Вера Камша - Башня ярости. Книга 2. Всходы Ветра

– Да, она будет рада встрече.

Они с Герикой заговорили, как чужие. Эльф старался скрыть свои чувства, но Геро все поняла. Ради Александра лгали оба, и это у них выходило отлично. В Убежище Клэр славился своей правдивостью, но жизнь разведчика учит лжи. Пришли Гардани – Анджей, Ежи и Стефан, а Герика-Ликия попрощалась, не желая мешать мужскому разговору. Утренний Ветер проводил ее взглядом. Мы не властны ни в нашей памяти, ни в нашем сердце. Рыцарь Осени не вправе судить Темную Звезду, но должен ли он рассказать ей о Рене? И как теперь смотреть в глаза Рене, если их тропы вновь сойдутся?

Скиталец исчез, как и собирался, но разведчиком Клэр быть не перестал, он поклялся, что, как бы ему ни хотелось рисовать, не бросит меч, коня и дорогу...

Рыцарь Осени медленно и спокойно рассказывал новости. Тодор Фронтерский с позором выставил посланцев Тартю, пытавшихся стравить его с Гварой и Наботом.

В Тагэре, Мальвани и Эстре зреет бунт, но остальная часть Арции покорилась. Люди боятся, страна наводнена «краснопалатниками» и циалианскими прихвостнями, без которых Пьер Тартю не может жить. Узурпатор больше не пытается мягко стелить и дерет шкуры со всех – от крестьян до нобилей. Исключение составляют лишь клирики, чиновники и новые гвардейцы.

Предстоятель Илларион проповедует о скором пришествии Антипода и не желает благословлять короля. Говорят, антонианец безумен, но Кантиска пока молчит. По всей Арции продолжают ловить маркиза Гаэтано, мириец же, словно в отместку, открыто разгуливает по столице, его видят то тут, то там. За голову смутьяна назначена награда, но ее вряд ли кто-нибудь получит. Клэр тоже пытался разыскать мирийца, но не смог...

Разошлись глубокой ночью, но Клэр, несмотря на усталость, не ложился. Разговор с Герикой был важнее всего, хотя видеть ее не хотелось. Женщина пришла сама. Это случилось перед самым рассветом, и Утренний Ветер прекрасно понял, что или, вернее, кто ее задержал.

– Сначала объяснимся, – Эстель Оскора прямо взглянула в глаза Рыцарю Осени. Внешне она изменилась не столь уж и сильно, разве что отросли отрезанные Лупе волосы.

– Изволь, – кивнул Клэр, – признаться, я был удивлен, увидев тебя здесь...

– ...с другим, – закончила за него Герика. – Героиня песни должна любить лишь раз, не правда ли? Но я недостойна песни, Клэр, и знаю это. Наши чувства от нас не зависят, я могла отказаться от Александра, но это не вернуло бы меня в прежнюю любовь. Я слишком долго шла домой, эмико, слишком...

– Не мне тебя судить.

– Но ты судишь, – Эстель Оскора кривовато улыбнулась. – Твое сердце осталось прежним и принадлежит Осени и Тине. У Лебедя может быть только одна любовь, но во мне слишком мало вашей крови. Я не умею быть верной и никогда не умела. Я забыла Стефана, почти полюбила Астена, затем встретила Рене, и он стал для меня всем. Для вас наша любовь и наша жертва были песней, но конец ее оказался не правильным. Но разве наша жизнь правильна?

– Ты сказала все, мне нечего добавить. Теперь скажи, как ты из башни Адены попала в Гразу?

– По воле того, кто открыл Тропу Отчаяния. Я не знала, чего от меня хотят, но увидела раненого всадника, за которым гналась целая свора, и вмешалась.

– Что ты сделала с теми, кто шел следом?

– Дикий ветер, мне это удается лучше всего. Лошадей, впрочем, я пощадила. Битва была проиграна, но спасти раненого я успела, хоть и не знала, что спасаю короля. Дальше все случилось само собой, я не сразу поняла, что со мной творится, а когда поняла, решила взять от жизни все. И хватит об этом. Тебе неприятно видеть меня не с Рене, а я не хочу бередить твою боль, но есть вещи, которые в Вархе должны знать, а с Эмзаром мы вряд ли встретимся. Как я поняла, он не готов оставить Кольцо, а я не должна появляться там, где меня знают слишком многие.

– Я все передам. Спасибо, что избавила меня от лжи. Что ты хочешь рассказать?

– Многое, – Геро поправила шпильку. – Мы вернулись вместе с Эрасти, нам открыли дорогу сразу двое.

– Где Проклятый?

– Не знаю. Мы решили до поры до времени не обнаруживать своего присутствия. Эрасти считает, мы не вправе растрачивать силы на тех противников, с кем справятся другие. Я не была в этом уверена, пока не прогулялась по Миру Обмана, но теперь признаю его правоту.

– Где Ройгу?

– Я ищу его, – задумчиво произнесла Герика, – но он исчез. Я его не слышу, не слышала даже тогда, когда горели его храмы. Клэри, лучше б он был здесь и в полной силе, с НИМ я бы справилась...

Было уже поздно, когда Его Величество начертал последнюю резолюцию и с чувством выполненного долга отложил перо. Пьер с детства относился к бумагам с уважением, граничащим с нежностью, и теперь получил возможность удовлетворить свою страсть. Сначала король передал обязанности Главного Казначея Казначею Красной Палаты, сделав того единственным хранителем государственных денег, но потом стал вмешиваться и в его дела. Счета двора и всего королевства Пьер вел сам, не доверяя даже своему избраннику.

Сегодня Его Величество имел все основания гордиться: он сделал все, что намечено. Странно, но некоторые не понимают, что работа с бумагами важнее и нужнее громыхания железом. Правда, Александр Тагэре был силен и в первом, и во втором, но зато не владел искусством интриги и проиграл. Времена, когда король был лучшим воином своей страны, безнадежно прошли. Сейчас победы одерживают не на поле боя, а во дворцах, придет время, и Арция станет сильнее Ифраны, а потом и подчинит ее. Конечно, освободиться из-под Паучьей опеки непросто, но он это сделает. А Сезар Мальвани, сам того не желая, поможет.

Если Оргонда разобьет Ифрану, с ней можно будет говорить другим тоном, а если Ифрана проглотит Оргонду, у нее будет несварение. И, опять-таки, этим нужно воспользоваться. Твои самые сильные враги – это твои друзья и покровители. Их неудачи – это ступеньки к успеху, надо только суметь ими воспользоваться. Правда, иногда существует опасность, что союзники потребуют помощи, но сейчас это не грозит. Жоселин понимает, что впутывать Арцию в оргондскую войну нельзя, в стране многие продолжают симпатизировать Тагэре и Мальвани.

Анастазия попробовала отучить народ от привязанности к горбуну, но ее магия сработала не до конца. Александр Тагэре слишком много болтался по стране, а на тех, кто знал его лично, пиесы Перше не действуют. Оказалось, что человеческое упрямство и верность переламывают даже волшбу, да еще эта песня!

Пьер Тартю объявил награду за голову автора зловредных виршей. Было получено немало доносов, но, по словам циалианок, никто из пойманных рифмоплетов не виноват. Даже те, кто спьяну хвастались, что именно они придумали «крапивную песенку».