Катарина Керр - Чары зари

Внезапно конь Райса взбесился. Ничем больше Ловиан не могла этого объяснить. Черный жеребец вдруг заржал и взбрыкнул, стараясь сбросить всадника, затем поднялся на дыбы и принялся бить передними копытами так, словно пытался отогнать невидимого врага. Райс ухватил коня за шею, но соскользнул вбок. Хотя гверберет был отличным наездником, когда его конь заметался в панике, Райс не удержался в седле. Ловиан слышала, как орут люди, до нее доносился стук других копыт. Черный жеребец Райса весь содрогался и как-то странно извивался и взбрыкивал, а затем он оступился, упал, сбросив Райса, и рухнул на него сверху. Ловиан услышала женский крик и только потом поняла, что кричит она сама.

Внезапно эскорт окружил ее. Один из солдат схватил под уздцы ее испуганную лошадь с женским седлом и отвел в сторону; другие спешились и бросились к лорду. Снова взяв себя в руки, Ловиан обратилась к человеку, который держал ее лошадь:

— Отправляйся назад, в дан! Привези Невина и телегу!

— Хорошо, госпожа, — он сделал легкий полупоклон с седла и поскакал галопом к Аберуину.

Ловиан спешилась и бросилась к упавшим как раз в тот момент, когда конь пытался подняться на ноги. Его передняя нога была сломана. Один из всадников загородил Ловиан путь.

— Госпожа, вам лучше не смотреть.

— Чушь! Мне довелось видеть немало ран. Я выходила целую толпу раненых мужчин.

Она оттолкнула его и опустилась на колени рядом с Райсом. Он лежал так неподвижно, что в первое мгновение Ловиан сочла его мертвым, но когда она дотронулась до щеки сына, его ресницы задрожали, и он открыл глаза. Райс попытался заговорить, и его лицо тут же исказила гримаса боли.

— Тихо, тихо, малыш. Скоро сюда приедет Невин.

Райс кивнул и уставился в небо, его губы кривились. Кровь стекала у него по лицу из рассеченной брови. Ловиан увидела, что у него сломана нога, — вероятно, в нескольких местах. Тем не менее, она знала, что худшие повреждения — внутренние, а их не сможет вылечить ни один лекарь, даже Невин. Ей оставалось только молиться Богине, пока не подъехал старик. За ним грохотала крытая повозка. Невин спешился и подбежал к Ловиан.

— Он жив?

— Еле-еле.

Ловиан отошла в сторону. Она стояла вместе с эскортом на обочине, когда Невин принялся за работу, вправляя ногу и накладывая шину. Он провел своими длинными ловкими пальцами по всему телу Райса. Ловиан увидела, как Невин качает головой и ругается себе под нос, и у нее внутри все похолодело. Наконец Невин крикнул возничему, чтобы тот помог ему положить раненого гвербрета на повозку. К тому времени Райс, к счастью, потерял сознание. Ловиан забралась в повозку вместе с ним и устроила окровавленную голову сына себе на колени. Невин наблюдал за ними. Его холодные голубые глаза ничего не выражали.

— Я хочу знать правду, без прикрас, — сказала Ловиан. — Он умрет?

— Госпожа, я просто не знаю. Их светлость — крепкий мужчина. Он будет бороться за жизнь, но повреждения очень серьезные. Более слабый человек был бы уже мертв.

Чтобы раненого трясло как можно меньше, они ехали в Аберуин очень медленно. Ловиан снова и снова припоминала случившееся. Почему конь вдруг запаниковал? Дорогу не перебежала даже мышь. Это случилось так, словно тут поработал двеомер. Внезапно она вся похолодела и окликнула Невина, который ехал немного позади. Он приблизился и пошел вровень с повозкой.

— Невин, это очень странный несчастный случай.

— Человек, которого ты за мной отправила, сказал то же самое. Могу ли я предложить обсудить это с глаза на глаз?

