Дмитрий Казаков - Солнце цвета меда

Тунд звался тоже, Бак и Скильвинг,

Бавуд и Хрофтатюр,

Гаут и Яльк у богов,

Офнир и Свафнир,

Но все имена стали мной неизменно.

Последние строки «Речей Гримнира» прозвучали под огромным дубом, и стало тихо. Ивар чуть пригнулся, выставил щит. Нерейд медленно извлек из колчана стрелу…

– Неплохо, – сказал кот, – впечатляет. Размер необычный, образы запоминающиеся. Я это беру.

Лычко судорожно сглотнул, Ивар ощутил, как расслабились занывшие от напряжения мышцы.

– Можете идти. – Кот словно не заметил, что викинги обнажили клинки.

– Э, а еще один вопрос… – Ивар поднял руку. – Где здесь в окрестностях можно достать коней?

– Коней? – Черный зверь одним гибким движением уселся, принялся задней лапой драть за ухом. Шерсть летела клоками, а глаза на усатой морде даже прикрылись от удовольствия, – На севере, в лесах, живет Баба Яга Костяная Нога. Она владеет огромными табунами. Только, боюсь, людей не особенно любит.

– Ничего, полюбит, – уверенно кивнул Ивар. – Прощай, ученый кот.

Кот не ответил. Судя по всему, он уже забыл про викингов и чесался так остервенело, словно его замучили блохи. А они у такой зверюги должны быть размером с майских жуков, если не больше.

– Живет в лесу и владеет табунами, – сказал Нерейд, когда исполинский дуб остался позади. – Где она их держит? На деревьях, что ли?

– Ты забыл, что мы не в Трандхейме и даже не в Гардарики. – Ингьяльд посмотрел на Болтуна почти с жалостью. – Кто знает, какие тут кони? Может, летающие?

– Ой! Здоровенная шишка, свалившаяся с елки, со звоном отлетела от шлема Харека. Тот от неожиданности оступился, звучно шлепнулся на задницу. Викинги загоготали.

– Какой-то лес неволшебный, – разочарованно сказал Ингьяльд. – Все самое обычное… Словно мы не в Тридесятом царстве, а где-нибудь в Бретланде!

Нерейд покровительственно улыбнулся:

– А ты что хотел, чтобы деревья ходили, а звери разговаривали?

– Нет уж! – Эриль затряс головой. – Одного говорящего кота мне вполне достаточно!

Через пустынную, угрюмую чащобу пробирались второй день. Светлые сосняки сменялись ложбинами, которые густо заросли елями. Там было сумрачно, а с серых стволов свешивались полотнища паутины. Березняки встречали веселым птичьим гомоном, а осинники – шелестом трепещущих на ветру листьев, круглых, словно монеты. Белки сновали вниз и вверх по стволам, бросая на людей любопытные взгляды, издалека доносился монотонный голос кукушки.

– Волшебства тут было не больше, чем в старом сапоге. А по мне, так без этого всего даже лучше, – простодушно сказал Кари. – Лешие эти… боги всякие… колуны… Морока с ними! Пока в землю вобьешь, они тебе больше пакостей наделают, чем жена с тещей!

– Ну не больше… – хотел отшутиться Нерейд, но на полуслове замолчал, вскинул голову. Сверху, из-за древесных крон, донесся полный тоски и злобы птичий крик, по мелодичности напоминающий скрип несмазанной двери.

– Лебеди? – удивился Ивар. – Посреди леса?

В просветы между ветвями была видна построившаяся клином стая. Толстые белые птицы, похожие на помесь гусей с лебедями, лениво махали крыльями, переговаривались гнусавыми голосами.

Один свалился набок, упал вниз, словно ястреб. Белое оперение мелькнуло над самой верхушкой ели, под которой стояли викинги.

– Чего это ему надо? – удивился Лычко. – Может, стрелой попотчевать?

– Не надо, – отмахнулся Ивар. – Кто их знает, этих то ли гусей, то ли лебедей.

Птица моталась туда-сюда над самым лесом, изгибала шею, высматривая что-то внизу. Черные глаза блестели холодно и подозрительно, а в крике звучала буйная ярость. Остальные парили кругами в вышине, выжидательно поглядывали вниз.

– Нас заметил, похоже… – изумился Ингьяльд.

– Ну и пусть. – Ивар пожал плечами. – Пошли. Неизвестно еще, сколько до этой Бабы Яги топать.

Странные птицы остались где-то за пологом ветвей, постепенно стихли пронзительные крики.

– Интересно, за что эту бабу Костяной Ногой прозвали? – спросил Нерейд, перелезая здоровенную валежину.

– Спросишь, – ответил Ивар, – при встрече.

– Неудобно, – нарочито смутился рыжий викинг, – женщина все же, хоть и Яга.

Чересполосица стволов неожиданно оборвалась, впереди вырос высокий частокол из толстенных, в обхват, бревен. Верхушки их были заострены, и сверху приветливо скалились человеческие черепа. Желтая кость нарядно поблескивала, провалы глазниц казались черными.

– Как тебе такой ответ? – сказал Ивар, чувствуя, как рука сама собой тянется к мечу,

– Если это, конечно, ее жилище…

– Коней не видать и не слыхать. – Лычко потянул носом, словно охотничья собака.

– Обойдем? – предложил Эйрик.

Двинулись вдоль частокола. Кари тяжело сопел, сучки под его ножищами трещали с таким грохотом, как будто на небе звучали раскаты грома. Харек, держащий лук наизготове, всякий раз вздрагивал. Оставалось лишь молить Ялька, чтобы молодой викинг с перепугу не пристрелил кого-то из своих.

Наконец открылся проход, ведущий внутрь. На крайних столбах черепа были лошадиные.

– Вот они, остатки табунов, – патетически возгласил Нерейд. – Далеко на таких не ускачешь…

Внутри частокола, который огораживал немалое пространство, виднелась одна-единственная трухлявая хатка, стоящая почему-то на двух столбах. Один из них пошевелился, поскреб землю, и Ивар с ужасом понял, что это не столбы, а громадные птичьи лапы!

– Курьи ноги! – слабым голосом сказал Лычко. – Избушка-избушка, встань к лесу передом, а ко мне задом.

Избушка топталась на месте, ковырялась в земле, точно самая обыкновенная курица, разве что не кудахтала. От нее доносились треск и грохот, словно сталкивались между собой сухие палки.

– Это мы куда-то не туда пришли, – убежденно сказал Иигьяльд. – Нам кони нужны, а не яйца размером с голову…

– Похоже на то, – проворчал Ивар. Никто не испытывал желания заходить внутрь. Вряд ли существо, украшающее забор человеческими черепами, отличается особенным гостеприимством, – Но, может быть, хоть дорогу спросим к этой Бабе Яге?

– Отчего же не спросить? – Глаза Нерейда были честные, преданные, но сам он с места не двигался. Ясное дело, в подобную опасную передрягу надлежит лезть в первую очередь конунгу.

– Пошли, Ингьяльд, – сказал Ивар, поудобнее перехватывая шершавую рукоять меча. Лезвие, выкованное когда-то мастерами сидхе, не светилось, клинок не чувствовал опасности. – Если чего, поможешь рунами…

Вдвоем шагнули внутрь частокола. Рядом с проходом обнаружилась поленница, а за ней – пристроенный к ограде сарай. Все это напоминало усадьбу зажиточного бонда, но среди дикого леса выглядело донельзя нелепо.