Катарина Керр - Чары тьмы

— Ты просто до сих пор не нашел подходящую девушку.

— Не надо шутить надо мной, Гвен. Я не проживу долго. Ты намерена умереть, не так ли? Я вижу это в твоих глазах, когда бы мы ни ехали на бой. Я не собираюсь пережить тебя ни на минуту. Я молился твой Богине и обещал Ей это. — Наконец он посмотрел на нее. — Поэтому я подумал, что вполне могу дать ту же клятву, что и ты.

— Не надо! В этом нет необходимости, и если ты ее нарушишь…

— Ты не веришь, что я смогу это сделать, не так ли?

— Я не это имела в виду. Просто нет оснований для такой клятвы.

— Есть. Что дает мужчина любимой женщине? Дом, достаточно еды, время от времени — новое платье. А я никогда не смогу дать тебе ничего этого, поэтому дам то, что могу. — Он улыбнулся ей, солнечно, как всегда. — Пусть для тебя это и неважно, Гвен, но ты никогда не увидишь меня с другой женщиной: Ты никогда не услышишь ни о чем подобном.

Ей казалось, что неожиданно она обрела чистое серебро там, где прежде видела только закопченную медь.

— Рикко, я никогда не нарушу свою клятву. Ты это понимаешь?

— Если бы не понимал, стал бы я давать свою?

Когда Гвенивер схватила его за руку, то почувствовала, что вместо нее говорит Богиня.

— Но если бы я когда-либо нарушила ее, то это был бы ты, а не Даннин. Несмотря на его ранг, ты превосходишь его во всем.

Он заплакал.

— О, боги, — прошептал Рикин. — Я последую за тобой на смерть.

— Последуешь, если ты вообще за мной последуешь.

— В любом случае в конце концов Богиня получит нас всех. Почему, клянусь всеми кругами ада, я должен беспокоиться, когда это случится?

— Я люблю тебя, — сказала Гвенивер.

Он поймал ее руку, их пальцы переплелись.. Они долго сидели так, не разговаривая, затем Рикин тяжело вздохнул.

— Как жаль, что я не могу сберечь свое жалованье и купить тебе помолвочную брошь, — сказал он. — Просто подарок, чтобы это отметить.

— Я чувствую то же самое. Подожди, я знаю. Поклянись со мной клятвой крови, как они делали во Бремена Рассвета.

Рикин улыбнулся и кивнул. Гвенивер дала ему свой кинжал, и Рикин сделал небольшой разрез у нее на запястье, потом на своем собственном и приложил одну кровоточащую ранку к другой.

Когда Гвенивер смотрела ему в глаза, ей хотелось плакать, просто потому, что Рикин выглядел так торжественно, и потому, что это было свадьбой — никакая другая для нее невозможна.

Тонкая струйка крови побежала у нее по руке. Внезапно Гвенивер почувствовала Богиню, Ее холодное присутствие.

Она знала: Черная Госпожа довольна их любовью — чистой и крепкой, как еще один меч, возложенный на Ее алтарь. Рикин склонил голову и поцеловал Гвенивер — только один раз.

Позднее тем же утром бесцельная прогулка привела их в сад трав Невина и к самому Невину, который стоял на коленях и занимался своими растениями. Когда они окрикнули его, он встал и вытер грязные руки о бригги.

— Доброе утро, — поздоровался он. — Судя по слухам, которые до меня донеслись, вы двое скоро отправитесь назад, на земли клана Волка.

— Да, — подтвердила Гвенивер. — И очистим их от паразитов.

Невин склонил голову набок и посмотрел вначале на Гвенивер, потом на Рикина и снова на Гвенивер. Его взгляд внезапно стал холодным.

— Что это у тебя на запястье, Рикко? — спросил он. — И похоже, что у дамы тоже есть такой-то порез.

Со смехом она подняла руку, чтобы продемонстрировать высохшую кровь.

— Мы с Рикином вместе дали клятву. Мы никогда не ляжем в одну постель, но ляжем в одну могилу.

— Вы — глупые молодые олухи, — прошептал Невин.

— Эй, послушайте, — возмутился Рикин. — Неужели вы думаете, что мы не сможем ее сдержать?

— О, конечно, сможете. Несомненно, вы великолепно сдержите свою великолепную клятву и получите как раз ту награду, которой жаждете, — раннюю смерть в битве. Барды много лет будут петь о вас.

— Но тогда почему вы выглядите таким обеспокоенным? — вставила Гвенивер. — Мы никогда не стали бы просить чего-то лучшего.

— Знаю, — старик отвернулся. — И это беспокоит меня и заставляет болеть сердце. А, ну, это ваш вирд, не мой.

И не произнеся больше ни слова, он встал на колени и вернулся к своим растениям.

Этим вечером Невин был не в состоянии задерживаться за столом в большом зале и наблюдать за тем, как Гвенивер смеется. Он ушел в свои покои, зажег свечи, затем стал ходить взад-вперед, размышляя, что же есть такого в его народе, что заставляет его получать удовольствие от страданий и любить смерть так, как другие любят роскошь и богатство? Гвен и ее Рикин думали, что они любят друг друга, в то время, как любили темную прожилку в душе Дэверри.

— А, боги! Теперь это не мое дело.

Свеча затрепетала, словно качала свой золотой головкой, говоря «нет». На самом деле это было его дело, независимо от того, удастся ли ему помочь им в этой жизни или же он будет вынужден ждать их следующего перерождения. Его касалась судьба не только Гвенивер, но и Рикина. Независимо от того, нарушат они клятву или нет, они связали себя цепью вирда, и для того, чтобы распутать ее, потребуется мудрость короля Брана — и сила Версингеторикса, чтобы сломать ее. Мысли об этих двух героях Времен Рассвета сделали мрачное настроение Невина еще хуже. Проклятая клятва крови, что-то прямо из старой саги! Невин хотел объяснить им, заставить Гвенивер и Рикина увидеть, что всегда проще упасть, чем карабкаться. Стоит отпустить то, за что держишься, чтобы упасть, как возникает великолепное чувство легкости и силы. Гвенивер никогда не станет слушать. И вероятно уже слишком поздно.

Невин рухнул на стул и уставился в пустой камин. Он почти физически ощущал, как все королевство скользит назад. Гражданские войны ломают и рушат достижения многих лет. Культура, образование, рыцарская честь, забота о бедных. Бесславно гибнут все эти признаки цивилизации, на которые такое количество людей потратило столько лет.

Впервые на протяжении своей неестественно долгой жизни Невин задумался о том, чего стоила его служба Свету. Может ли на самом деле существовать какой-то Свет, которому следует служить? Так легко и просто жизнь соскальзывает во тьму… Никогда раньше он не осознавал с такой очевидность, насколько хрупка цивилизация. Она плавает, как масляное пятно на черном океане людского сознания.

Что касается Гвенивер, у Невина оставалась одна последняя отчаянная надежда: если ему только удастся сделать так, чтобы она увидела, насколько большую власть предлагает двеомер. Ничто не земле не может сравниться с этой властью. Ведь Гвенивер любит власть. Возможно, ему удастся увезти ее от королевского двора. Ее и Рикина, потому что Гвенивер никогда не бросит его. Они могли бы уехать в дикую северную страну или даже в Бардек. Там он поможет ей сбросить с себя груз, который она взвалила на себя, там она сможет все понять. Этой же ночью Невин отправился к ней в покои для важного разговора.