Василий Купцов - Крутен, которого не было

У берега, ноги по колени в воде, стоял Речной Старец. Молча смотрел на толпу, что кричали — не слушал. Младояр, не снимая сапог, прыгнул в реку, сразу зачерпнув голенищами водицы. Подошел к старцу.

— Ну, что там, как прядется нить? — спросил княжич.

Старик опомнился, видать — вопрос попал, как стрела, точно в цель.

— Ни одного узелка, княжич, — казалось, Видящий даже удивлен, — гладка пряжа, будто ничего и не было… И не будет!

— Закопают все обратно! — сообщил Младояр наставнику.

— Князь повелел? — даже не удивился Иггельд.

— Нет, он не знает еще.

— Что, Асилуш так решил?

— Он тоже еще не ведает!

— А кто ж тогда ведает? — старик чуть наклонил голову, взглянул на княжича.

— Я!

— А ты откуда знаешь?

— Речной Старец мне шепнул, — гордо заявил Младояр, — сказал, что ничего не изменится!

— Эка мудрость, все знают, что все проходит и ничего не меняется, — махнул рукой Иггельд.

— Нет, он не о том, и не так говорил!

— Понимай, как знаешь, — отмахнулся Иггельд, — ты к пещере пойдешь?

— А как же… Вроде солнце высоко, дождика нет, в самый раз прогуляться, да волшебников в хрустальных домовинах попользовать-полечить!

Удивительно устроены люди! Казалось бы, дома дел по горло, сады да огороды, курята-поросята, опять же и любовью заняться — не грех. Так нет же, который день стоит толпа у пещер, мальчишки прибегают сюда, будто тут орехи раздают, да еще и на меду! Народ обсуждает то, да се, а сами — на пещеру глазами зыркают. Младояр уже слышал, дядя Яснополк балагурил, князю предлагал здесь теперь вече созывать, раз уж все горожане и так сюда хаживают!

Пока протискивались сквозь толпу, у Иггельда калиту срезали, счастье — было в ней всего два сребреника, да и те — затертые. Лекарь все больше к разговорам прислушивался, да и княжич — тоже, вот и не приметили вора. А сплетни, оно известно, впереди катятся. Не раз и не два доносилось — мол, сегодня живого мертвеца вынимать будут! Вот так, вот тебе и секреты тайные, знанья сокровенные, кои простому народу знать не положено. Как же! Будет он, народ, спрашивать — что положено, а что — нет? Мужи в чистые рубахи оделись, расшитые, синие да красные, девки щеки нарумянили, брови подвели, даже малышня беспортошная, и та — если не хари, то хоть носы умыла — местами…

Вот и пещера. Протиснулись, теперь не только стены мешают, народа набралось — что семечек в огурце. Да и сам огурец — не с грядки, а соленый, нет, в уксусе маринованный — дышать в этой пещере-кадушке нечем, духота да смрад…

— Что делать-то, Игг? — кинулся навстречу лекарю Веяма, голосок — беспомощный, — Домовину не вынести, а при всем этом народе плиту прозрачную снимать — непорядок. А вдруг да что? Опять же, пустим дурмана макового — сами надышимся, рядком уляжемся. Все заткнуто, последние зеркала то и дело закрывают задами-то!

— Я скажу князю, — буркнул Иггельд, разворачиваясь к выходу.

Нет, совсем не так представлял Младояр заботы ведовские, думал о том, что главное — заклятья да снадобья, оказалось же — наперед всего любопытных погнать, на то большая половина сил и уходит…

Княжич выбрался из пещеры, за ним — Веяма, мудрец, казалось, потерял все свое величие, временами норовя уцепиться за край рубахи паренька. Совсем старичок непривычен к толпе да толкотне, на рынок, небось, сам не ходит…

Вот и князь — головой вертит, не знает, видать — кого слушать, Иггельда ли, или все новых и новых просителей. Лекарь, завидев Веяма, поманил рукой.

