если бы я захотел, я сжег бы эту вонючую дыру дотла, и вы, ублюдочные вши, зажарились бы и подохли вместе с ней.

Как бы желая подтвердить свои слова, Саламандр отправил молнию в бочонок эля, который тут же объяло пламя. Снова поднялся вопль, кое-кто метнулся к бочонку, чтобы остановить пламя. Но огонь почти сразу проел дыру в бочке, эль разлился и затушил пожар. По помещению распространился едкий запах опаленного хмеля.

— Ну что, кто-нибудь еще сомневается в моей силе? — продолжал Саламандр.

Головы качались из стороны в сторону, подобно колосьям, склоняющимся под порывом ветра. Холодно усмехаясь, Саламандр подбоченился.

— Вот и отлично, вы, свиньи! Возвращайтесь к своим ничтожным забавам, но помните, кто я такой, и впредь относитесь ко мне с надлежащим почтением.

Он спрыгнул со стола и уселся рядом с Джил. В кабаке долго висела тишина, подобно остаткам дыма; затем постепенно пираты начали перешептываться; забулькал эль; кое-кто, перетрусив, пробрался к выходу и выскользнул вон. После того, как общая тревога улеглась, и кругом опять шумели и кричали, Саламандр обнял Джил за плечи, притянул к себе и зашептал:

— Это заставит их относиться ко мне с благоговейным трепетом, хотя бы ненадолго… — Затем он снова возвысил голос и подозвал служанку: — Девка! Забери у меня эту обугленную вонючую кружку и принеси свежего эля!

Кланяясь и дрожа, служанка осторожно приблизилась к ужасному господину Саламандру и, обернув руку фартуком, схватила его кружку, над которой все еще поднимался пар. Подавая новую, она сделала реверанс, словно придворная дама, а после сразу же удрала. Саламандр важно проглотил эль.

— Итак, мой неверный Джилин, ты усвоил урок?

— Да, — у Джил появилось острое желание придушить Саламандра. — Но я не уверен, который из уроков мне нынче довелось усвоить, о мастер.

Новости распространились почти так же быстро, как огонь, вызванный двеомером Саламандра. Пираты и горожане то и дело появлялись в дверном проеме или возле окон, они засовывали головы в комнату, чтобы взглянуть на мастера, а затем быстро исчезали. Наконец в помещение широкими шагами зашел Снилин. Он торжественно потряс руку гертсина и от души рассмеялся. Как и раньше отмечал Саламандр, трусость определенно не входила в число его многочисленных пороков.