Катарина Керр - Чары зари

— Конечно, лорд Мадок интересуется конокрадами. Он ведь конюший, не так ли?

Затем они ушли. Внезапно Перрин почувствовал слабость в ногах. Он тяжело опустился на солому и закрыл лицо руками. Он оскорбил одного из могущественных королевских слуг. Он обречен. Перрин не представлял, сколько просидел так, прежде чем открылась дверь. Стражник протянул ему поднос с половиной буханки хлеба и парой кусков холодного мяса.

— Жаль, что нам пришлось забрать у тебя кинжал, парень, — его улыбку нельзя было назвать приятной. — Будешь грызть зубами, как волк, идет? Утром к тебе явится один из младших советников.

— Зачем?

— Конечно, чтобы рассказать тебе о твоих правах. Послушай, тебя схватили с неопровержимыми доказательствами твоей вины, но тем не менее, тебя все равно поведут в суд. Можешь пригласить кого-нибудь из родственников, чтобы защищать тебя. Просто скажи советнику, кого ты хочешь видеть, и они отправят к ним посыльного.

— Я не хочу, чтобы мои родственники знали. А боги, я лучше буду умирать медленно, по частям чем посмотрю в глаза своему дяде.

— Жаль, что ты не подумал об этом раньше, да? Ну, я уверен, что можно организовать все так, как ты хочешь. Не желаешь видеть здесь своих родственников, нет необходимости тратить время посыльных.

Тюремщик дал ему кружку эля и запер дверь. Перрин услышал, как он насвистывает, удаляясь по коридору. Хотя еда и питье неожиданно оказались приличными, Перрин ел только для того, чтобы чем-то занять время. Мысль о том, что Беноик и Нед узнают о его позоре, лишила его аппетита. Когда-нибудь они, конечно, все равно узнают. Хорошо бы они не приехали посмотреть на его казнь. Перрин вспомнил слова тюремщика о том, что он мог бы подумать о такой судьбе и раньше, и пролил несколько слезинок, соглашаясь со справедливостью этого замечания.

— Но я ведь на самом деле их не крал. Кони следовали за мной по доброй воле, ведь так?

Только в некотором смысле. Перрин резко вскрикнул и вскочил на ноги, разбросав хлеб по соломе. У двери стоял приятный белокурый мужчина с голубыми глазами. Судя по обильным вышивкам на рубашке, он являлся одним из приближенных короля.

— Меня зовут лорд Мадок. Стража, выведите его.

— Вы собираетесь повесить меня сразу же?

— Ничего подобного. Я хочу немного с тобой поговорить, парень.

Они связали ему руки и отвели в караульное помещение — длинную узкую комнату, с давящим низким потолком. На одной стене в подставках горели факелы, у другой стоял узкий стол с разложенными на нем пыточными инструментами.

— Я во всем признаюсь, — пролепетал Перрин. — Не нужно меня пытать.

— Да я и не собирался тебя пытать. Я хотел на тебя посмотреть. Стража, привяжите его к стене, затем можете идти ужинать.

— Спасибо, лорд — капитан караула поклонился ему. — Вы случайно не знаете, когда его поведут на суд?

— Его не будут судить здесь. Наш сеньор передает его на суд Райса, гвербрета Аберуина. Этот идиот изнасиловал дочь одного из подданных гвербрета, которого он очень высоко ценит, а по законам Элдиса ее отец имеет право разрезать его на куски.

У Перрина подкосились колени. Не будь он привязан к железному кольцу в стене, он бы упал.

— Ха! — фыркнул капитан. — Прекрасный образчик благородного лорда. Насилует женщин и крадет лошадей.

После того, как стражники ушли, Мадок повернулся к Перрину и принялся рассматривать его холодными, ничего не выражающими глазами. Перрин покрылся едким потом.

— Ты знаешь, кто отец Джил, парень?

— Нет, лорд.

— Каллин из Керрмора, вот кто.

Перрин закричал, сдавленно рыдая.

— Они дадут ему меч и щит, а тебе кинжал, чтобы защищаться, и спустят его на тебя. Как ты думаешь, есть у тебя шанс выиграть это сражение?

Перрин покачал головой.

— Вот и я сомневаюсь. Будь у тебя все золото мира, чтобы предложить в виде возмещения, Каллин не стал бы его брать. Он предпочел бы твою кровь. Ну так что, собираешься ты с ним встречаться? Или сделаешь то, что я тебе скажу?

— Что угодно, лорд. Я сделаю все, что угодно. Пожалуйста, поверьте мне. Я никогда ее не насиловал! Я думал… я думал, что она меня любит.

— Знаю. Твоя глупость — одно из тех обстоятельств, которые тебя сейчас спасают. Если я тебя развяжу, ты дашь мне слово чести, что не попытаешься убежать?

— С радостью. Да я сомневаюсь, что могу убежать, лорд. В моем-то состоянии…

Мадок отошел назад, глядя на Перрина странным образом. Его глаза двигались так, словно он рассматривал воздух вокруг Перрина, а не его самого.

— — Ты ведь умираешь от усталости, не так ли?

Как только Перрина развязали, его зашатало, и он бы упал, если бы его не поддержал лорд Мадок. Конюший потащил Перрина по комнате к низкой скамье, установленной перед очагом, где были выложены сухие дрова.

Их оставалось только зажечь. Мадок подбросил пару поленьев и щелкнул пальцами. Огонь тут же заплясал по дереву. Перрин закричал, но тотчас зажал рот руками. Он скорчился и в ужасе уставился на Мадока

— Ты выглядел замерзшим, парень. Я подумал, что нам нужно зажечь огонь. Молодой дурак! Неужели ты не видишь, во что впутался. С этой минуты ты будешь делать все, как я скажу. Или…

— Буду. Все, что угодно, лорд. Клянусь вам честью клана Волка и богами моих людей.

— Хорошо. Помни об этом на пути в Элдис.

— Я поеду туда? Вы же сказали, что не дадите…

— Я сказал, что не дам Каллину добраться до тебя. Но там есть другой человек, который очень хочет с тобой поговорить. Мой дядя. Его зовут Невин.

В те дни Керрмор еще не разросся настолько, чтобы дотянуться до места слияния рек Гвармейл и Бел. Там стояла небольшая деревня Денвер — около сорока домов и пара деревянных причалов, имелся и постоялый двор для путешественников, которые не успевали добраться до Керрмора до наступления темноты. Королевская галера пришвартовалась в Денвере, якобы для закупки эля, но на самом деле — чтобы спустить Джил на берег. Саламандр вез письмо для гвербрета, поэтому его тут же заметили бы. Поскольку Джил хотела задать вопросы людям, не желающим иметь никаких дел ни с их светлостью, ни с его стражей, ей не требовались сопровождающие.

Она тащила старое седло и повод, специально для этой цели купленные в дане Дэверри, и все свои пожитки. Входя в деревню, она нарочно хромала и ругалась, словно ей пришлось долго идти в сапогах, предназначенных для верховой езды. Джил добралась до пыльной городской площади и увидела там несколько бездельников, которые прохлаждались в тени ивы.

— Что случилось, серебряный кинжал? Потерял коня?

— Да. Он сломал ногу примерно в пяти милях к северу отсюда. Есть ли в городе человек, который продаст мне коня? Боги! Надеюсь, мне никогда в жизни не придется еще раз столько идти пешком.