— Вот, князь, слушай, что мудрец скажет! — громким голосом, стараясь перекричать толпу, сказанул Иггельд. А сам мудрецу и так, и эдак кажет — мол, давай, ругнись, и потверже!

— Князь, — собравшись с духом, рявкнул Веяма, вокруг так и стихли, вот уж не ожидали, — из пещеры надобно всех вывести, а мне в помощь четырех молодцов нехилых, да десяток дружинников с пиками серебряными!

Теперь смолкли все!

— И народ пусть отойдет подале, а то — как вырвется ракш, тьму лет просидевший, да наружу, наестся мяса человечьего, напьется кровушки…

Младояр едва не прыснул, стоявший недалече молодой жрец — то же едва сдержал улыбку. Зато остальные восприняли угрозу вполне серьезно, паники не было, но чистое пространство перед входом в пещеру начало само собой быстро увеличиваться. «Побегут или не побегут?» — гадал Младояр, — «Коли толпа испугается, затопчут многих. Зря Веяма так…».

— Ну, пока домовину не открывали, — раздался ясный голос Дидомысла, уж он-то понял задумку ведуна с ходу, — бояться нечего. А вот к полудню — отойдите, добрые жители Крутена, подальше! А еще лучше — в город идите, делами занимайтесь…

Ну, так его и послушали! Как же… Коли князь позвал бы на битву, али город защищать — враз бы за доспехами побежали. Ну, а отойти подальше — ладно, так и быть, разве что на пару шагов…

— Пошли, Игг, у нас дел по горло, — шепнул Веяма, — здесь и без нас управятся.

Младояр потянулся за стариками. Веяма вопросительно взглянул на лекаря — мол, а как с этим дружочком? Иггельд лишь кивнул — мол, пойдет с нами. Младояр юркнул в пещеру, на мгновение вообразив — вот сейчас, вот начнем! Да куда там… Битый час только и делали, что выпроваживали набившихся в колдовскую пещеру любопытных. Это посложней, чем там, на свежем воздухе. Ведь не может Младояр, в самом деле, в шею вытолкать собственного дядю, да еще и воеводу в придачу?! Дело продвинулось, когда в пещеру вошла четверка «нехилых» — каждый из молодцев не ниже сажени, да и плечи — соответственно. Затем протиснулись трое с пиками — наконечники со странным блеском, серебряные, что ли? Младояр вопросительно взглянул на Веяма — мол, а зачем серебро? За мудреца ответил Иггельд:

— Так уваженье внушает!

Оказалось, отец вновь предугадал все точно, только к полудню и навели порядок. Младояр, провозившись с жаровней, сам надышался макового дымка, теперь в глазах слегка поплыло, стало хорошо, да сонливо как-то… Иггельд приспособил небольшой мех, позаимствованный ради такого дела у златых дел мастера — кто ж лекарю откажет?! Потом каждый выпил по несколько капель из флакончика, Младояр знал, что в состав входит белена и еще что-то. Ядовито, конечно, но глаза прочищает!

Теперь, наконец-то, княжич сумел рассмотреть и домовину, и лежащего в ней. Тряпицы, прикрывавшие прозрачную крышку, сняли. Лежит, как живой, глаза прикрыты. А ведь Веяма рассказывал, что этот, безымянный, на него смотрел. Значит — может открывать и закрывать глаза. Но это ничего не значит. Младояр видел на рынке куклу работы заморской, та открывала глазки, да закрывала, коли уложишь… Чу — открыл глаза, взглянул на княжича, вновь прикрыл веки. Живой! Взгляд — осмысленный. А ведь те, чьи черепа пирамидкой сложены были — они все разума да воли лишены посредством ножа. А этот — понимает, взгляд разумный, внутрь проникает, волхв небось, колдун… И раны возле глазницы не видно — Младояр пригляделся — ни шрамика. Стало быть — настоящий владыка был…