— Конечно, — Ловиан стало страшно, и у нее возникло ощущение, словно какая-то рука сжала ей горло. Старик явно соглашался с ее внезапной догадкой.

Жена Райса Мадронна встретила их у ворот. Это была худая белокурая женщина, красивая, но глупенькая, однако теперь на ее детском личике отражалась сильная воля. Ловиан не могла не восхититься невесткой, которая искренне любила своего мужа.

— Комната готова, — объявила Мадронна. — Как серьезно…

— Очень серьезно, но это еще не конец. Вдвоем мы поставим его на ноги.

Пока мужчины относили Райса в его покои, Ловиан отправилась к себе. Она сняла запачканное кровью платье и тщательно вымылась. Затем надела чистое платье, строгое, из серого полотна, и глянула на себя в зеркало. Лицо, которое смотрело на нее, казалось, за несколько часов постарело на несколько лет. Ловиан болезненно осознавала глубокие морщины, которые прорезали ее щеки, и полумертвый взгляд.

— Ах, Богиня, неужели я похороню еще одного сына?

Она отвернулась от зеркала, зная, что именно это ей и предстоит, несмотря на все целебные травы и искусство Невина. Тем не менее, Ловиан не могла плакать. Она хорошо помнила тот день, когда ей принесли второго сына, нежного Эйдри. Тем летом ему как раз исполнилось шестнадцать. Его привезли домой завернутым в одеяло, привязанным к коню. Эйдри убили, когда он вместе с отцом отправился на войну. Ловиан стояла во дворе и смотрела, как срезают веревки и снимают тело с коня. Она не позволила себе ни одной слезинки, потому что знала: за ней наблюдает боевой отряд, а если она заплачет, то начет кричать, как умалишенная. Сейчас Ловиан чувствовала то же самое. Райс, конечно, приводил иногда ее в ярость. Но он все равно был ее первенцем.

Ловиан тряхнула головой, вышла из комнаты и отправилась вниз, в большой зал. С той стороны, где всегда сидели члены боевых отрядов, мужчины много пили и мало говорили. Даже те, которые приехали вместе с ней в качестве эскорта, помалкивали. Проходя мимо, Ловиан жестом подозвала капитана, Каллина из Керрмора. Он поспешил за ней к столу для хозяев и почетных гостей и склонился рядом.

— Он будет жить, госпожа?

— Могу только надеяться, капитан. Мне нужно отправить курьера в дан Дэверри. Короля необходимо поставить в известность. Выбери человека, которого ты считаешь наиболее подходящим для этого задания. Пусть он готовится отправляться в путь.

— Хорошо, госпожа. Лучше, если это будет один из людей Райса.

— Вероятно, это правильно с точки зрения формальностей, но я не могу ими командовать.

— Но, госпожа, теперь вы — регентша.

— О, боги, ведь и правда! Все произошло так быстро, что я едва соображаю.

— Так чувствовал бы себя на вашем месте любой, госпожа, — Каллин заколебался, чувствуя искреннее сострадание к матери умирающего. Но его связывали ограничения, накладываемые ее рангом и его положением. Наконец капитан заговорил снова: — Ваша светлость, вы знаете, что у меня с гвербретом в прошлом были разногласия, но у меня болит сердце, когда я вижу вашу печаль.

— Спасибо.

Когда Каллин поднял голову, Ловиан внезапно вспомнила Родри и все, что может означать смерть Райса. Воин, закаленный во множестве сражений, который в эти минуты стоял рядом с ней, любил Родри как родного сына, и Ловиан поняла, что сердце Каллина сейчас разрывается. Если Райс умрет — и даже если он просто много месяцев будет прикован к постели — у короля появится прекрасное основание призвать его брата, и Райс не сможет высказать никаких возражений. Ловиан всем сердцем желала, чтобы Родри вернулся домой… Но не такой же ценой!